Тармулан выглянула в общую залу. Сегодня все места за столиками были забиты битком, но несмотря на большое количество народа, обычные в таких случаях шум и оживление отсутствовали. Постояльцы гостиницы предпочитали разговаривать негромко. Казалось, что даже музыканты, сидевшие на своём возвышении, и те играют как будто тише.

У лестницы, ведущей на второй ярус гостиницы, стояли двое воинов из личной охраны князя. Они пропускали наверх только рабынь, носивших с кухни блюда с яствами и кушаньями, приготовленными для знатного гостя. Тут же возле них отирался и хозяин гостиницы, готовый поспешить на первый же зов своего знатного постояльца.

Тармулан отправилась в боковой коридор, ведущий на кухню. Навстречу ей попалась рабыня, несущая тяжёлый серебряный поднос с супницей на нём. Тайгетка остановила её.

– Где твой хозяин? На кухне?

– Нет, госпожа. Он в общей зале у лестницы.

– Хорошо. А что это ты такое несёшь? Как вкусно пахнет.

Тармулан приоткрыла крышку супницы, потянув носом исходящий оттуда запах.

– Черепаховый суп для сиятельнейшего князя. Прошу меня простить госпожа, но я очень спешу, иначе…

– Ну иди, иди.

Тайгетка опустила крышку на место, и рабыня помчалась дальше. Она не заметила нескольких капель, сорвавшихся с ладоней Тармулан и упавших в супницу. Лукаво улыбаясь, Тармулан наблюдала, как рабыня вместе со своей ношей поднялась вверх по лестнице.

Теперь оставалось самое последнее. Тармулан направилась в сторону уборной, откуда днём она стащила всю бумагу. Она немного подождала, чтобы убедиться, что за ней никто не следит, и быстро заскочила внутрь. Заменить лежащие там листки бумаги на те, которые она приготовила, было делом одного мгновения.

Покинув уборную, Тармулан ещё раз огляделась и, убедившись, что её действительно никто не видел, вышла в общую залу. Она неторопливо шла между столиками, держа направление к выходу. Уже у самых дверей её перехватил хозяин. Сделав озабоченное лицо, он осведомился:

– Благородная госпожа уже покидает нас?

– Я бы рада остаться ещё на день под столь гостеприимным кровом, но, к сожалению, я тороплюсь на очень важную для меня встречу.

– В столь неподходящее время? На улицах темно и опасно. Может быть, послать с тобой провожатого?

Тармулан не успела придумать, чтобы такого ответить, дабы отвязаться от навязчивых услуг хозяина, как сверху раздались шум и громкие встревоженные голоса. Услышав его, хозяин гостиницы беспокойно обернулся, оставив тайгетку в покое. Вид спешно спускающегося вниз по лестнице князя Аньчжоу и его приближённых, заставил его глаза округлиться и поспешить узнать, что там такое произошло.

Выйдя из гостиницы, Тармулан встала снаружи так, чтобы ей было видно часть общей залы. Она видела, как телохранители и приближённые князя торопливо проведя его через общий зал, скрылись в коридоре, где находилась уборная.

Ждать ей пришлось недолго. Изнутри помещения донёсся громкий вопль такой силы, что даже стоящие на конюшне лошади заволновались в своих стойлах, а принадлежащий одному из постояльцев осёл зычно заревел в ответ. Сидевшие в общей зале люди испуганно повскакивали со своих мест, а из дверей комнат высунулись головы любопытных.

Представшее их взорам зрелище выглядело потрясающе. Князь Аньчжоу в распахнутом халате громко вопя и приплясывая, выскочил из уборной держась обеими руками за свои тощие ягодицы. Приближённые и телохранители бросились к нему пытаясь загородить своего господина от нескромных взоров. Но это было безуспешно, ибо князь, задницу которого нестерпимо жгло перцем, не мог спокойно стоять на одном месте. Он то и дело подскакивал и извивался, словно в припадке падучей болезни.

Тармулан не стала дожидаться развязки событий, хотя продолжение обещало быть захватывающим. Быстрым шагом она пересекла двор и прошла на конюшню.

– Что там такое произошло? – поинтересовался конюх, передавая ей вожжи.– Убили кого?

– Нет. Просто один из постояльцев напился и решил, что он осёл. Вот и ревёт.

– Это всё рисовая водка,– с видом знатока заметил конюх, потерев свой красный нос.– Ему не стоило мешать её с маверганским зелёным вином…

– Точно,– согласилась с ним Тармулан. Она хлестнула лошадей и покатила в широко распахнутые ворота конюшни.

[1] Выражение «не из бамбука сплетены» то же что и «не лыком шиты».

[2]Чи – мера веса равная 56 граммам.

Глава 5

Покинув «Хрустальный Покой» Тармулан недолго колесила по городу. Она остановила двуколку позади платной конюшни, находившейся неподалёку от улицы, где стоял дом купца Юешэ. Несмотря на позднее время, на ярко освещённом дворе конюшни царило оживление.

К закату солнца сюда собирались городские извозчики. Они сдавали хозяину, причитающуюся ему часть дневной выручки и оставляли на ночь своих лошадей и ослов. Их сменяли конюхи и рабы, которые до самого утра чистили и ухаживали за животными, мыли колесницы и возки, готовя их к новому рабочему дню. Очень часто сюда заглядывали зажиточные горожане, для того чтобы взять напрокат лошадь для верховой прогулки или нанять колесницу для праздничного выезда.