Мне было интересно, что же это за человек. Явно не член банды. И не журналист. Чем он занимается?

Видимо заметив мое замешательство, Сасаки спросил меня, когда мужчина отошел справить нужду: «Ну, что думаешь?» Когда я слегка наклонил голову, не зная что ответить, он сказал: «А вот», и, сложив большой и указательный палец в кольцо, приложил себе ко лбу. Я был потрясен. Это жест означал полицейского. Затем Сасаки пояснил, что это сержант одного из полицейских участков Осаки Минами. Но разве сержант – это не мелкая сошка, всего лишь на уровень выше, чем постовой? И полицейский такого ранга так нагло ведет себя перед Сасаки? Я был удивлен. Почему Сасаки не поставит на место этого сержанта?

Дом Сасаки представлял собой железобетонное здание. На втором этаже находилась жилая зона, и все комнаты располагались по периметру вокруг большого внутреннего сада. Гостиная также выходила в сад. Когда Сасаки хотел облегчиться, он открывал стеклянную дверь и мочился во двор. Его было полностью видно из гостиной.

Такие манеры удивляли, и неприятно. Но хозяин волен делать у себя дома все, что угодно. Однако гость-полицейский последовал примеру Сасаки – стоя в одних трусах, начал мочиться в сад. Каков нахал! Потом молодой шестерка полил водой это место, чтобы смыть запах мочи, но вонь все равно стояла невыносимая. Однако Сасаки его не остановил. Я не знал, какие отношения были между ними, но выглядело это крайне странно. Судя по адресу дома Сасаки и расположению его офиса, думал я, вполне вероятно, что дом находится в ведении полицейского управления префектуры Хёго. Что тут делает полицейский из префектуры Осаки? Кроме того, почему такая мелкая сошка ведет себя так, будто он здесь хозяин положения?

Более того, этот сержант еще и до меня начал докапываться. «Тебе сколько лет? Да ты, видать, моложе меня. Для человека важны ум, привязанность и любовь. Короче говоря, любовь – это женщина, любовь к женщине. Ты где остановился? А, и сегодня тоже будешь там ночевать? Откуда родом? Понятно… Ты где остановился?»

Он задавал одни и те же вопросы. И это начинало меня раздражать. Когда я посмотрел на часы, было уже три ночи. Подловив момент, я встал, попрощался и направился к двери, делая вид, что не слышу голоса Сасаки, останавливающего меня. Тогда молодой парнишка догнал меня в прихожей и сказал:

– Босс велит тебе остаться. Ты почему уходишь?

– Уже поздно, а мне завтра рано вставать, – ответил я, пытаясь подражать их интонациям кансайского диалекта.

– Только о себе и думаешь! Если ты сейчас уйдешь, босс меня отругает. Ты что, меня подставить хочешь?

Он с таким серьезным видом это сказал, что мне стало неловко. Я неохотно вернулся на свое место, но раздражение по отношению к сержанту не утихло. Мне налили, я выпил, и прошло, наверное, еще минут 10.

– Ты где остановился?

Опять тот же вопрос! Я вспылил. Периодически я не могу сдерживать себя – кровь приливает к голове, и я кричу на людей, не думая о последствиях. Каждый раз ругаю себя за это, но даже с возрастом ничего не меняется. В тот раз я закричал на него, забыв о присутствии Сасаки.

– Да какое твое дело, где я остановился! Что ты ко мне привязался, я тебя вообще не знаю! Да еще и в одних трусах тут сидишь в чужом доме! Что ты вообще себе позволяешь!

Сержант, казалось, был ошеломлен моим выпадом и ничего не ответил. Я воспользовался моментом.

– Прошу простить мне мою невоспитанность, – сказал я, вставая со своего места и кланяясь Сасаки. Сасаки попытался мне что-то сказать, затем кивнул и произнес:

– Ну ладно.

Я направился к входу. За мной проследовал тот же парнишка и быстро заговорил:

– Вы уж извините. На самом деле я даже не знаю, что он за человек. Я его первый раз вижу.

Позже Сасаки рассказал, что сержант остался в ту ночь в его доме, проспался и на следующий день около полудня уехал в Осаку.

Сираками и Сасаки продолжали свою деятельность в качестве руководителей Итива-кай. Однако в феврале 1987 года, когда начали появляться слухи о поражении и роспуске Итива-кай, Сираками был убит на острове Сайпан, куда он поехал отдохнуть. Тело застреленного Сираками обнаружили на берегу мыса Банзай. Поначалу не могли найти убийцу, но позже стало известно, что им был любовник молодой супруги Сираками. По слухам, его отыскали и арестовали. Я не знаю, правда это или нет, но если это правда, то как человек, знающий, насколько Сираками с супругой были близки, я не могу не испытывать смешанные эмоции.

В 1988 году Сасаки был приговорен к трем годам тюремного заключения за вымогательство и заключен в тюрьму Футю. К тому времени, когда он вышел из тюрьмы, Итива-кай распались. Опять же, не знаю, правда это или нет, но позже я услышал, что Сасаки умер в результате то ли самоубийства, то ли попытки двойного самоубийства вместе со своей любовницей. Теперь припоминаю, что, бывая в доме Сасаки, иногда проходил по коридору мимо комнаты, в которой была открыта раздвижная дверь. В темной комнате в японском стиле, куда не проникал солнечный свет, был разложен футон [18] , а на нем сидела худая женщина, похожая на привидение. Я только мельком видел ее и так и не спросил, кто была эта женщина. Была ли это жена или любовница Сасаки? Была ли это больная, прикованная к постели? Похоже, отношения между якудза и женщинами не так просты, как кажется.

Переговоры между руководителями Итива-кай, о которых я упоминал в предыдущей главе, происходили в период с 29 августа по 2 сентября 1985 года. Два дня спустя после их окончания, четвертого сентября, произошел так называемый гавайский инцидент с Ямагути-гуми. Масаси Такэнака, младший брат четвертого босса Масахиса Такэнака, и Дзёдзи Ода, младший член клана Ямагути, с которых я хотел начать жизнеописание Масахиса Такэнака, отправились на Гавайи и были там арестованы американским Управлением по борьбе с наркотиками (Drug Enforcement Administration, DEA).