Толпа расступилась, подошли Расе и Джемис. Ее приемный отец держал в руке сложенные крылья.

– Марис.

– Отец?
– откликнулась она дрожащим голосом.

– Наверно, так должно было быть с самого начала, сказал Расе, улыбаясь.
– Я был бы горд, если бы ты позволила мне вновь называть тебя своей дочерью. И я буду гордиться еще больше, если ты примешь мои крылья.

– Крылья твои, - добавил Джемис.
– Старые правила отжили свой век, и ты более чем достойна. Пока мы не организуем школу, кроме тебя и Девина их некому носить. Но ты заботилась об этих крыльях лучше, чем Девин о своих собственных.

Руки Марис сами потянулись к крыльям. У нее снова крылья! Марис улыбнулась. Усталость куда-то исчезла, крылья, знакомые крылья звали ее в небо.

– Отец...
– только и смогла произнести она, всхлипнула от счастья, прижалась к Рассу.

Когда слезы высохли, все направились к прыжковой скале. Собралась огромная толпа.

– Полетим на Эйри?
– спросила Марис у Дорреля. Сзади подошел Гарт - раньше в толпе она его не видела.
– Гарт! И ты тоже! Устроим праздник!

– Согласен, но, может, Эйри не самое лучшее место? ответил Доррель. Марис покраснела.

– Ой, и правда, - она оглянулась вокруг.
– Мы отправимся домой, на Малый Эмберли, и все смогут прийти к нам: и отец, и Правитель, и Джемис, и Баррион будет петь, если мы его найдем, и...
– Тут она увидела бегущего Колля.

– Марис! Марис!
– с сияющим лицом он подлетел к ней и крепко обнял.

– Куда ты исчез?

– Я с Баррионом... Надо было... я песню пишу. Только начал, но получится здорово, я чувствую. Честное слово, будет здорово... Про тебя.

– Про меня?

Колль явно был доволен собой.

– Да. Ты станешь известной. Все будут петь песню и узнают про тебя.

– Уже знают, - сказал Доррель.
– Можешь мне поверить.

– Нет, я имею в виду - навсегда. Сколько эту песню будут петь, столько о тебе будут помнить. О девушке, которая так сильно хотела крылья, что изменила мир.

"Может, так оно и есть", - подумала Марис позже, когда вместе с Доррелем и Гартом они поднялись в небо. Но сейчас перемены в мире представлялись ей гораздо менее важными и реальными, чем ветер, раздувающий волосы, и знакомое напряжение мышц при подъеме в воздушных потоках. Еще недавно она думала, что потеряла все это безвозвратно, но теперь у нее снова были крылья, у нее было небо. Она вновь была собой и была счастлива.