– У вас осталось десять минут! – смотритель вернул меня к реальности.

Прижав к груди пуховик, неуверенно я направился в сторону выхода. Возможно мне стоило бы объединиться с этой группой людей, вместе будет легче. Первое место, где нужно было искать родителей – это их работа, наверняка там есть какое-то убежище. Я тяжело вздохнул и ускорил свой шаг в сторону выхода. Мне казалось, что я поступаю правильно. Если умру, тогда хотя бы не буду чувствовать вину за то, что даже не попытался найти… спасти родителей. Кто-то резко дёрнул меня за руку, заставив остановиться на полпути к выходу.

– Коля, ты куда собрался?

Я обернулся, увидев перед собой Алексея. Он крепко держал мою руку, а его лицо не выдавало совершенно никаких эмоций: ни улыбки, ни печали, ни волнения. Солдат был словно робот, и вся моя уверенность в правильности своих действий внезапно куда-то пропала. Кое-как я попытался объяснить ему своё решение.

– Как… куда? Я с ними, к выходу, – неуверенно указал пальцем на группу людей у двери бункера.

– Ты остаёшься, – холодно произнёс Алексей.

– В смысле? Смотритель же сказал, что мы можем уйти, если хотим.

– Ты остаёшься, – повторил Алексей, не отпуская мою руку.

– Нет, я ухожу. Мне нужно найти родителей.

– Никуда ты не пойдёшь, – Алексей сжал пальцы на моей руке.

– Отпустите, больно же! – не выдержал я, выронив из рук пуховик.

– Твой отец был мне хорошим другом. Я обещал ему присмотреть за тобой.

– В каком смысле?

– В очень простом: чтобы ты не принимал глупых решений и не сдох.

– Мне всё равно, что вы там обещали. Я ухожу на поиски.

– Пойдём-ка, отойдём.

Я пытался сопротивляться, но даже сам понимал, что делаю это довольно неуверенно, неубедительно. Алексей, не ослабляя хватки, вывел меня из общего зала в соседнее помещение. Освещение там было очень тусклым, я даже ничего не успел толком рассмотреть, как тут же получил удар под дых и согнулся от боли. Пытаясь понять, что произошло, сделал пару шагов назад и получил кулаком по лицу. Удар пришёлся прямо по правой скуле. Дышать стало тяжело, на глазах проступили слёзы. Я пошатнулся, моей уверенности и след простыл.

– Малой, ты свою дурь выбрось из головы, – сказал Алексей. – Не понимаешь по-хорошему, так я и по-плохому могу. Те придурки, что у выхода собрались, скорее всего, сдохнут, едва выйдя на поверхность. Ты тоже хочешь сдохнуть? Вот так, ни за что?

– Я… я ни за что? Я родителей хочу найти.

– Забудь о них, ты всё равно ничего не изменишь. Тут только два варианта: они либо умерли, либо нет, если успели укрыться. От тебя тут вообще ничего не зависит! Ты никто и звать тебя никак.

– Вдруг они выжили и им помощь нужна…

– Коля, послушай меня, – сказал Алексей присев на корточки. – Ты остаёшься. На этом разговор окончен. Твой отец был мне хорошим другом, я уже говорил. Так вот, в знак нашей с ним дружбы, по его же просьбе, я тебя не выпущу отсюда. Мы выйдем все вместе, когда придёт время. Продолжишь настаивать на своём, я тебя так отпизжу, что на тебе места живого не останется, понял меня?!

Последние слова звучали слишком убедительно. В тот момент я даже не понимал, что страшнее: выйти на поверхность или же находиться в этой комнатке с Алексеем. Я потерял всякую волю к сопротивлению, вместе с ней и дар речи.

– Ты понял меня?! – сердито переспросил Алексей.

– Д-да, понял, – тихо ответил я, уставившись в пол.

– Всё, отдыхай, – равнодушно сказал он и ушёл.

Я опустился на пол, к горлу подкатывал ком, скула жутко болела. Я готов был расплакаться сию же секунду по любой из причин: от обиды, от боли, от безысходности, от бездействия, от понимания, что родителей больше не увижу. Даже небольшой огонёк надежды, теплящийся где-то глубоко в душе, после разговора с этим человеком, угас. Наконец я дал волю эмоциям и разрыдался, стараясь сдерживать свой голос. Один под землёй, на холодном полу, в тусклом свете, в каком-то непонятном помещении. Мама… папа… мама… папа… как вы там?

В тот день убежище покинуло десять мужчин и восемь женщин, среди которых было двое детей. Мать с девочкой, которую Алексей брал в заложники, чтобы толпа выслушала смотрителя, тоже ушли. Что удивительно – ни один из стариков не присоединился к группе. Неужели им было что терять? Видимо, чем старше человек, тем он сильнее цепляется за отведённые ему годы, тем более, если в прошлом был силовиком или чекистом. Подавляющее большинство решило принять реальность такой, какой её описал смотритель убежища – Андрей Иванцовский. Люди заметно поутихли, самые громкие покинули убежище в той группе, больше никто не перебивал, все покорно молчали, обречённо дожидаясь, что нам скажут. Здесь, под землёй, теперь был наш дом на ближайшие годы. Как только дверь бункера закрылась, солдаты окружили оставшихся людей спереди и сзади. Смотритель снова взял микрофон в руки и обратился к народу.