(И опять про травму, как будто пластинку заело…)

– Что такое произошло четыре года назад? Что побудило вашу маму открыть эту тайну?

– Отец ушел к другой женщине! Мой папа ушел – он всегда был мне папой! Он всегда относился ко мне как к дочери! Он тогда, 18 лет назад, простил мать, потому что любил ее, он никогда не выдавал этой тайны! Зачем она мне ее выдала?! Причем сделала это именно тогда, когда мне было так больно: когда папа ушел к своей медсестре, которая его окрутила, и даже не посмотрел ни в мою сторону, ни в сторону моего старшего брата…

Девушка замолчала. Видно, что она изо всех сил старается не разрыдаться. Немного помолчав, продолжает (голос стальной и жесткий):

– А вечером, когда мы с ней вдвоем пили чай, мать мне все это и выдала… Ну не дура ли?

Девушка закрывает лицо руками на несколько секунд, прижав ладони к глазам. Опять берет себя в руки. Опять стискивает кулаки. Распрямляется. Смотрит на меня сверху вниз:

– И вы будете по-прежнему утверждать, что это я выбрала ее ненавидеть? Или же все-таки она сделала все для того, чтобы я ее ненавидела?

– Я могу сказать, зачем ваша мама так с вами поступила.

В глазах девушки – изумление, недоумение, вопрос.

– Я скажу, зачем она это сделала, – повторяю я. – Хотите?

(Господи, помоги мне сейчас скальпелем жесткого слова разбудить ее, вскрыть нарыв.)

Не дождавшись ответа, я немного помолчала, настроилась, чтобы включить в свой голос и в интонацию эмоции девушки, ее боль и отчаяние, потом произношу:

– Ваша мама видела, как плохо вам, ее дочке. Она видела, как каждую клеточку души ее любимого ребенка раздирает от невыносимой боли из-за предательства дорогого человека. И тогда мама решила сделать дочке еще больнее, прямо изо всех сил – удар! Еще удар! Получай, дорогая!

Девушка отступила от меня в ужасе:

– Вы в своем уме?! Да нет же! Нет!

– Конечно, нет, – сказала я уже спокойным голосом.

Девушка трясет головой, прижимает к вискам указательные пальцы. (Неужели мне удалось разбудить ее разум?!)

Пауза. Я задаю вопрос:

– Так почему мама пошла тогда на этот непростой для нее разговор?

– Не знаю.

– Подумайте. Вам тогда сколько лет было?

– 14.

– А маме?

– 36… Нет… 37.

– Молодая женщина, преданная мужем. Мужчиной, который, благородно простив ее 18 лет назад, бросил сейчас, разрушил семью, предал жену и детей. Может ли она быть уверена, что история 14-летней давности не всплывет в лживом свете?

– Нет…

– Так зачем она это сделала?

– Чтобы уберечь меня?

(Полуутверждение/полувопрос… – начинает размышлять девочка… Ну же, давай, давай! Сбрасывай с себя лживый мoрок, освобождай свой разум от хитроумного вранья!)

– Мама стремилась уберечь вас… от чего?

– От лжи.

– Потому что?..

Пауза. Девушка молча смотрит на меня.

– Потому что… очень любит меня…

Пауза.

– …И потому что она хотела, чтобы я… услышала ее версию.

Пауза.

– …И потому что она надеялась, что я ее пойму, а я…

Девушка всхлипывает. Вокруг нас по-прежнему тишина. Все молча наблюдают эту сцену.

– Вас как зовут?

– Даша. Мама всегда называла меня Данечкой… И сейчас так называет. А я психую…

Даша достает из сумочки бумажный носовой платок, высмаркивается. Смотрит мне в глаза. (Взгляд хороший. Пытливый. Вдруг на лице появилась тень. Раздражение.)

– Но почему мне никто за эти четыре года ничего такого не сказал?! Зачем было разбирать мамину «фигуру» все это время?! Зачем?

(Девочка моя, ты – очередная жертва разрушительной техники «фигура матери» – неиссякаемого источника прибыли для практикующих ее.)

– Вы же сегодня слышали, как я разбивала в пух и прах современную популярную чушь про «детские травмы»?

– Конечно, слышала! Именно это меня и триггернуло. А теперь я вижу, что все эти годы психолог меня разводила, как дуру последнюю!

(Опять начала заводиться.)

– Не советую переключать свою ненависть на другой объект. От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Помните такое правило?

Кивнула.

– И еще помните: бесполезно меняться каютами на «Титанике», когда он тонет. Спастись можно, только сев в шлюпку. Поэтому не надо перемещаться из каюты в каюту на тонущем корабле под названием «ЧУШЬ». Главное – вам больше не нравится быть жертвой этой чуши.

– Так что делать-то мне? – на глазах Даши опять появляются слезы. – Как мне теперь жить с этим? Я маме так много боли принесла!

– Ну вот! Теперь и себя объектом для ненависти сделали. Как же вам в этой чуши жить-то нравится!