— Нет, к команде прикреплен только автобус.

— Хуже дело. Впрочем, ради такого случая берите мой автомобиль. Успеете со стадиона на соревнование?

Так мне удалось попасть на первые в своей жизни международные соревнования. Они меня несколько огорчили. Не составом — в них принимали участие борцы из Англии, Финляндии, Польши, Италии, Ирана и других стран, а квалификацией, особенно в моей весовой категории. Подготовка зарубежных борцов оставляла желать лучшего. И в дальнейшем (за исключением 5–6 стран, в которых к спорту, и к борьбе в частности, относятся серьезно) я часто сталкивался с атлетами, квалификация которых была на довольно-таки низком уровне. Будучи любителем, я всегда относился к тренировкам профессионально. И поэтому по отношению к делу считал себя профессиональным борцом. К этому подводила и сама система организации спорта в стране, когда даже на первом этапе обучения ты попадаешь в руки опытного, получившего соответствующее образование педагога и, продвигаясь по лестнице спортивного совершенствования, всегда получаешь поддержку от администрации института, учреждения или завода.

Турнир дался мне легко. А маленькая золотая медаль с оттиснутой на ней ромашкой — эмблемой фестиваля — тем не менее одна из самых дорогих в моей коллекции. Потому что в Москве, впервые столкнувшись с иностранными борцами, я понял, что с ними можно соревноваться. Все остальное время после соревнований провел вместе с тренером. На Всемирных студенческих играх соперники были посерьезнее, чем на фестивале: большинство борцов входили в составы национальных сборных и не раз участвовали в крупных международных турнирах. Спал я на диване в гостиничном номере тренера, питался тоже за его деньги. Моя студенческая стипендия развернуться особенно не позволяла. Впрочем, ситуация к тому моменту стала привычной для меня и для Сергея Андреевича. Он, кстати, мой фестивальный успех встретил спокойно, заявив, что другого и не ждал, иначе с чего бы тогда хлопотать за меня.

Через месяц в Киеве должно было состояться первенство СССР по борьбе. Я знал, что поеду на него: в ленинградскую команду меня включили. К поезду, увозившему меня в Киев, пришли мама и брат. Мой громадный чемодан был полон пирогов. Ехать всего 10 часов, но мама считала, что пироги пригодятся в дороге. Она оказалась права, потому что, едва поезд тронулся, мы почувствовали острый голод. Вернее, та половина команды, которая не сгоняла вес. Остальные, посмотрев на нас с завистью, ретировались. Демонстративнее всех хлопнул дверью Леня Колесник: у него лишних четыре килограмма, а до соревнований остается два дня.

Массажист, судьи, тренеры и тяжеловесы могут себя не ограничивать ни в чем. Эта-то орава, достав окорок, красную икру, вареные яйца, сгущенное молоко и мои домашние пироги, весело коротала остаток вечера. Не знаю, что случилось со мной, видимо, попался несвежий салат, принесенный из вагона-ресторана, но ночью меня скрутило. Бросало то в холод, то в жар, температура поднялась до 39 градусов. Я лежал в киевской гостинице, укрывшись одеялом. Никуда не ходил, разумеется, на последнюю тренировку тоже. Хуже всего было выслушивать насмешки. «Ничего, парень, медвежья болезнь, не более».

Боялся ужасно, что меня посчитают трусом. Версия вполне походила на правду. В такое состояние, называемое спортивной наукой «предстартовая лихорадка», впадали нередко. И температура поднималась достаточно высокая. Мои объяснения, что, видимо, произошло пищевое отравление, не принимались всерьез. Все ведь ели то же самое, ни с кем, кроме меня, ничего не случилось. На взвешивании температура не упала. Те же самые тридцать девять и общая слабость. Разумнее всего было подойти к врачу соревнований и сняться. Да куда там. Если уж сам Преображенский ничего не говорит, то, значит, и он разделяет общую точку зрения. «Ни за что не снимусь», — решил я.

По жребию досталось бороться с Батлидзе. Видел его впервые, но слышать приходилось: грузинский тяжеловес уже дважды завоевывал бронзовые медали на чемпионате страны. Аттестация, что и говорить, весомая. Надо же такое невезение — сразу схлеснуться с одним из претендентов на чемпионский титул. Схватку помню словно в тумане, температура давала себя знать. Взмок моментально. Захваты соскальзывали. В сумбуре сделал «подножку», и — о, чудо! — мой соперник очутился на коленях. Хватаю его за ногу и голову одновременно. Не ожидая такого выпада, он пятится на четвереньках к краю ковра. Его колено еще не коснулось поверхности мата, поэтому фиксации нет, и столь нужное мне очко выскальзывает из рук. Наверное, со стороны этот эпизод выглядел несколько комично. Так папы, сажая на закорки своих малолетних сыновей, катают их, изображая лошадь. В качестве наездника, к счастью, выступать пришлось мне. В полузабытьи чувствую, как он все же освобождается от моего захвата. Хватаю ртом воздух. Хоть глоток успеть сделать. Что-то хрящевидное и плоское попадает на зубы. Челюсти непроизвольно сжимаются. Ведь можно уцепиться за это и не выпустить грузинского борца. Но искорка сознания бьет словно разряд электрического тока: «Стой! Что же это я пытаюсь откусить?.. Ухо…» Странно, что в этот момент оба — один, пытавшийся вырваться, и другой, по-собачьи, мертвой хваткой вцепившийся в него, будто на медвежьей охоте, — не издали ни звука. Арбитр где-то сбоку и не видит случившегося. Усилием воли заставляю себя разжать челюсти. Ухо соперника с хрустом продирается сквозь зубы, так и не разжатые до конца. Дальше в памяти какой-то хаос. На удивление себе узнаю, что победил.

Следующий поединок. Жребий — хуже не придумаешь. Придется бороться с Иваном Выхристюком. Он киевлянин. Старше меня чуть ли не вдвое. Катает под бронзой кожи желваки мышц. Участвовал в Олимпийских играх в Мельбурне, выигрывал звание чемпиона страны. Несокрушим. Как к такому подобраться?

Температура держится стойко. И опять ведь не снимешься у врача. Тут-то уж точно скажут — струсил. На ковре, выйдя на поединок с Иваном, выделываю что-то несусветное: дергаюсь, попадаю растопыренными пальцами в глаз Выхристюку. Тот поморщился от боли, но продолжает бороться. Как-то боком подскакиваю к нему и цепляюсь. Наобум подлезаю под украинского богатыря. Тот обрушивается на меня сверху. Не ожидая, что у меня что-то получится, делаю бросок, и Иван, «чиркнув» своей сотней килограммов меня по холке, отлетает в сторону. Хорошо, что получилось в темп, случайно поймал момент, когда он сам хотел обрушить на меня атаку. А то бы подмял он меня, сграбастав в охапку, — и точка; Выхристюк несколько ошарашен тем, что пришлось пережить, но, улучив момент, сгибает меня в бараний рог и как пресс-папье промокает моей спиной ковер.

Проигрыш отбрасывает меня на последнее место. Тем и заканчивается мой дебют на чемпионате страны среди взрослых. А когда ехал в Киев, не мог заснуть целую ночь в поезде. Грезил наяву, как выйду и одного за другим обыграю корифеев. Тут же на ходу изобретал приемы, один нереальнее другого. Ставку хотелось сделать особенно на следующий. Выхожу, к примеру, на помост. Сходимся с противником на середине ковра, а я возьми и повернись к нему спиной. Тот, обрадовавшись, хватает меня сзади за поясницу. Только мне того и надо. Нагибаюсь, хватаю соперника за пятку, дергаю. Тот шлепается на лопатки. Вот примерно какой уровень борцовского мышления соответствовал моим двадцати годам.