С каждой секундой лицо девушки светлело, словно солнце вышло из плена затмения… И сейчас, она видит длинную дорогу к дому. А в сердце кружит волнение, терпение готово было лопнуть, так ей хотелось увидеть опять свое детство и забыть слово сирота.

2

И вот мы снова на корабле «Навуходоносор»

На задумчивую индианку глядит брат с улыбкой. Его лицо выглядело так, что казалось, человек улыбается раз в год, даже мышцы лица не в состоянии удержать счастливую мимику…

— Ута, надеюсь, ты не забыла правила и традиции племени? — спросил индеец.

— Ну, а зачем они? — ответила девушка не понимая, что этим хочет сказать брат.

— Ну как! Ты уже взрослая девушка, и тебя наверняка отдадут замуж. Это наши обычаи! И если ты нарушишь их, то весь смысл бытия обретёт раскол, и возможно, будут забыты тайны наших предков!

— Тэкода, о какой свадьбе говоришь? Я ещё не успела приехать домой, а ты уже собираешься замуж отдать. Смотрю, тебе быстро надоела, — улыбалась девушка, воспринимая слова брата, как шутку. Хотя, это были традиции, и их нельзя нарушать.

— Ну, Тэкода, какой смысл твой? Неужели никогда не хотелось делать то, что нравится? Дышать полной грудью и быть свободным а? — с трепетным восторгом произнесла Ута, и вытащив плитку шоколада из сумки начала раскрывать упаковку.

Свобода — это соблюдение традиций своего народа, — возмутился индеец.

— Быть свободной говоришь?! Так я свободна, меня никто и ничто не держит. Я делаю что хочу, хожу, куда вздумается. Но свадьба…, — девушка покачала головой от недопонимания, — никогда не слышала, что свадьба, это свобода.

— Хм, — ухмыльнулся индеец, — ты говоришь о свободе, как белые люди. Мне дочь часто читает их газеты, она прожила год среди белых людей, научилась там профессии дизойнера.

— Дизайнера, — поправила с улыбкой девушка.

— Это не свобода, а одиночество! — продолжил свое индеец. — А после брака, тебе будут открыты все пути блаженства и красочной жизни. Я думаю, что свобода белого человека это не то что нам нужно.

— Да ну? — подыгрывая брату, произнесла Ута. — И что же нам нужно? — спросила, надкусывая плитку шоколада.

— Нам нужна верность традициям! И это нам завещали предки!

— Всё, хватит. Лучше молчи, — перебила Ута, побоявшись, что Тэкода опять начнёт читать нравоучения племени малаката. Сестра показала ему, что они не одни.

Но, индеец возмущённо посмотрел на сестру:

— А что? Они всё равно не понимают языка племени, — сказал, оглядываясь на прохожих людей.

— Вот этот пьяный, — Ута бросила взгляд на Эйрика, выходящего из туалета, — мне кажется, что с таким амбре, он даже собачий лай поймёт.

Пройдя мимо, астроном всё больше удивлял наглостью. Он сначала, спотыкаясь, наступил на ногу индейцу, от чего тот бросил уничтожающий взгляд, потом схватил девушку за руку и поцеловал ладонь.

— Вы простите меня за такой вид, — оправдывался парень, — просто, вчера был день рождения друга.

Тэкода и Ута посмотрели друг на друга, и тут, индеец взъелся и грубо бросил:

— Ану, убирайся вон, пьяница, пока скальп цел.

А красавица, притворно улыбаясь, добавила:

— Да, пошёл отсюда, — с трудом оторвав руку от слюнявых губ.

Парень ничуть не удивился, и только помассировав пальцами рук глаза, пожелал необщительным собеседникам приятного плавания. А девушка, увидев, что Эйрик поселился напротив них, помрачнела, ее почти стошнило.

— Клянусь плодом дынного дерева, — вспомнила она детскую клятву, — он будет каждый день нам портить настроение, рядом живёт. Может, найдётся другая каюта?!

И в тот же момент из каюты астрономов донёсся на весь коридор крик Вагни:

— Балбес, как ты мог. Вчера, я всю палубу от твоей рвоты оттирал. А ты, зашёл тут и рассказываешь о любви к какой-то там индианке. Вчера влюблён в Мелиссу, а сегодня в индианку. Слушай, а может ты, и сегодня нажрёшься? А что, есть повод. Теперь твоё сердце завоевала индианка.

Ута и Тэкода смеялись за дверью…

— Ладно, — оборвала смех индианка, — Тэкода, иди к себе! Оставь вещи, а потом пойдём завтракать.

***

Скучный ресторан после вчерашнего вечера казался совсем другим. Официанты шептались между собой и постоянно посмеивались над членами экспедиции, которые накануне выделились пьяным дебошем. Обычная яичница и круассаны расположились аккуратно на столе. Пуля смотрел любимый утренний сериал, а Ни-Зги с опухшим носом постоянно оглядывался на людей. Хьяльти сидел за отдельным столиком с женой и ребёнком. Когда в дверь вошёл Вагни, профессор тут же пригласил за стол.