Дэниел вздохнул, огляделся, и вытащил длинный поношенный дождевик из кучи барахла, сваленной на заднем сидении. Придется помочь, а не то его совесть замучит.

Кровать оказалась не слишком тяжелой, но очень громоздкой. Человек в желтом плаще убедился в тщетности своих попыток и пошел впереди, указывая дорогу. Дэниел подтащил кровать к краю, затем выскочил из фургона и помог парню в курточке перенести ее по садовой дорожке и втащить в дом.

Внутри было мрачно и холодно, но все же лучше чем под дождем. Желтый плащ светился впереди, словно маяк. Дэниел с парнишкой протащили кровать по узкому коридору и, поднявшись по невысокой лестнице, внесли в просторную комнату с выгоревшими розовыми обоями и пятнами влаги на стенах.

— Большое спасибо. Сюда поставьте.

У нее был молодой и очень приятный голос. Дэниел удивился, что сразу не признал в ней женщину. Она отбросила капюшон, и по ярко-желтой ткани плаща рассыпались буйные огненно-рыжие кудри.

Девушка казалась удивительно прекрасной в убогой обстановке дома. Дэниел не мог оторвать взгляда от нежного лица и сияющих изумрудных глаз. Он изумленно разинул рот, и девушка улыбнулась застенчивой, робкой улыбкой.

— Вы так добры, — пробормотала она. — Сами бы мы не справились, правда, Джери?

— Не-а. Там еще кое-что осталось. — Джери вопросительно поднял брови. — Поможешь, братан? И тогда я уберу фургон с дороги.

— Конечно. — Дэниел кивнул. Его взгляд снова метнулся к девушке. Она казалась измученной. — А вам лучше остаться здесь, — предложил он. — Незачем зря мокнуть.

— Спасибо. — Она через силу улыбнулась. — Пойду проведаю Робби. Он испугается, если вдруг проснется, а меня не будет рядом.

— Робби? — вырвалось у него.

— Мой сын. Он спит в кресле на первом этаже. — Она взглянула на парня. — Джери, хорошо бы в первую очередь принести его кровать.

— Ага, постараюсь. — Он нахмурился. — Если получится.

Через полчаса с разгрузкой было покончено. Вещей оказалось немного — несколько тяжелых, не сочетающихся друг с другом предметов меблировки и разнообразная утварь.

— Спасибо, братан. Без тебя бы я не управился. — Джери облегченно вздохнул и протянул не очень чистую руку. — Если поблизости есть пивнушка, пиво за мной.

— Не беспокойся. — Дэниел улыбнулся. — Я как раз еду в гости.

— Вы промокли до нитки. Простите, что мы доставили вам столько неприятностей.

Дэниел взглянул на девушку, вошедшую в прихожую. Плащ она сняла, и под ним оказались самые обычные джинсы и мешковатый красный джемпер, соперничающий с ярким цветом ее кудрей. Она несла на руках ребенка лет пяти-шести с шелковистыми каштановыми волосами и ангельским личиком. Дэниел улыбнулся.

— Как крепко он спит.

— Да, слава богу! — Она с нежностью взглянула на сына и вновь повернулась к Дэниелу. — Вы не хотите выпить чаю перед уходом? Вы так нам помогли. Это меньшее, что я могу для вас сделать.

Ее голос был исключительно приятным: мягкий, обволакивающий, с легкой хрипотцой. Звук такого голоса продолжает звучать в ушах даже после того, как все слова сказаны. Дэниел несколько секунд смотрел на маму с сыном, затем, смутившись, сделал над собой усилие и отвернулся.

— Спасибо, не нужно. У вас и так забот невпроворот, — улыбнулся он. — Ну, обживайтесь.

— А я отгоню фургон. — Голос Джери прозвучал грубо, резко и слишком громко в пустой гулкой комнате. Ребенок заворочался на руках у мамы.

— Он очень устал. День был тяжелым. — Девушка вздохнула, поправила одеяло, в которое был завернут ее сын, и поцеловала его в пушистую каштановую макушку. — Ну, тогда спокойной ночи. — У нее и самой глаза слипались. — И еще раз спасибо.

«Как странно, — размышлял Дэниел, возвращаясь под проливным дождем к своему „лендроверу“. — Мне почему-то совсем не хотелось уходить».

Он открыл дверь, влез в машину и подождал, пока Джери отгонит фургон. Его взгляд снова упал на окна без штор. В доме так мрачно и холодно. Быть может, среди ее вещей найдется какой-нибудь обогреватель, но все равно…

Фургон тронулся с места. Дэниел завел двигатель, в последний раз посмотрел на коттедж, на свисающую с потолка одинокую лампочку, внезапно вспомнил, что не успел узнать ее имя, и уехал.

Кэти мечтала об отдыхе, но ей некогда было разлеживаться. В последние дни она недосыпала: слишком много ночей провела без сна, тревожась из-за переезда, боясь совершить ошибку, и теперь валилась с ног от усталости.

Кэти уложила Робби на диван и накрыла целой грудой одеял. Матрас на его кровати успел намокнуть, и она боялась простудить сынишку. Ее пальцы на секунду прижались к румяной щеке мальчика, проверяя температуру. «Какой теплый, не то, что я», — заметила Кэти, дрожа всем телом.