Бублик, не торопясь, перечислил всех «соколиков-оборотней» поименно, рассказал распорядок дня на объекте, во сколько он заходил первый раз, второй, третий, добавляя при этом, что «всё, товарищ господин Верховный, было штатно и без происшествий», и наконец добрался до шести часов вечера.

— …и вот тут и случился безобразный пердимоноколь, — горестно развёл руками майор.

— Что, простите, случился? — не понял Сергей.

— Безобразие и подлая измена случилась. Ножом же в спину зарезали! — светлые брови майора взлетели на сморщенный гармошкой лоб.

— Каким ножом? Олег Станиславович говорит, вас ударили тяжёлым предметом.

— Дык, правильно говорит, — майор недоумённо уставился на Ставицкого. — Подкрался из-за спины, как насильник к невинной девушке, и хландыбась отца родного, меня то исть, по темечку.

Этот майор Бублик раздражал Ставицкого до зубовного скрежета, но по большому счёту кроме собственного раздражения вменить этому майору Сергею было нечего.

— Вы видели, кто вас ударил? — вопрос он задал майору только для того, чтобы хоть что-то спросить и подвести разговор к концу. С этим пустомелей всё было в общем-то ясно. Пусть Караев сам решает, оставлять его на посту начальника охраны или заменить кем-то другим.

— Дык никак нет, товарищ господин Верховный Правитель. Затылком я был к им повернут. Но, клянусь, я вам самолично из-под земли этих иудов достану. Майор Бублик словами кидаться не привыкший.

— Хорошо-хорошо, я вам верю, — Сергей махнул рукой. Времени до звонка Савельеву почти не оставалось, так, каких-то двадцать минут. — Вы пока можете быть свободны. И вы, — Ставицкий повернулся к Мельникову. — Господин министр. Вы тоже можете идти.

Мельников и Бублик вышли. Олег Станиславович первый покинул кабинет, направившись к дверям лёгкой, чуть пружинящей походкой. Майор, переваливаясь, последовал за ним.

Полковник Караев, по-прежнему не шевелясь и не сводя с Сергея острых чёрных глаз, стоял у стены.

— Ну, Тимур? — Ставицкий подошёл к столу. Опустился в глубокое кресло. — Что скажешь?

— Сергей Анатольевич, у меня есть все основания считать, что за этим делом стоит полковник Долинин. До сегодняшнего дня у нас не было твёрдой уверенности, что Долинину удалось как-то вырваться с АЭС, были лишь предположения о такой возможности, и вывешивание его фотографии на всех КПП, равно как и её рассылка по комендатурам этажей, являлись только дополнительной мерой обеспечения безопасности. Но сейчас всё явно указывает на заговор, причём под началом человека, хорошо знакомого с военным сектором и имеющего там своих сторонников. Ничем другим объяснить вчерашний инцидент невозможно. Девчонку вывели чисто, никто ничего не видел, ни на одном КПП она не засветилась. Я уже произвёл ряд допросов, но…

Караев замолчал.

— Что «но»? — поторопил его Ставицкий. Про то, что полковник Долинин, возможно, гуляет где-то на свободе, по Башне, Караев доложил ему ещё в первые дни после переворота, подчеркнув, что это не входит в круг его полномочий. Но тогда эта информация казалась очень нечёткой и расплывчатой. Рябинин, присутствующий при разговоре, обещал взять всё под контроль, и так как никаких эксцессов в целом не возникало, то версия о том, что полковнику Долинину каким-то чудом удалось вырваться с заблокированной АЭС, так и осталась просто версией. До сегодняшнего дня.

— У меня не хватает полномочий. А генерал Рябинин в этом деле, да и в остальных, проявляет недопустимую халатность. Его авторитет падает. А я к тому же вынужден ещё все действия согласовывать с ним и потому часто теряю время. А с учётом сложившейся внизу, на станции, ситуации, это может привести к фатальным последствиям.

Ставицкий снова машинально потянулся к очкам. Слова о недостатке полномочий вспылили снова и всплыли именно в нужный момент — полковник Караев был не только честолюбив и не только методично и упорно копал под Рябинина, он был ещё и умён и умел выбирать время и место для разговора. Сергей медленно принялся протирать очки.

Рябинин и Караев. Караев и Рябинин… Если бы всё было так просто, если бы…

С одной стороны, Юру действительно пора менять — Рябинин слаб, практически всё время пьян, но с другой стороны… с другой стороны, Юра — это мягкая глина в умелых руках, а вот полковник Караев… Сергей надел очки и внимательно посмотрел на полковника, на его прямую, как палка, фигуру, невозмутимое лицо, чёрные глаза, в которых ничего не отражалась — никаких чувств, ни боли, ни страха, ни растерянности. Такого не согнёшь. Сломать — и то намучаешься.

— То есть, ты считаешь, что всё-таки Долинин? Это его работа? — Ставицкий вернулся к прерванному разговору.

— Я не считаю — я уверен в этом. Охрану подкупили или ещё как-то перетянули на свою сторону, тут нет сомнений. Следов сопротивления в квартире не обнаружено, а, значит, они совершили нападение на своего командира и вывели объект наружу. Скорее всего провели через КПП, где тоже были сторонники Долинина.

— А этот майор, Бублик, он не может работать на полковника?

— Майора я лично назначил начальником охраны. Неделю назад. И его я проверил в первую очередь. Никаких следов, указывающих на его причастность, нет. К тому, если бы майор Бублик был замешан в этом, операцию провели бы по-другому, и вряд ли он оказался бы в квартире. А пока всё выглядит так, как будто майора подставили намеренно — не убили, а всего лишь оглушили, то есть подсунули его нам, как наиболее вероятного подозреваемого, хотя это… — Караев на секунду прервался, и тонкие губы дёрнулись в едва уловимой усмешке. — Это выглядит уж слишком топорно.