А вообще-то атака слона обычно отличается быстротой действия: ему достаточно нескольких секунд, чтобы расправиться с человеком. Должен признаться, что до этого случая я всегда посмеивался над тем, что на станции по приручению слонов Гангала-на-Бодио введено твердое правило: в присутствии посетителя перед каждым большим слоном становились два погонщика с копьями, направленными острием на голову великана. Теперь меня это почему-то перестало смешить…

Случаи, чтобы слоны долго преследовали врага, которого не удалось поймать в первый же момент, чрезвычайно редки. Но бывают. Так, в этой части национального парка Вирунга, которая открыта для посетителей, какая-то машина остановилась, потому что туристам захотелось понаблюдать за дракой двух здоровенных слонов. Но совершенно неожиданно один из драчунов отвернулся от своего противника и бросился на машину. Водитель сразу дал газ и поехал к находящемуся неподалеку дому смотрителя парка. Слон же продолжал бежать следом. Поскольку он не отставал, машине пришлось объехать вокруг дома и по той же дороге вернуться обратно — другой здесь не было. К счастью, противник назойливого слона все еще стоял поблизости, а увидев его, преследователь машины направил весь свой гнев опять на соперника, и битва возобновилась с новой силой. На следующий день обходчики парка нашли одного из слонов мертвым недалеко от места этого поединка.

Глава четырнадцатая

В самолете дикие животные

В один прекрасный день я заметил, что большинство рабочих слонов на станции по приручению, которых на ночь стреноживали цепями на другом берегу реки Эпулу, боязливо отступали, как только кто-либо из нас, европейцев, к ним приближался. Не важно кто: Михаэль, я или даже сам Маринос — начальник всего лагеря. В то же время африканцам разрешалось трогать их сколько угодно, брать за хобот, проверять цепи на ногах; по отношению к ним слоны неизменно вели себя доверчиво.

В чем дело? По каким признакам слоны отличают нас, белых, от черных? По нашим бледным лицам или по запаху кожи?

Мне и прежде не раз приходилось задумываться над этим и ставить на эту тему интересные опыты, о которых я уже рассказывал в других моих книжках. Лошади, например, как выяснилось, не узнают своего хозяина «в лицо» — их легко обмануть простым переодеванием. Для собак же запах пальто пли костюма зачастую оказывался важнее, чем человек, который засунут в эти вещи.

Поэтому я и на сей раз решил провести эксперимент. Я попросил принести короткие холщовые штаны и синюю куртку, которые носят корнаки — погонщики слонов, и пилотку, которую они надевают себе на голову. Все эти вещи были чисто выстираны, притом их кипятили, так что вряд ли они могли сохранить запах тела африканских погонщиков.

Надо сказать, что одежда эта оказалась Михаэлю совсем не по росту: мой сын был значительно выше всех работающих на станции африканцев.

По-видимому, европеец, наряженный в униформу корнака, являл собой для погонщиков зрелище совершенно невообразимое. Я наблюдал за выражением их лиц и видел, что они едва сдерживаются, чтобы громко не расхохотаться. Михаэль, в этих одежонках не по росту, из которых торчали его длинные руки и ноги, действительно выглядел чрезвычайно комично. Однако, когда он в таком переодетом виде приблизился к слонам, те уже не проявляли к этому «белолицему корнаку» прежней недоверчивости. Чтобы придать ему еще более привычный для слонов вид, я принес из лагерного костра головешку, и Михаэль стал мазать себе золой лицо, руки и ноги. С каждой минутой он становился все забавней. На черном лице удивительно белыми засверкали зубы, однако на ногах и руках из черной кожи вылезала по-прежнему светлая, довольно густая растительность… Я не мог сдержать смеха, и следом за мной разразились гомерическим хохотом все присутствующие корнаки.

Что же касается слонов, то тех полностью удалось обмануть этим маскарадом. Михаэль теперь мог беспрепятственно к ним подходить, а одному слону он даже приказал лечь на землю и вместо корнака забрался к нему на спину. Слон послушно выполнял все его команды, единственное, чего от него нельзя было добиться, — это отделиться от стада и уйти в сторону. Ведь то же самое можно наблюдать и у лошадей: надо быть очень умелым всадником, чтобы заставить лошадь отделиться от своего табуна.

В лагере Михаэль бегал среди африканцев, почти не отличимый от них. Во всяком случае господин Маринос его сразу не узнал: когда Михаэль подскочил к нему, нарочно дерзко хлопнул по плечу и оттолкнул в сторону, тот, возмутившись такой бесцеремонностью «корнака», принялся было его громко отчитывать.

Между прочим, я совсем недавно узнал, почему существуют на свете белые и черные люди. Объяснение этому дает одна негритянская сказка, которую можно услышать во многих частях Африки. В этой сказке говорится, что вначале все люди были черными. Но затем несколько человек обнаружили в самом сердце Африки уединенное, скрытое от любопытных глаз озерцо. Поскольку там не водились крокодилы, эти люди отважились в нем искупаться. К своему великому удивлению, они вылезли оттуда совершенно белыми. После этого к лесному озеру началось целое паломничество: жаждущих отделаться от своей черноты было такое множество, что маленькое озерцо не могло вместить всех желающих. Купающиеся настолько замутили воду, что теперь они вылезали уже не белыми, а только коричневыми и желтыми (такими, например, стали пигмеи). От бесконечного натиска людей вода в озере стала убывать, пока наконец от нее не остались лишь небольшие лужи и бочажки. Последним паломникам удалось смочить в чудодейственной воде лишь руки и ноги — этим объясняется, что у всех черных по сей день светлые ладони рук и ступни ног…

Как мне хочется когда-нибудь поездить по Африке просто так, как это делают другие люди — обыкновенные туристы во время своего отпуска. Не мучиться ежедневно от угрызения совести, что ты что-то упустил, что-то прозевал, без постоянной обязанности наблюдать и записывать, а при малейшем событии или при виде красивого пейзажа чувствовать внутреннюю потребность сейчас же вытащить фотоаппарат, сделать черно-белые, а затем цветные снимки, вдобавок еще извлечь киноаппарат и зафиксировать все на кинопленке… И помимо этого обеспечивать отлов нужных животных и заботиться о том, чтобы доставить их живыми домой.

Вот и теперь я пребываю в страшной тревоге: не нагрянет ли сюда чума с юга? Именно сейчас, когда нам предстоит вывезти наш транспорт с отловленными животными и такую редкую диковину, как окапи. А ведь вполне может случиться, что в самый последний момент кто-то в тысяче километров отсюда обнаружит мертвого буйвола и сейчас же будет наложен запрет на вывоз каких бы то ни было животных из всей провинции, включая и нашу станцию. Окапи — это такое животное, которое ждет с нетерпением весь научный мир и вообще половина общественности у меня на родине. Не дай бог, если оно у меня погибнет, прежде чем я сумею вывезти его из леса или когда оно очутится в самолете! За последние три месяца здесь, на станции, погибло подряд три окапи. Причины их смерти так и не удалось выявить из-за недостатка средств для исследования.