— Ваньк… — сменил тон мастер.

— Да, Антип Иваныч? — отозвался попаданец.

— Ваня, у тебя вода-то осталась? — чуточку смущённо попросил мастер.

— Немного, Антип Иваныч, — не сразу сказал тот, подавив вполне естественное раздражение, но не желая ссориться с непосредственным начальством, — Пить хотите? Там может, чаю?

— Пообедаем заодно, — решительно постановил Антип Иваныч, доставая тряпицу с сухарями.

С продовольствием и водой в Севастополе совсем плохо…

Всей еды — гнилые сухари, да иногда жидкая, сомнительного происхождения кашица, заправленная либо вонючей солониной, либо, чаще, не менее вонючим мясом павшего от бескормицы скота.

У оружейников, людей отчасти привилегированных, ситуация с едой, и в первую очередь, с водой, несколько лучше, чем у обычных пехотинцев или матросов. Но не так, чтобы сильно… и проблема с водой, по мнению попаданца, стоит достаточно остро.

— Да, кстати… — озарило попаданца, — я как-то давно читал, что воду можно добыть из воздуха, и даже картинку видел, правда, плохую…

— Из воздуха? — поперхнулся Антип Иваны.

— Ну… камни по утру, они же в росе, так? — попытался прояснить парень, получив осторожный кивок, — Ну вот… вроде как можно особенным образом сложить, и…

— Да ну его к бесу, Антип Иваныч! — махнул рукой попаданец, как бы наступая себе же на горло, — это время и силы, а результат то ли будет, то ли нет!

— Кхе… ты это, — осторожно сказал мастер спустя пару минут, заполненных мучительными размышлениями, — пробуй, што ли. Я уж тут сам как-нибудь поковыряюсь, оно-то и работы сичас и нет почти.

— Ну не знаю… — протянул Ванька тоном человека, который и не может отказать прямо, но и браться за тяжкое дело желания не имеет.

— Вот что! — стукнул кулаком по ладони оружейник, — Делай, мой тебе сказ! Внял?!

— Внял, Антип Петрович, — покорно отозвался попаданец, радуясь, что удался его нехитрый психологический трюк, — как есть внял! Попробую, но и вы… не серчайте, уж если то не так!

Посидев чуть, собираясь с мыслями, Ванька взял грифельную доску и кусок известняка, принявшись, для собственной наглядности, чертить схемы и разного рода слова, стирая потом, зачёркивая и перечёркивая, ставя знаки вопроса и восклицательные.

— Ага… — не слишком уверенно сказал он, собрав, кажется, в кучу, все свои фрагментарные знания по этому вопросу. Нет, собственно в способе он уверен[ii]… но дьявол, как известно, кроется в деталях! Ну и отсутствие таких… хм, деталей, как лист железа и большой кусок полиэтиленовой плёнки, тоже, наверное, скажется не в лучшую сторону.

Место, чтоб на возвышенности и на ветру, да обязательно рядом с их хозяйством, он выбрал тщательно, но пришлось-таки разравнивать площадку, вынужденно отдыхая то и дело. Собственно, отдыхать приходится больше, чем работать…

— А што это ты тута делаешь? — подозрительно поинтересовался ефрейтор Голобородько, въедливый и нудный тип, за такие вот ценные, нечастые у солдат качества, ну и за неплохую грамотность, выбранный в артельщики, и, раз уж всё равно окривел и охромел, эвакуированный вместе с полковым хозяйством.

— Да вот, Ляксеич… — нарисовался рядом мастер, — тут малой мой где-то читал, что, значит, воду можно из камня добыть.

— Роса, — поправил его Ванька, и… благо, бывалому ефрейтору долго объяснять не пришлось.

— Ну, так… — озадачился тот, по-простецки чухая грязную голову, — роса по утру, так… Ежели много камней, так, говоришь, стекёт?

— Писано было так, — подал плечами попаданец, — но то на бумаге, а так-то проверять надо.

— Ну, так… — закусив губу и задержав руку на затылке, Федот Алексеевич, не прощаясь, ушёл, а через несколько минут в Ванькино распоряжение прибыло двое помощников. Такие же кривые и хромые, как и командир, и потому решительно негодные к бою, ковылять, вместе с ополченцем складывая камни, они всё ж таки способны, хотя, не особо веря в успех предприятия, работали они, мягко говоря, без огонька.

— Это Ево Благородие не видит, — бурчит один из солдат, с мрачным видом подтаскивая камень, и, как заслуженную награду, доставая из кармана тощий кисет с табаком, — уж он бы…

— Молчи, Емеля, не твоя неделя! — прервал его напарник, — тебе Ляксеич начальник, так што не жужжи навозной мухой! Его Благородия хто где сичас, так что слушай Фетода Ляксеича, потому как спрос, ежели што, с нево!

Ночью Ванька, хоть и ушатался почти вусмерть на работе, слишком уж тяжкой для его нынешнего состояния, то и дело просыпался, вставая проверять, пошла ли вода. Антип Иваныч на это бурчал что-то не душеспасительное, но впрочем, без особой злобы, а так, назидательности для.