Бабушка кинулась ко мне, но я остановил женщину.

– Ба, успокойся ты. Иди отдохни пока.

– Да ты же квеленький! Простудишься! Сляжешь! Сейчас взмокнешь – тут же продует!

– Бабушка, – встал я с пенька. – Я стану квеленьким, как ты говоришь, если окончательно жиром заплыву. А тут неплохая тренировка получается. Физическая нагрузка. В этом и есть здоровье.

– Здоровье?! Да ты вспомни, что с твоим папкой случилось?! Много ли у него было здоровья? – Испугалась бабушка. – Также хочешь?! А, ну отдай топор!

Бабушка потянулась, чтобы вырвать топорище у меня из рук. Запричитала при этом:

– Это ж топор! Это ж дрова! Будешь колоть – поранишься!

– Бабушка, – убрал я топорище. – Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты, если так будешь к своему внуку относиться – абы что вырастишь. Напрочь бесполезного человечишку воспитаешь. Значит так. Давай с тобой спорить не будем. Я тебе помогу растопить печь и приготовить чего-нибудь питательного.

– Вова…

– Даже не спорь со мной. Не отговаривай. Это решено.

– Вова, что на тебя нашло, – испугалась она вновь.

Я вздохнул.

– Ба. Я же как лучше хочу. Хочу тебе помочь, чтобы ты лишний раз не уставала. Дрова колоть – неженское дело. Ну?

– Тебя как подменили, – проговорила она ошарашенно.

– Крепким, сильным мужчиной хочу вырасти. А блинчики, хоть и вкусные, но мало их для этого.

В бабушкиных глазах стояло настоящее изумление. Кажется, они до такой степени забаловали своего внука, до такой степени окружили его своей заботой, что он и на мальчишку-то перестал быть похожим. Видимо, с отцом что-то стало, раз некому было их с мамой вразумить. Очертить границы, где свою заботу надо поубавить. Ну ничего. Теперь мужчина в доме появился.

– Дед твой был крепким, – сказала она помолчав. – У него, после войны, медали за рукопашную были. В одиночку двоих фашистов мог уложить. Голыми руками.

– Я буду как дедушка, – сказал я и улыбнулся.

Бабушка вдруг тоже улыбнулась. Правда оказалась эта улыбка какой-то грустной. Бабушкины глаза заблестели.

Признаться, колка дров далась мне непросто. Устал я уже на четвертом полене. Тело мальчики буквально сопротивлялось всякой физической работе: мышцы ныли, ноги тряслись. Оно просто кричало мне: «Оставть ты это дело! Пойди отдохни!»

Тогда я взял волю в кулак и продолжал работать. Раз за разом раскалывал я все новые и новые поленья. Строгал щепки для розжига.

А еще я все думал о том, что случилось с отцом Владимира. Выходит… С моим отцом? Видимо, был он спортсмен, скорее всего, тяжелоотлет-любитель. А может, даже профессионал.

Да только исчез он из семьи. Умер? Погиб? Или может быть, просто ушел? И снова, спрашивать напрямую было нельзя. Ведь ни бабушка, ни мама точно не поймут меня в таком случае. Станут задавать вопросы, которые прибавят только новых проблем. Я решил погодить и позже выяснить все сам.

– Может, хоть масличка добавить? – Спросила бабушка, видя, как я уплетаю гречку, закусывая вареным яйцом.

– Ба, ты только не обижайся, – сказал я, отодвигаясь от стола, – вот оно, твое масличко.

С этими словами я похлопал себя по объемному животу.

– Ты что же, совсем теперь не будешь блинчики есть? – Спросила бабушка.

– Ну почему же не буду? Я люблю твои блинчики, – прислушиваясь к телу мальчишки, сказал я. – Только надо всего в меру.

А на часах, к слову, было уже шесть вечера. Я ждал, когда же домой вернется мама Вовы. Ждал, потому что у меня появилась идея, как же сделать так, чтобы она сама мне рассказала об отце мальчика. О его наградах и медалях. О том, что с ним стало, раз женщины так сильно оберегают своего ребенка.

– Спасибо, – вдруг сказала бабуля.

– За что?

– Да для меня же дрова колоть – это как пытка настоящая. Наколешься – так не разогнуться. Не ожидала я, Вова, что ты решишь мне помочь. И что… – Она замолчала, отвела взгляд. – Что проявишь характер. Я горжусь тобой.

– Спасибо, ба, – ответил я. – Обещаю, в будущем станешь гордиться еще больше.

Мама вернулась домой. Мы услышали это сразу. Калитка громко лязгнула о железный столб забора.

Она вошла в дом, поставила на полкухоньки полную авоську и свою сумку.

– Ну что? Вы уже обедаете? – Сказала мама Вовы.

Невысокая и полненькая, свои темные волосы она стригла в короткое аккуратное каре. Женщина носила красное, ниже колена платье с короткими рукавами, крупными пуговками и карманами на груди, украшенными темно-синей окантовкой.

– А что так скромненько? – Удивилась мама. – Гречка да яйца. Мам, ставь чайник. Я на ранке была. Купила пряников и сушек. Щас с майским медиком чаю попьем.

– Не захочет Вова твои сушки, – пожала плечами бабушка.