Я распахнул глаза, посмотрел на то, что держала в своих крохотных ладошках Катя.

– Тебе нравится? – Катя заискивающе посмотрела на меня.

– Ого, – искренне удивился я, улыбнулся, – очень-приочень нравится, Катя. Вы даже не представляете, насколько для меня важно то, что вы сделали, – серьезно ответил я.

– Правда? – восторженно пискнула Катя.

– Правда? – Нина удивленно посмотрела на меня.

– Правда, – сказал я, всматриваясь в новый ифрит, рожденный настоящей любовью ко мне.

В ладошках Кати “сидела” маленькая бумажная лисичка. Сложенная из оранжевой бумаги, она смотрела на меня черными глазками-бусинками. Нарисованные маркером, они выглядели очень мило. Вся фигурка выглядела мило, даже несмотря на то, что была сложена не очень умелыми детскими ручками.

– Разреши мне взять ее? – я с улыбкой посмотрел на Катю.

– Да, это я для тебя… – смущенно проговорила девочка.

– Спасибо, – я взял лисичку, посадил себе на ладонь, – в жизни не получал более приятного подарка. Ты сама его сложила?

– Сама, – девочка приосанилась на барном стуле, – правда, это было сложненько-сложненько. Но я очень старалась. И все равно получилось никак на картинке из интернета.

– Получилось гораздо лучше, – я ласково потрепал девчушку по голове, – иди ко мне, обниму.

Девочка лихо спрыгнула со стула. Да так, что Нина дернулась к ней. Решила, что она может удариться. Но когда поняла, что все хорошо, продолжила смотреть на нас с умилением.

– Опа! – сказал я, когда посадил девочку себе на колени, потом обнял. При этом украдкой взглянул на ифрит, что мирным фиолетовым пятном пульсировал в кусочке бумаги. Это был Ифрит Невероятной Любви к Своей Семье. И самое удивительное, таких мне никогда не встречалось. Ни разу в жизни я не видел подобного ифрита. Нет, другие, что зародились из любви к другим людям, я находил не раз. Но этот… Этот был основан на эмоции, которую испытывали ко мне, когда делали лисичку. И я даже представить не мог, какие у этого ифрита могут оказаться свойства. Кажется… я смогу сделать из него что-то особенное. Что-то… что-то живое.

– Нин? – я поднял глаза, – ты помогала Кате его сложить?

– Совсем чуть-чуть, – шепнула Нина.

– Я почти все сделала сама, – положив голову на мое плечо, проговорила девочка.

– Ты умничка, Катя, но я вижу, что вы обе старались, когда делали это оригами. Это невероятно важно и ценно для меня.

– Правда? – радостно пискнула Катя.

– Правда. Более ценного подарка я не получал.

Нина смотрела с умилением. Спустя мгновение, она даже расчувствовалась, прижала руки к губам. Ее глаза заблестели.

– Знаешь, Кать, – я отстранил девочку, – твоя лисичка будет помогать мне в моих делах.

– Помогать?

– Да, – я с улыбкой кивнул, – я буду брать ее с собой, и возможно, когда-нибудь, она поможет мне свернуть горы.

– Ее зовут Фырчик, – девочка показала свои белые молочные зубки.

– Фырчик? – хохотнул я, – так она мальчик?

– Нет. Девочка.

– Но Фырчик звучит как имя для мальчика.

– Нет, – Катя надула щечки, – Фырчик это девочка.

– Как скажешь, – улыбнулся я и тронул кончик ее носа, – значит, Фырчик будет мне помощницей в моих делах. Спасибо вам, девочки.

– Прошу прощения, госпожа, – улыбнулся я, – но мне тоже назначено на это время.

– Правда? – Девушка удивленно раскрыла глаза, – но я сама, лично просила мою помощницу записать меня на четырнадцать тридцать к нотариусу.

– А мне сказали, что это время свободно, – пожал плечами я.

Контора сословного нотариуса нашего округа располагалась прямо в ее поместье в нашем же спальном районе. Не слишком большое, но аккуратное, явно перестроенное из неоклассики во что-то более современное, оно делилось на две зоны.

Большая часть первого этажа, а также второй и третий занимали жилые помещения. Там жила нотариус – зрелая женщина и ее, как я понял, многочисленные дочери. Молодые девушки бегали у нотариуса в помощницах.

Боковая часть дома смотрела прямо на муниципальный тротуар и проезжую часть. Тут была дверь с большой черной табличкой, гласящей “Сословный нотариус Циткенд Наталия Вячеславовна”.

Именно тут, в широкой комнате ожидания с красивым, красным паркетным полом и стенами, отделанными деревом, я встретился с этой девушкой. По широким окнам постукивал мелкий осенний дождик. По небу плыли серые, бугристые тучи.

Я сидел в богатом и удобном кожаном кресле. Смотря на девушку, мял в руках какой-то журнал, который почитывал, перед тем, как мы с ней заговорили друг с другом.

– Позвольте мне разобраться, – я кинул журнал на столик, встал, – уверен, ни моей, ни вашей вины тут нет. Скорее всего, организационная ошибка секретаря.

Так как я был хоть и в частной конторе, но все же находящейся под эгидой короны, я явился в привычной для местных дворян черной форме.

Девушка же, невысока и стройна, была в серебре. Немного неестественного цвета светлая кожа говорила о том, что она не так много времени проводит на солнце. Золотистые волосы были убраны в компактную прическу. Поверх нее девушка носила милую, жемчужного цвета шляпку.