– Дурак! – раздался комментарий из-за шкафа.

– А что за способ? – блеснул любопытством в глазах Леха.

– Прости, это секрет, – покачал я головой.

– Эх, – вздохнув, расстроился он, щелкнул семечкой и обрел жизнерадостность обратно. – А пошли гулять! Эта-то… – кивнул на шкафы. – Домоседка, а я всю деревню знаю, всё покажу, со всеми познакомлю.

А может это подстава? Вернется домой Зинаида Матвеевна, а Валентина ей: «ничего не знаю, с Лёхой гулять ушел». А вечером меня найдут бездыханным где-нибудь в овраге, а рядом будет сидеть образцово-показательно ревущий и посыпающий себе голову пеплом («не уберег!») маленький оборотень, которого Валя, например, потом за мою ликвидацию в щечку поцелует. Но разве может ребенок так притворяться? Что там Константин Викторович говорил о своей школе? «Пятеро учеников»? Может у этого пацана просто друзей нет, вот и смотрит на меня с такой надеждой в глазенках?

– Пошли, – пожав плечами, я поднялся на ноги.

Лёха со счастливой рожей подскочил следом.

– Подожди, переоденусь, а то тут карманы дырявые, – вывернул я перед ним шорты. – Семечки высыпаются.

Охотно хохотнув, он кивнул:

– Я тебя во дворе подожду! Валь, пока! – подхватил портфель и выбежал из дома.

Живчик какой.

Когда я переодевался, Валентина подала голос:

– Если что, на тренировках я побеждаю его девять раз из десяти, так что лучше не пытайся натравить его на меня.

– Ты какая-то странная, – ответил я, натягивая красную футболку с серпо-молотом и подходящим для маскировки воротником. – Отрекись от агрессии, выбери спокойствие и понимание.

– Это стать такой же тряпкой, как ты? – фыркнула она.

Нафиг, в игнор тебя, надоела. Надев шорты с нормальными карманами, пошел в комнату за семечками.

– Ты что, меня игнорируешь? – дошло до нее.

Ага! Горсточку сюда – для меня, горсточку туда – угощать встречных для улучшения репутации. Но по чуть-чуть, иначе будут считать транжирой. Просто поразительно, насколько становишься продуманным после нанесенного судьбой, крайне болезненного «комбо».

– Эй! – высунулось ее недовольное лицо из-за шторки.

– Если придет Зинаида Матвеевна, передай ей, пожалуйста, что я вернусь в четыре, – с улыбкой попросил я Валю.

– Я тебе кто, посыльный? – фыркнула она и скрылась за шторой. – Напиши записку, ты же у нас умник!

Аттестат видела, получается.

– Одолжи бумагу и ручку.

– Не дам, – пожадничала она. – Я не смогу пользоваться вещами, к которым прикасались твои грязные руки!

– Тогда тебе придется отрезать грудь, – вздохнул я.

Не выдержав, Валентина выскочила из-за шторки – успела переодеться из формы в халатик – и схватила меня за охватившие шею руки.

– Синяки! – прохрипел я.

Теперь я как бы сам себя душу, но ладонями – синяков не будет.

– Какой же ты мерзкий! – припечатала она меня и гордым лебедем прошествовала в комнату.

Какой живительный всплеск адреналина. Но процесс идет – сначала отучим распускать руки, потом – провоцировать конфликты, а там и до «Братик, я испекла для тебя булочки! Скажи: „А-а-а!“» дойдет. Приручить дикую волчицу – звучит как неплохой челлендж! Нет, «братик» это уже перебор. И «А-а-а» перебор! Но до чего же приятный момент вчера был. Куда-то не туда мысли свернули, а значит нужно выкинуть Валю из головы и идти тусоваться с новым другом.

Выбравшись на крылечко, улыбнулся согревшим синяк солнечным лучам. Сидящий на крылечке Алексей поднялся на ноги и не стал перепрыгивать через забор, позволив мне выпустить его со двора через калитку.

Молодец какой – не выпендривается.

– А ты слышишь, что в домах происходит? – решил я изучить оборотней поподробней.

– Не, у нас стены толстые строят, – покачал он головой. – Из окон немножко слышно, но о важном около окна у нас никто не разговаривает, – помявшись, он признался. – Я вашу ругань с Валей слышал. Она не девять раз из десяти меня побеждает, а восемь! – гордо поднял вверх подбородок. – Потому что старше на два года, и боевой массы у нее на пятнадцать килограммов больше!

– «Боевая масса» – это в другой форме? – уточнил я.

– В ней, – подтвердил он.

– А откуда масса при трансформации берется?

– Фиг его знает, – пожал плечами Лёха. – Мне надо домой зайти, переодеться и портфель положить.

– Идем, – мне было все равно.

Пацан повел меня направо. Очень удачно, потому что здесь я еще не был. Вдоль дороги тянулись окруженные заборами дома, в палисадниках наливались соками ранетки, сливы, крыжовник, смородина, жимолость, ирга, облепиха – словом все, что комфортно чувствует себя в местном климате. Конкретно у нас растут ранетка и слива, а в огороде, за дровяным сараем, я сегодня нашел два куста смородины и облепиху. Последнюю собирать прямо не хочу – ягоды мелкие и защищаются шипами.

– Ты не подумай, что все оборотни такие, как Валя, – испытал он потребность оправдаться. – Просто у нее…

– Мама на глазах погибла, из прошлой школы выгнали, обычные люди вас не любят, а теперь еще и приказ о пятнадцати годах службы, – перебил я.

– Да, – кивнул Лёха. – А ты откуда знаешь? Сама она точно не расскажет.

– Константин Викторович приходил вчера, – не стал я скрывать.

– То-то я думаю ты ничему не удивляешься! – хохотнул он и возмутился. – Ей – плохо, а нам разве легко? Я же на других не срываюсь, – приосанился и выпятил грудь. – Я – воин и мужик! Я бы и без нового закона в армию пошел, с жуками драться – мне для того сила и дана! – спохватившись, застенчиво спросил. – А ты меня не боишься?