Пунцовая "лиана", плотно обвивавшая нижние ветви великана, чуть заметно шевелилась. Было такое впечатление, что длинное, гибкое тело "кораллового аспида" равномерно сжимается и раздувается дыханием.

– Ветер, - тихо сказал Белопольский.

Биолог отрицательно покачал головой.

– Тут нет ветра, - прошептал он.

Механики и Второв прекратили работу над мостом. С напряженным вниманием звездоплаватели всматривались в окружавший их пейзаж.

– Жизнь! Всюду жизнь!
– взволнованно сказал Коржевский.

Теперь все ясно видели, что "лес" полон движения.

Дышали бесчисленные "лианы", равномерно покачивалась разноцветная бахрома трубок, она плавно колыхалась, и временами отдельные волоски медленно вытягивались, словно щупальца, отыскивающие добычу. Где-то внутри розовых стволов пробегали вверх темные точки, как в воде цепочка пузырьков воздуха. Красные "ленты", стелющиеся по "земле", тоже шевелились. Иногда точно электрический ток проходил по ним, - судорожно вздрагивали растущие на них шипы, и сама "лента" изгибалась, словно корчилась от боли, и замирала в новом положении.

– Тут ступить некуда, - заметил Второв.

Почвы, из которой росли все эти причудливые "растения", совершенно не было видно. До самого края обрыва расстилался живой ковер.

– Мы думали, - заметил Баландин, - что на Венере нет жизни. Вот она, здесь, перед нами...

– Не понимаю, - сказал вдруг Коржевский.
– Это морские животные, которые должны жить в воде. Посмотрите на эти мясистые трубки с венчиком щупалец; это в точности земные актинии. Я убежден, что и них есть ротовое отверстие. Но какую пищу они могут получить из воздуха? А эти иглы? Типично морские образования. А коралловые деревья? Мы точно очутились на внезапно обмелевшем дне моря. А губки? Откуда они могли взяться на суше? Может быть, ливни? спросил он самого себя.
– Нет, нет! Этого недостаточно. Совсем недавно все это место было покрыто океаном.

– Почему же оно вдруг обмелело?
– спросил Топорков.

Белопольский хмурил брови, напряженно думая. Слова Коржевского вызвали какую-то сразу ускользнувшую мысль, и он старался припомнить, что именно пришло ему в голову, когда биолог говорил о внезапно обнажившемся дне. Вопрос Топоркова послужил толчком в его памяти.

– Вспомнил!
– внезапно сказал он.
– Это безусловно так! Отлив!
– пояснил он удивленно посмотревшим на него товарищам.
– Солнце находится сейчас на восточном горизонте. Оно вызвало отлив. Ночью этот берег был покрыт волной прилива.

– Похоже, что вы угадали, - сказал Коржевский.
– Такое предположение кое-что может объяснить. Ведь ночь на Венере длится долго.

– Значит, к вечеру здесь опять будет океан?
– спросил Топорков.
– Что мы тогда будем делать?

– Темнеет!
– раздался предупреждающий возглас Князева.

Приближалась гроза.

Все поспешно отступили вглубь камеры, и Белопольский закрыл двери. Едва он успел это сделать, как сильный удар и дробный стук, сразу перешедший в ровный гул, показали, что на звездолет обрушились очередные потоки ливня. Сравнительно тонкие стенки выходной камеры позволяли отчетливо слышать раскаты грома, треск молний и шум берегового водопада, льющегося совсем рядом.

– Грозы не оставят нас в покое, - сказал Белопольский.

– Плохо нам будет, если гроза застанет на открытом месте.

Никто не отозвался на это совершенно справедливое замечание Второва.

– Где вы находитесь?
– раздался голос Мельникова.

– В выходной камере. Просвета не видно?

– Ничего не видно. Экраны черные.

Приходилось терпеливо ждать окончания грозы. Проделывать снова длительную процедуру входа на корабль не имело смысла. Гроза могла промчаться в любую минуту.

И действительно через двадцать минут гроза прошла. Снова открыли двери.

– Что меня больше всего удивляет, - сказал Коржевский, - это отсутствие луж. После такого потопа нет никаких следов.

– Они могут быть под этим красным ковром, - предположил Топорков. Возможно, что там сплошное болото.

Вид местности не изменился, но сразу бросилось в глаза, что бывшее раньше чуть заметным движение на берегу усилилось. Чаще дышали "лианы", быстрее шевелились волоски "актиний", заметнее изгибались красные "ленты"

– Лишнее доказательство, что родной средой этих организмов является вода, - торжествовал биолог.
– Вы не ошиблись, Константин Евгеньевич!

– Сойдем на берег!

– Одну минуту, - сказал Второв, видя, что Белопольский собирается ступить на мостик.
– Разрешите на всякий случай обвязать вас веревкой.

– Да, пожалуй, это не лишняя предосторожность, - согласился академик.

– Геннадий Андреевич, как альпинист, всегда помнит о таких вещах, улыбнувшись сказал Топорков.