Мэрил осталась довольна разговором с Алистером, поскольку убедила его отказаться от брака. А, если они оба против, отцам не останется ничего другого, как согласиться.

Но разговор с отцом довёл её до слез. Отец признался, что болен. Болен почечными коликами и уже давно. Сколько ему осталось жить, было известно только Богу. Какой из приступов адской боли станет последним… Может, уже следующий. Может, он выдержит ещё два-три. Но промежутки между приступами становятся всё меньше, а их продолжительность и интенсивность боли всё больше. Поэтому он начал играть на бирже, а потом и в карты – чтобы обеспечить её средствами к существованию, когда покинет её. Но потерпел неудачу и только усугубил их положение. Поэтому ухватился за наследство дяди. Поэтому посчитал, что замужество это выход для неё. Поэтому дал согласие на брак, оговорив только, что окончательное решение останется за дочерью.

– Но ведь я могу научиться самой управлять ранчо, мне не нужен для этого муж! – в отчаянье воскликнула Мэрил.

Но отец возразил:

– Даже в городе ты не смогла бы жить одна. Получив порицание всего общества, кучу косых взглядов и сплетен. Здесь, на юге, тем более. Оставшись одна, ты станешь бесправна. Здесь царит право сильного. Любой сможет овладеть и твоими землями, и твоим домом, и твоим телом. Поверь, замужество – это самый хороший выход. У тебя будет положение в обществе, защита, какие-никакие права и чёткие обязанности. А к остальному ты приспособишься. Мне думается, что Алистер Симпл хорошая партия, он будет добр к тебе. Какие ещё у нас есть выходы из создавшегося положения?

– Продать ранчо, – предложила Мэрил.

– Конечно, если ты категорически против замужества, мы могли бы попробовать продать ранчо и вернуться в город. Но, понимая, что мы находимся в стеснённых обстоятельствах, покупатели снизят цену и приобретут ранчо за бесценок. Этих денег не хватит не только на твоё приданое, но и на текущие нужды для жизни в городе. Тебе придётся идти на работу и распрощаться с возможностью создать семью. Но… девочка моя… даже этой возможности, считай, у нас нет. Одним из условий наследования является запрет на продажу ранчо в течение десяти лет. Я столько не протяну. Да и что мы с тобой смыслим в работе на земле? Ничего… Прости… Подумай об этом, девочка моя…

* * *

Приехав домой, Алистер сообщил отцу, что подумает над женитьбой. В том, что уже согласился выполнить просьбу мисс Мэрил воспротивиться их браку, не признался. Потому что не собирался отказываться от любимой, а решил завоевать её любовь.

Удивительным было то, что отец к его сомнениям отнёсся спокойно. Алистер ожидал, что, как обычно, когда он смел в чём-то перечить отцу, разражалась буря. Когда был ребёнком, его ожидала порка. Когда подрос, дело ограничивалось пощечинами. Сейчас, когда он стал взрослым, отец перестал рукоприкладствовать, у него и словами получалось так унизить и оскорбить, что, ей богу, лучше бы ударил, и дело с концом.

* * *

Мэрил не призналась отцу, что уже уговорила жениха не соглашаться на брак. Проплакала всю ночь. Мысли перескакивали с одного на другое. Она то плакала об отце, то ругала себя. Какая же она была эгоистка! Как, ну, как, можно было поверить, что одни и те же, всё время повторяющиеся симптомы – позеленевшее от болей в пояснице и паху лицо отца, тошнота и рвота, вызваны каким-то мифическим пищевым отравлением?! Почему, ну, почему она ни разу не задумалась об этом всерьёз?! Потому что так ей было удобно – не задумываться, не обращать внимания, верить тому, что сказал отец…

Потом мысли её переключались на себя. Ах, если бы отец признался ей в своей болезни раньше! Тогда бы она не отвергла сходу предложение мистера Филипа Мура о помощи и защите, с благосклонностью отнеслась бы к его к словам. По крайней мере, его темный взгляд, преследовавший её, сейчас пугал меньше, чем темный, похотливый взгляд потенциального тестя. Тогда бы они не обрубили все концы в городе, не уехали на другой конец страны, не оказались бы на ранчо. Остались бы в городе, в знакомой среде, где светские условности, которые так когда-то душили её, стали бы гарантией не «каких-никаких» её прав, а вполне даже прав определённых.

А потом плакала от безысходности, безвыходности её ситуации. Что же ей теперь делать? Уговорить отца вернуться в город и броситься в ноги Филипу Муру? Или остаться на ранчо и броситься в ноги Алистеру Симплу? Или положиться на судьбу и – будь, что будет?

4 – Рассел – в переводе – «красноватый, рыжеволосый»

5 – Стэнли – в переводе – «камень»

6 – Алистер – в переводе – «защитник людей»

7 – Эмили – в переводе – «соперница»

3

Алистер так устал, так устал. Целый день в седле. С одной плантации на другую. Хоть и близко, но сил возвращаться домой не было. Он всерьёз задумался о ночевке в одной из палаток для рабов. Мечтал о колючей соломенной циновке на твёрдой земле, как о перине во дворце…

– Мистер! Мистер! – прервал сладостные мысли Алистера об отдыхе крик всадника, скачущего к нему во весь опор.

Алистер пока не мог понять, кто его окликнул, но по камзолу слуги понял – что-то случилось дома, и поскакал навстречу. Слуга, увидев, что мистер его услышал, закричал: