На пару с извозчиком, с коим прибыл, Жирослав начал скорый объезд всех ближних хозяйств и вскоре нашёл-таки одного живого человека. Им оказался дряхлый старичок из тех раскольников, которые жили при монастыре. На расспросы, куда все подевались, он долгое время не хотел говорить, однако видя, что Жирослав на грани отчаяния и умопомешательства, сдался и выложил всё, как на духу.

Не дожидаясь рассвета и приезда городового, за которым умчался извозчик, Жирослав потребовал показать ему страшный погреб. Старик нехотя согласился и повёл юношу туда, откуда тот начинал свои поиски: к усадьбе Красавы.

Открыв ключом дверь в деревянную пристройку дома, старик указал у дальней стены на уровне пола место свежей кладки из кирпича и глины. Полушёпотом, словно боясь побеспокоить души им же заживо погребённых людей, он поведал, что именно здесь находится свежевырытая бутылообразня яма, в которой замурованы все местные жители, включая детей. Его же самого, по причине болезни и скорой кончины, оставили снаружи, дабы он соорудил эту кладку и законопатил отверстия глиной.

По сравнению с тем, что привиделось в вещем сне Жирославу, реальная яма-гекатомба была в разы меньше, зато итог предсмертных мук её жертв выглядел во сто крат ужаснее. Удушение в столь крохотном помещении наступило резче: люди умерли за какие-нибудь два-три часа, успев, тем не менее, с избытком пострадать за веру. Их тела были скрючены, согнуты, переплетены в одну общую человеческую кучу. Приходило на ум, что до самого конца узники ямы ползали, извивались, хватались друг за друга, поочерёдно затихая: сперва старые и слабые, а затем и все остальные.

***

Страшное происшествие с черновскими раскольниками быстро стало достоянием гласности, и как ни юлила Вита, убеждая себя и своих единоверцев, что закопаться в яме не будет самоубийством, светское общество и клир всех конфессий империи единодушно признали их противоестественный уход из жизни именно таковым. Тут же припомнили и других старообрядцев из истории, не раз уличённых в тяге к массовым самоистреблениям через самоуморение и самосожжение. И вот на пороге XX-го столетия в их полку прибыло.

По традиции самоубийц хоронили отдельно от добропорядочных христиан. Прогневивших Бога людей, отказавшихся от дара жизни, не отпевали, не отправляли по ним панихид, не исполняли сорокоустов за упокой души, и погребали в так называемых «божедомках», или иными словами «скудельницах» – общих могилах, в которых помимо самоубийц хоронили бродяг и им подобных людей, за похороны которых некому было платить.

Убитый горем Жирослав, конечно, не мог допустить, чтобы с его несчастной возлюбленной поступили таким варварским способом, и увёз тело Красавы к своему деду-язычнику, живущему от всех особняком посреди дремучего леса. Именно у него Жирослав и гостил весь предыдущий роковой месяц.

Шестое

«Реальности вовсе не расположены отдельно, а проникают друг в друга» Славяно-Арийские Веды

Деда Жирослава, занимающегося собирательством целебных трав и знахарством, звали Белян, что согласно старославянским именным канонам значит «идущий путём просветления». Он уединился в лесу, дабы лишний раз своим чудным видом и повадками не мозолить глаза соотечественникам-христианам и иметь возможность в тишине и покое духовно совершенствоваться.

Жирослав гостил у дедушки Беляна не праздно, а перенимал накопленный жизненный опыт и родовые знания предыдущих поколений о травничестве и народной медицине. Однако дело этим не ограничивалось, и помимо прочего Жирослав внимал рассуждениям о тайнах бытия и рассказам, ставшим для юноши настоящим откровением о перевранной, неоднократно переписанной истории Руси. Приведу пример его речей:

– Со времён начала христианизации основа нашего народа, его ядро, ничуть не поменялось. Другими словами, не изменилось глубинное отношение людей к мирозданию. Простой народ по сию пору не пленён чужебесием всецело и интуитивно относится к окружающей действительности также как его пращуры до крещения Руси. Конечно, нельзя недооценивать многовековое влияние христианского мифа на культурную и духовную жизнь русского общества, но нельзя также отрицать факт, что в повседневной жизни мы сплошь и рядом видим элементы, не имеющие никакой связи с христианством и уходящие корнями в глубокую старину.

Так, пасхальный день поминовения мёртвых – это не что иное, как Навий день, Радуница древних славян. Также этот праздник именуют Русалиями, то есть русальными днями по примеру Розалий – дней роз древних римлян. То же самое касается Масленицы и многого другого, что попы не смогли искоренить и были вынуждены возглавить.

Христианские пастыри нагромоздили уйму обоснований для своей Масленицы, однако народ как отмечал весенние равноденствие, сжигая чучело Марены, радовался Ярилу и пробуждению медведя – Велеса, – так и продолжает это делать.

Всё это касается не только праздников, но и быта. Многие элементы в одежде, керамике, архитектуре и прочем были переняты у православной Византии. В то же время мы всюду видим следы былой Руси: узоры и орнаменты на тканях и утвари, архитектурные особенности теремов, украшения прялок и печей. Отдельно хочется упомянуть фантастических существ, совершенно чуждых христианскому пантеону. Это домовой, банник, леший, водяной, кикимора, берегиня, полудница, Змей Горыныч, Жар-птица, Гамаюн и многие другие.