Брошенные игрушки в поисках лучшего места. Часть 1. Земли Забвения

Аннотация

Ивашка-Помогашка - мягкая игрушка, с которой любил играться маленький ребёнок. Когда этот ребёнок вырос, он выбросил на помойку все свои игрушки, которые потом утилизировали. Но это было лишь началом истории.

Ивашка-Помогашка ожил и очнулся в огромной крысиной норе, где его нашёл Старичок-Бодрячок - такая же живая игрушка. Он рассказывает игрушечному мальчику, что они находятся в мире, куда попадают выброшенные и утилизированные игрушки, и подсказывает, как выбраться на поверхность. Выбравшись из подземелья Ивашка оказывается в заброшенном городе, похожем на город из мира людей. Мальчик находит такие же ожившие игрушки и объединяется с ними, чтобы выжить в этом опасном мире и найти путь из Земель Забвения. Им предстоит выбраться из гибнущего города, пройти через дикие поля, леса, болота, встретить на своём пути множество чудовищ и постараться добраться живыми до самого безопасного места, где они смогут найти свой новый дом.

Пролог Один старый мастер зарабатывал на игрушках, которые он делал своими руками. До пенсии он работал на заводе по производству игрушек. Накопленный опыт пригодился ему в своём деле. Вот только из-за ограниченных производственных возможностей – в плане оборудования и материалов – старик мог только шить игрушки из ткани и кожи да вырезать из дерева. Но ассортимент был довольно широкий: от плюшевых мишек и тряпичных кукол до деревянных солдатиков и коней-качалок. Иногда мастер ремонтировал игрушки. Чаще всего те, которые сам изготавливал. Мог пришить оторванную лапу плюшевому мишке, заменить сломанное колёсико игрушечной машинке, приклеить отломанную мачту на кораблике. Игрушечное дело приносило старику стабильный доход, ненамного превышавший его пенсию. Старик просто занимался своим любимым делом, делал детей счастливыми. И в процессе работы вряд ли задумывался о том, какая судьба ожидает его творения, когда их маленькие владельцы вырастают. Игрушки в разной степени изнашиваются, так сказать, вырабатывают свой ресурс. Те, что явно не подлежат восстановлению, закономерно отправляются в мусорный бак. Однако мастера игрушечных дел вполне может огорчить тот факт, что нередко те изношенные игрушки, которые можно было бы починить и положить в укромное место в доме в память о детских годах, передать своим маленьким детям по наследству или даже отдать в какой-нибудь детский сад или детский дом, нещадно выбрасываются на помойку (а иногда даже целые, сохранившиеся в более-менее первозданном виде). Обидно. Ведь пропадает не просто детская игрушка – пропадает целое произведение искусства. Кто-то, без сомненья, не согласится, но само игрушечное дело, особенно среди самих изготовителей игрушек, негласно считается отдельным видом искусства. И по такому рассуждению выбросить красивую куклу ручной работы с дыркой на платьице или на ножке – всё равно что выбросить "Мону Лизу" или васнецовских "Трёх богатырей" с облупившейся по краям полотна краской (данный дефект вряд ли считается критичным). Но что поделаешь! У каждого человека своё отношение к старым вещам… Подобная участь постигла очередное творение старого мастера. Мягкая игрушка из цветной хлопковой ткани, набитая ватой. Паренёк, точнее мальчишка. Улыбчивый, с торчащей парой белых зубиков, лопоухий, с веснушками на щёчках, с тёмно-рыжими волосами. Ростом тридцать сантиметров. Выглядел худеньким, может, чуть упитанным в щёчках. Из-под синей шапочки вылезала вьющаяся рыжеватая чёлка. Одёжка самая примитивная: белая сорочка желтоватого оттенка с длинными рукавами и бордовые штанишки на лямках. На штанишках спереди на уровне груди, где цепляются на пуговках лямки, имеется кармашек, в который можно вложить мелкий предметы, к примеру, монетку. Все швы на штанишках выполнены жёлтыми нитками. Ножки обуты в тёмно-серые башмачки из кожзама с белыми шнурками, завязанными бантиком. Этого весёлого улыбчивого паренька создатель назвал Ивашкой-Помогашкой. Мол, всем всегда помогает. Ну, то есть помогал бы, если бы был героем какой-нибудь сказки. Ивашка-Помогашка был куклой, но не девчачьей. С ним могли играть и девочки, и мальчики. Однако популярности у детей не имел. Его покупали нечасто. Но тем детям, у которых были его копии, он очень нравился. В его пятипалые ручки можно было вставить маленький игрушечный молоточек или сабельку. Его можно было посадить за руль игрушечной машинки. Некоторые дети даже привязывали Ивашку к воздушному змею или сажали в корзинку с воздушным шариком и запускали в небо (на привязи, разумеется, чтобы не упустить). Кто-то мог отправить плюшевого мальчика на игрушечной лодочке или кораблике в плаванье по ручью или по луже во дворе или в наполненной ванне дома. Если Ивашка тонул (вместе корабликом или просто вываливался за борт) – его естественно сушили. Пачкался – стирали. Рвался – зашивали сами или в крайнем случае отдавали на починку тому самому старому мастеру, что его же и создал. Дети любили Ивашку-Помогашку. Но только пока были детьми. Подросткам добрый весёлый Ивашка уже становился не нужен… Максимке исполнилось три годика. Родители подарили ему на день рожденья Ивашку-Помогашку. Мальчик, разумеется, был счастлив обрести очередного плюшевого друга (в дополнение к другим имевшимся у него похожим игрушкам). С того дня началась многолетняя дружба двух мальчишек – настоящего и игрушечного. Несколько лет Максимка устраивал Ивашке разнообразные приключения, давал ему различные роли: то автогонщик на радиоуправляемой машинке, то рыцарь с пластмассовыми мечом и щитом, то механик с маленьким гаечным ключиком, то супергерой в плащике из куска старой простыни. Помимо своего большого друга Максимки Ивашка-Помогашка "дружил" и с другими мягкими и твёрдыми игрушками. И, соответственно, помогал им (на то он и Помогашка). Максимка часто устраивал совместные игры с всеми своими маленькими друзьями для разнообразия и повышения удовольствия. Ну, а главным врагом Ивашки-Помогашки и других игрушек часто являлась жившая в доме кошка Дуся. Отважный Ивашка каждый раз обращал её в бегство то под кровать, то под шкаф, то на шифоньер, то на занавеску. Иногда он получал отпор когтистыми лапами или клыкастой пастью, а иногда доставалось и самому Максимке. Дуся иногда показывала свою злопамятность и ненависть к игрушкам. Как-то раз она ходила по столу, осматривая свои владения, и увидела сидящего на краю стола Ивашку-Помогашку. Она подошла к нему, понюхала его со всех сторон и ударила его по спине лапой. Ивашка полетел со стола на пол. Стоит добавить, что Ивашка успешно защищал от Дуси новогоднюю ёлку в гостиной. Вот так мягкий "герой" не только словом, но и делом оправдывал своё имя… Но время не может стоять на месте. Детство имеет свойство как начинаться, так и заканчиваться. Максимка подрос, пошёл в школу, стал зваться Максимом, а для друзей – Максом. Вместо игрушек мягких и твёрдых – игрушки цифровые – на компьютере и игровой приставке, иногда на телефоне. А вдобавок к этому – школьные домашние задания, уборка по дому, спортивные тренировки, дворовые друзья (живые, а не игрушечные), модная музыка, кино, одежда. С возрастом хобби и обязанности неумолимо менялись и увеличивались в размерах и количестве. А старые добрые друзья-игрушки молча, с вечными улыбками на лицах отправились в чулан, в большую коробку. Нет больше того маленького жизнерадостного Максимки. На смену ему пришёл большой крепкий, более серьёзный Макс. Он, конечно, рос порядочным юношей, всегда слушался родителей, учился хорошо. Только его некогда лучшие плюшевые друзья давно стали ему не нужны. Так и хочется сказать: они себя изжили, их время прошло. И вот однажды во время очередной генеральной уборки в квартире семья Максима избавлялась от лишнего хлама. Макс выносил из кладовки набитые всякой всячиной коробки и мешки. При этом по просьбе мамы раскрывал их, чтобы мельком взглянуть, что в них лежит. Может, что в хозяйстве ещё сгодится. И вот он открыл очередную коробку. А там – все его старые детские игрушки. Все его старые друзья. На них не было ни пылинки (коробка всё время была закрыта и завалена другими вещами в кладовке). При взгляде на них у Макса в голове, точно кадры из кинохроники, стали прокручиваться все его детские воспоминания. О том, как он игрался этим своим "богатством", о том, какие приключения он выдумывал для игры со своими маленькими друзьями, о том, как он плакал, когда какая-то из игрушек терялась, и как он радовался, когда игрушка потом находилась. Игрушки, лежавшие в коробке в самом верхнем слое, всё так же, как раньше, улыбались и с радостью смотрели на своего большого друга. С той же радостью смотрел на него и Ивашка-Помогашка, лежавший на самом верху в центре. Макс даже слегка улыбнулся, предавшись ностальгии по тем временам из своей жизни. Неужели он сейчас начнёт доставать из коробки свои любимые игрушки и снова, как тогда, в те не такие уж далёкие годы, будет играться с ними? Некоторые другие люди наверняка так бы и сделали, чтобы, как говориться, тряхнуть стариной, освежить память, предаться воспоминаниям, вновь почувствовать "вкус" детства. Это же такое время, в которое хочется вернуться и из которого не хочется возвращаться в настоящее. Но тут Макс резко вернул своё нейтральное выражение лица. И мысленно твёрдо решил: "Не, пацаны засмеют!" И хладнокровно закрыл коробку. Закрыл свои игрушки. Закрыл своих маленьких преданных друзей. А вместе с ними закрыл и не менее любимого когда-то Ивашку-Помогашку. У Макса строится новая жизнь, реализуются новые планы. И со старыми плюшевыми друзьями ему уже давно не по пути… Внутри было темно, но тепло. Даже жарко. В этой камере недавно сожгли очередную кучу мусора. И сейчас сожгут следующую. Выброшенные на помойку игрушки волей судьбы оказались на мусоросжигательном заводе. Их всех, а с ними и вечно радостного Ивашку-Помогашку, засунули в большую мусоросжигательную печь. Работникам завода не было интересно рассматривать, что попало к ним в руки. Они как обычно делали свою работу. И сейчас они в очередной раз запустят агрегат и утилизируют очередную партию отходов. Ивашка-Помогашка неподвижно лежал в одной куче со своими собратьями и ждал своей участи. Его время (и время его собратьев) подошло к концу. Игрушки по-прежнему улыбались, будто ждали, что сейчас произойдет нечто приятное, нечто удивительное, нечто волшебное. И тут в камеру мусоросжигательной печи внезапно хлынул мощный поток воздуха. От чего игрушки даже разлетелись по всему пространству. И почти сразу сверху выросли огромные золотые языки пламени. Огонь поглотил всё содержимое камеры. В его власти оказались все брошенные, забытые, никому не нужные детские игрушки, от которых останутся лишь зола и пепел. И вместе с ними в пепел превратится творение старого игрушечных дел мастера – весёлый, улыбчивый, счастливый мальчик по имени Ивашка-Помогашка… Глава 1. Крысиная нора Он не мог понять: он открыл глаза или нет? Вокруг так темно. Так темно, что он не видел даже своё тело. По ощущениям он понимал, что лежит на чём-то твёрдом и неровном. А почему он лежит? И где он вообще? Вдруг из темноты совсем рядом раздался вежливый спокойный голос, явно принадлежавший человеку пожилого возраста: «Очнулся, наконец?» «Кто здесь?» – с настороженностью спросил в ответ очнувшийся парень. «Ты не бойся, – успокаивающе ответил незнакомый голос в темноте. – Я не тот, кого надо бояться». И тут послышался треск, похожий на чирканье спичек, как будто кто-то что-то зажигает, и абсолютно тёмное пространство вдруг обрело совсем другие цвета. Зажёгшийся огонь осветил всё вокруг. От яркой вспышки лежащий мальчик зажмурился, затем постепенно раскрыл глаза, давая им привыкнуть к свету после кромешной тьмы. Кажется, он находится в пещере или что-то в этом роде. Вокруг земля, камни, валуны. Из потолка, пола и стен торчит разного рода мусор: стеклянные бутылки, консервные банки, банки из под лимонадов, фантики от конфет, куски бумаги с буквами. Всё это выглядит крупноватым относительно паренька. Дно той же бутылки диаметром выше его колена. Сама пещера не выглядела громадной. «Долго собрался тут лежать? Вставай», – поторапливал мальчика старческий голос. Мальчишка медленно поднялся на ноги. Перед ним стоял маленький полненький старичок, весь седой, ростом на голову ниже мальчика, пухлое личико, нос картошкой, длинная пышная белая борода лопатой по грудь. Он смотрел на паренька добрыми глазами, расплывшись в улыбке. Его голову покрывала зелёная шляпа с узкими полями и высокой остроконечной тульёй, как колпак. Сам старичок был одет в серо-коричневый плащ и обут в высокие бурые сапоги. Внешне напоминал садового гномика. В одной руке он держал длинную палку, воткнутую в землю – судя по всему, это был его посох, в другой руке – горящий факел, освещавший пещеру. Мальчик смотрел на старичка с откровенным удивлением. – Кто ты? – спросил мальчик типичным мальчишечьим голосом. – Можешь звать меня «Старичок-Бодрячок», – отвечал старичок. – Бодрячок? – Да. Я всегда бодрый. А вот ты Ивашка-Помогашка. – Ты знаешь меня? – Отчего ж не знать? Я всё здесь знаю. Ты помнишь, что было с тобой до того, как здесь очутился? Парень призадумался, пытаясь вспомнить своё прошлое. – Кажется, помню. Помню, как я играл в большом доме. Я помню, как сражался с Дусей. Я помню своего лучшего друга. Его звали Максимка. Но где же он? Где Максимка? – Как бы тебе объяснить! – вздохнул Старичок-Бодрячок, – Видишь ли, твой друг Максимка… Его здесь нет. Его и не должно быть здесь. Максимка остался в том, своём мире. – В своём мире? Так я был в его мире? – Это был и твой мир. Тебя в нём создали. – Меня создали? – Да. Тебя создал один мастер. Сшил тебя из ткани и набил тебя ватой. Он назвал тебя Ивашкой-Помогашкой. – Но я не помню этого мастера, который меня создал. – Потому что тогда у тебя не было души. Она появилась у тебя, когда ты попал в руки к Максимке. Он полюбил тебя и тем самым отдал тебе частичку своей души. Эта частичка стала твоей душой. Именно в этот момент ты, обретя душу, обрёл и разум. И начал запоминать всё, что видел, слышал, чувствовал. Ты ведь игрушка. Каждая игрушка, которая достаётся ребёнку, обретает душу. Но только когда ребёнок любит эту игрушку. Полагаю, ты понимаешь, что ты игрушка? – Но почему я здесь, а не с Максимкой? – А ты помнишь, как последний раз виделся с ним? – Да. Он однажды закрыл нас. Мы все его долго ждали. Потом он нас открыл. Но он… он был… другой. Не такой, какой был раньше. Он смотрел на меня и на других игрушек. А потом… А потом он… закрыл двери. А потом стало темно. И больше я его не видел. – Да, дружочек, он правда стал совсем другой. – Но почему? – Дети не могут оставаться детьми вечно. Они вырастают и становятся взрослыми. А взрослые не играют в игрушки. Но у них появляются свои дети, которые тоже играют в игрушки. – А у Максимки есть свои дети. – Пока нет. Он ещё не стал взрослым. Сейчас он подросток. А у подростков есть свои дела. Не такие, как у детей. Им не нужны детские игрушки. Они их выбрасывают. – Так Максимка меня выбросил? – Ивашка погрустнел и опустил голову. – Да. Но понимаешь, это ведь подростки. Они все такие. Они вырастают и перестают быть детьми. К тому же они хотят побыстрее стать взрослыми. Они больше не хотят быть детьми. И думают, что без игрушек они будут взрослеть быстрее. Но когда они становятся взрослыми и у них появляются свои дети, они осознают, что были не правы. Максимка тоже это поймёт, когда вырастет. Обязательно. Хотя ты его больше не увидишь. Поэтому прости его, Ивашка. Не держи на него обиду. Игрушечному мальчику было больно услышать правду. После стольких лет совместных приключений его лучший друг выбросил его только потому, что перестал быть ребёнком. Они больше никогда не будут играть вместе. – Не убивайся, дружочек, – подбадривал Ивашку старичок. – У тебя ведь началась новая жизнь. Ты в новом мире. Ивашка посмотрел на старичка: – Что это за мир? – Это мир, в который попадают все игрушки, которые оказались никому не нужны. Которые оказались брошены. Выброшены, как мусор. И были утилизированы. Как мусор. – Утилизированы? – То есть сожжены в печи. – Так меня сожгли? Я помню, что был вместе со своими друзьями в каком-то месте. Там было темно, как здесь. И жарко. А потом стало светло и ещё жарче. А потом в глазах стало всё белым. А потом стало темно. И я оказался здесь. – Но это, я бы сказал, хорошо. Даже лучше. В мире людей ты был неживой вещью. Ты не мог и пальцем пошевелить. А здесь ты живой. Как люди в своём мире. – Как Максимка? – Да. И можешь даже говорить. – А ты тоже игрушка? Ты тоже из мира людей? – В некотором роде, да. Ну, да ладно. Сейчас тебе надо выбираться отсюда, Ивашка. – А что это за место? – Это крысиная нора. – Крысиная нора? – Ивашка обомлел от страха, – Здесь что, есть крысы? – Да, остерегайся их. Эти твари загрызут тебя, если поймают. Вот, держи факел, – Старичок-Бодрячок передал Ивашке факел. – Он осветит тебе дорогу и поможет отбиться от крыс. Они не боятся света, но боятся огня. Не потеряй факел и не дай ему потухнуть. – И куда мне идти? – Здесь тупик. Отсюда только один путь, – старичок указал на единственный тянущийся в тёмную бездну туннель. – Иди вперёд и будь осторожен. –А если я заблужусь? – Не заблудишься. Если выйдешь на перекрёсток туннелей – выбирай любой. Все они выведут тебя туда, куда надо. А теперь иди и помогай всем, кого повстречаешь на своём пути. – А разве тут ещё кто-то есть? Кроме нас с тобой и крыс? – Кто знает, может, и есть. Вот, например, видишь? Вон лежит та штука, – Старичок-Бодрячок показал на какой-то продолговатый предмет, лежащий на пороге туннеля. – Её точно кто-то потерял, я в этом уверен. Он её сейчас ищет. Найди того, кому принадлежит эта штука. Ну, что же! В добрый путь, Ивашка-Помогашка! – Ты не пойдёшь со мной? – Я? Нет, у меня здесь ещё остались дела, который нужно закончить. Так что мне в другую сторону. Может, ещё свидимся! Старичок-Бодрячок неторопливо зашагал в противоположную сторону от туннеля, опираясь на свою палку. Ивашка-Помогашка стоял, держа факел в руке, и смотрел ему вслед. Старичок вскоре покинул освещённую зону и скрылся во мраке. Оставшись в абсолютном одиночестве, Ивашка-Помогашка осмотрел всё вокруг и подошёл к тому продолговатому предмету, чтобы разглядеть его получше. Предмет был овальной формы длиной, как рука Ивашки, шерстяной, светло-бурый, явно сшит из двух кусков материи. Один конец его был округлым, а вот на другом была огромная дыра на всю ширину. Дыра располагалась не поперёк, а на боковой стороне. От дыры тянулся длинный шов по всей длине штуковины до её другого конца. В дыре виднелось содержимое, похожее на вату. По краям дырки торчали концы коричневой нитки. Предмет, кажется, был отрезан от чего-то. Или оторван. Но от чего? Старичок-Бодрячок сказал, что предмет кому-то принадлежит, и нужно найти хозяина этого предмета. Только где его искать? Вряд ли он может быть в этой крысиной норе. Его могли давно съесть крысы. А что если этого хозяина не существует вообще, и этот кусок шерстяной ткани, набитый ватой, просто мусор, который валяется здесь, как вон те фантики от конфет? Что если это старичок решил пошутить или обмануть, подбросив эту штуку? У Ивашки ничего не укладывалось в его ватной голове. Он поднял непонятный предмет. Тот оказался лёгким. И тут он внезапно решил: «Пойду-ка я отсюда! Не хочу быть съеденным крысами. А эта штука пусть лежит здесь. Тот, кто её ищет – если это правда, рано или поздно найдёт её сам, без меня». И бросил штуку на землю. Ивашка-Помогашка направился в туннель. Ему оставалось надеяться, что этот туннель выведет его из крысиной норы и не приведёт его в лапы к самим крысам. Путь обещал быть долгим, это было очевидно… Глава 2. Тот, кому принадлежит предмет Освещая себе путь факелом, Ивашка-Помогашка шёл по извилистому туннелю, давно прорытому крысами. Потолок находился на голову выше Ивашки, но иногда снижался, из-за чего парнишке приходилось сгибаться и опускать голову. Периодически встречались на пути здоровенные камни, осколки стеклянных бутылок и банок, смятые алюминиевые банки с надписью «Кола», раскрытые консервные банки с надписью «Шпроты в масле» или «Бычки в томате», грязные скомканные куски бумаги, салфетки, конфетные фантики. Как правило, мусор не лежал посреди прохода. Его части торчали из стен, потолка и пола. Туннель часто разветвлялся. Помня совет Старичка-Бодрячка, Ивашка сразу заходил в один из туннелей на перекрёстках наугад. Туннели плавно или резко сворачивали то в одну, то в другую сторону. У Ивашки-Помогашки создавалось ощущение, что он, возможно, ходит кругами и наверняка вернётся туда, откуда начал свой путь. Иногда встречались и тупики, и приходилось возвращаться к перекрёстку и идти в другой туннель. Иногда Ивашка выходил в более широкие пространства. Там на потолках зияли расщелины, из которых просачивался белый свет, лучи которого падали на землю. Похоже, поверхность совсем недалеко. Только наверх никак не забраться. Расщелины давали скудное освещение тёмных туннелей, и этого, разумеется, было недостаточно, поэтому факел или любой другой светильник здесь был настоящим спасением. В пути парню всё никак не давали покоя мысли. Он вспоминал ту последнюю в жизни встречу со своим большим лучшим другом Максимкой, когда тот его закрыл навсегда и выбросил. Если Максимка станет взрослым, как сказал Старичок-Бодрячок, то у него появятся свои дети. И они будут играть в игрушки. Так почему же Максимка не захотел оставить Ивашку и другие игрушки для своих детей? Они бы тоже играли с Ивашкой и остальными. Или не играли бы? Что если его дети играли бы с совсем другими игрушками вместо Ивашки? Они бы тоже его выбросили? Быть может, дети любят новые игрушки, а старые не любят. Каждому ребёнку всегда нужна новая игрушка. Но чем же старые ему не нравятся? Как же жесток мир людей! Поток мыслей в ватной голове игрушечного мальчика остановил какой-то звук издалека впереди. Что это? Или кто? Крысы? Сердца у игрушки быть просто не может, потому и колотиться в груди нечему. А вот душа у него была. Вот она-то и ушла в пятки. Факел мог помочь отогнать крыс, для этого нужно обжечь их. Но в то же время Ивашка подозревал, что свет факела может привлечь их, что было бы не очень хорошо. Но тушить единственный источник света и одновременно единственное оружие против грызунов ни в коем случае нельзя. Звук был лишь эхом, но очень слабым. Не было понятно, что это могло быть. Вскоре любопытство пересилило страх, и Ивашка-Помогашка стал медленно продвигаться вперёд, чтобы лучше разобрать подозрительный звук и найти его источник. Парень двигался всё дальше, эхо становилось всё отчётливее. И всё больше становилось понятнее, что это не крысы. Это был чей-то голос. Он что-то говорил. Пройдя пару десятков метров, Ивашка, наконец, разобрал слова, которые произносил чуть хриплый, слегка ревущий, но мягкий голос: И вот хожу туда-сюда В кромешной темноте. И вот уже в который раз Я спотыкаюсь обо… Затем короткая пауза: «Ой, кажется, не в рифму!» Это был стих. Кто-то там вдалеке пытается сочинить стих. Это какой-то поэт? Очень странно. Что он тут делает? А вдруг это тот, кому принадлежит тот предмет? Это о нём говорил Старичок-Бодрячок? Ивашка-Помогашка ускорил шаг, чтобы поскорее добраться до поэта (или кого-то мнящего себя поэтом, ведь стих явно не складный), которому также «посчастливилось» оказаться в этой крысиной норе… Наконец, Ивашка-Помогашка добрался до цели. В свете факела оказалось некое существо, пухлое, мохнатое, светло-бурого окраса. На голове круглые уши. Существо обернулось – это оказался… плюшевый мишка. Он стоял на задних лапах посреди туннеля в том месте, куда падал узкий лучик света из расщелины в потолке. Медведь был очень изумлён от того, что встретил в таком мрачном месте кого-то ещё. Ивашка был не менее ошарашен от такой встречи. Игрушка? Ещё одна? Здесь? И, кажется, Ивашка знал этого мишку. А тот узнал его. – Ивашка? Ивашка-Помогашка? Это правда ты? – спросил плюшевый мишка. – Топтышка! Быть такого не может! – Ивашка тут же обрадовался. Конечно, они не могли не узнать друг друга. Они ведь оба жили в доме у Максимки. Они вместе и по очереди участвовали в Максимкиных приключениях, катались на машинке, летали на самолётике. Топтышка появился у своего большого друга одним из первых среди игрушек, когда тот ещё не умел говорить. Максимка позже и дал медвежонку такое имя, насмотревшись мультиков. Несомненно, оказавшись в столь странном незнакомом месте, Топтышка был рад вновь увидеть одного из своих старых игрушечных друзей. И эта радость была взаимной. – Ты тоже умеешь говорить? – спросил Ивашка-Помогашка. – Я не знал, что я это умею, – отвечал Топтышка. – И ты тоже это умеешь? – Тут мы все, похоже, это умеем. – Но, что мы здесь делаем? – Топтышка с опаской огляделся вокруг, – Что это за место такое? Оно довольно страшное. – Мы в крысиной норе. Предлагаю выбираться отсюда. – Крысиная?! – голос Топтышки, напоминавший рёв живого маленького медвежонка из мира людей, стал ещё более боязливым, – Тут есть крысы? Эти страшные клыкастые чудовища с длинными хвостами? Они съедят нас! И тут Ивашка заметил, что игрушечный медвежонок был без одной передней лапы – правой. Видно, что она оторвалась. В месте отрыва выглядывал кусочек белой ваты. Левая лапа выглядела знакомой. Минутку! Левая лапа кажется похоже на… ту штуку. Ту, что лежала в самом начале пути. Такого же цвета, такая же шерстяная. – Так вот что это такое! – воскликнул Ивашка-Помагашка. – Что такое? – удивлённо спросил Топтышка, – Ты про что? – Я знаю, где твоя лапа! Давай за мной! Ты ведь её ищешь? – Ивашка поманил плюшевого мишку за собой. – Где моя лапа? Ты её видел? – спросил Топтышка и пошёл вслед за Ивашкой, – Я всё думаю, куда она пропала. Я это понял, потому что не чувствовал её. И направились игрушки ровно в обратном направлении, откуда пришёл Ивашка. Тот не очень хорошо запомнил дорогу, так как надеялся больше никогда не вернуться в начальную точку своего маршрута, ведь он собирался выбраться из этой норы. По дороге Ивашка-Помогашка стал объяснять своему плюшевому товарищу текущее положение дел. – Мы попали в мир, в который попадают игрушки, которых выбросили дети, – говорил Ивашка. – Как это «выбросили»? – удивился Топтышка. – Когда дети вырастают, они становятся подростками, а потом становятся взрослыми. И перестают играть в игрушки. Игрушки подросткам не нужны. Поэтому они их выбрасывают. – Но почему им не нужны игрушки? Ведь играть с ними всегда весело? – Подростки хотят поскорее стать взрослыми. Для этого им надо перестать играть в игрушки. Максимка тоже хотел стать взрослым. Поэтому мы ему не нужны. – И он нас тоже выбросил? – Да, Топтышка. Он нас выбросил. Ты помнишь, как он закрыл нас в последний раз? – Мне показалось, что это был не Максимка. – Это был именно он. Только теперь он подросток. – Он станет взрослым? – Да. И у него будут свои дети. – А они будут играть в игрушки? – Да, но не с нами. Почему же Максимка не оставил нас и не подождал, пока у него не появятся свои дети? – Да. Почему? Мы бы игрались с ними. – Я думаю, детям нравятся только новые игрушки. А мы бы были для них старыми. Дети не играют со старыми игрушками. Мне так кажется. Мы с тобой никому не нужны. – Как же так? Мы никому не нужны. И Топтышка под напором нахлынувшей печали стал на ходу сочинить грустный стишок: Нас выбросил Максимка. Ему мы не нужны. Подростком стал Максимка, И мы теперь одни. – Топтышка, а чего это ты вдруг стал стихи сочинять? – спросил Ивашка, – Решил стать поэтом? – Ну, я это… Мне было страшно в темноте, – отвечал Топтышка, – и вспомнил, как Максимка рассказывал стихи. И я тоже стал рассказывать стихи. Только свои. Чтобы было не так страшно. – У тебя хорошие стихи. – Правда? Тебе нравится? – Только знаешь, давай лучше что-нибудь весёлое придумай. Так точно не будет страшно. – Ну, хорошо. Я попробую. Мы идём вдвоём в норе, Горит, горит наш факел! Дорогу впереди во тьме Нам освещает факел! – Отлично, дружище! – сказал Ивашка, почувствовав прилив бодрости, – Теперь нам совсем не страшно!.. Вскоре под ободряющие стихи Топтышки друзья добрались до тупика, откуда Ивашка-Помогашка начал свой путь. Предмет, оказавшийся оторванной плюшевой лапой, лежал на своём месте. Топтышка взял свою лапу и спросил: – Как бы её приделать? – Похоже, её пришивать надо, – ответил Ивашка. – А иголки и нитки у нас, как я понимаю, нет. – Что же теперь делать? – Давай выберемся отсюда. Найдём потом иголку и нитку, и я пришью тебе лапу. – А ты умеешь шить? – Попробую. Постараюсь сделать в лучшем виде. Пойдём отсюда. И друзья отправились по туннелю. Путь всё тот же, поэтому они уже знали примерно, куда идти. Теперь им нужно выбраться из этой норы и не попасться в лапы злобным крысам… Глава 3. Крысиная охота Уже было пройдено довольно приличное расстояние, но игрушки не так и не вышли к месту первой своей встречи, хотя должны были. Должно быть, они шли по другим туннелям, ведущим в другую сторону. Ивашка был всё ещё уверен: если Старичок-Бодрячок не ошибся и не обманул, то любой туннель должен вывести из норы. Попадалась пара-тройка тупиков, заставлявших идти другим путём. По дороге Ивашка-Помагашка слушал ободряющие стишки своего друга Топтышки: Впереди дорога длинная, Крутая и опасная. Прикрываю другу спину я От беды ужасной я. И тут Топтышка осёкся. – Ивашка, а мы правильно идём? – спросил он. – Что значит «правильно»? – спросил в ответ Ивашка. – Ну, то есть мы в ту сторону идём? – Всё нормально, – успокоил друга Ивашка. – Тут почти любой туннель ведёт туда, куда надо. Мы не заблудимся. – А откуда ты это знаешь? – Это мне Старичок-Бодрячок сказал. – А кто такой Старичок-Бодрячок? – А ты его разве не видел? – Нет. – Он к тебе не приходил? – Нет. Ты первый, кого я тут видел. – Странно. Он же сказал, что тут валяется лапа, и тут есть тот, кто её ищет. Нет, он всё же знал, что ты здесь. Почему он не договаривал? – Он знал про меня? Но я его не видел. – По-моему, тут что-то не так. Он отправил меня искать тебя, а сам скрылся. Зачем он так сделал? – А что это за Старичок-Бодрячок? – Это такая же игрушка, как мы с тобой. Вроде. Он в колпаке и с бородой. Похож то ли на гнома, то ли на Деда Мороза. Ходит с палкой. Это он дал мне факел. И он мне всё рассказал. – Ты ему веришь? – Придётся, если мы хотим выбраться. – А если мы придём к крысам? – Вот в этом и проблема. Но что нам ещё остаётся? И Топтышка снова стал читать свой очередной стишок: Нет на свете ничего Вкусней и слаще мёда. Я ем мёд, и в нём моя Вся вымазана морда. Пока плюшевый мишка читал свой стишок, Ивашке послышалось что-то ещё. Некий посторонний звук, который пытался прикрыться голосом медвежонка, но острый слух Ивашки сумел поймать раскрыть. Мальчик жестом скомандовал Топтышке замолчать, а сами игрушки остановились. Эхо доносилось сзади. Похоже на то, как будто кто-то скребётся или шаркает. А ещё – что-то похожее на сдавленный писк. Эхо становилось всё громче, а затем возник и приблизился сам звук. И вдруг он стих. Ивашка-Помогашка медленно обернулся. Затем обернулся Топтышка. Из темноты на них смотрели две красные точки. – Ш-ш-ш-што это?! – выдавливал из себя Топтышка, которого моментально поглотил ужас. Красные точки стали медленно приближаться. В свете факела нарисовался крупный силуэт существа с ярко красными зловещими глазами, длинными усами и двумя острыми белыми клыками под носом. Топтышка начал пятиться за спину Ивашки, а затем и вовсе стал отступать назад. И тут существо начало двигаться прямо на игрушек. С разбегу оно, издавая пронзительный писк, прыгнуло и, перелетев через Ивашку, который успел нагнуться, шлёпнулось на брюхо прямо в нескольких шагах от Топтышки. Тот, крепко держа свою оторванную лапу, уже успел отойти на значительное расстояние. Убегая, медвежонок споткнулся и упал, лапа отлетела в сторону. Топтышка перевернулся на спину и увидел перед собой громадную лохматую крысиную морду с острыми клыками и раскрытой пастью. Крыса была с сантиметре от задних лап мишки. Но не могла напасть на него. Она рвалась изо всех сил, скребла землю своими когтистыми лапами. Что-то её удерживало. А удерживал её Ивашка-Помогашка. Держал крысу за её длинный толстый бесшёрстный хвост одной левой рукой. Он ударил чудовище факелом по бедру. Шерсть на бедре загорелась. Крыса пронзительно запищала от жуткой боли. Пламя стало распространяться по всей грязной серой лохматой туше. Наконец, Ивашка отпустил хвост, и крыса, визжа от боли, помчалась вперёд по туннелю, буквально пробежав по плюшевому телу окаменевшего от ужаса Топтышки, освещая туннель своей горящей тушей. Ивашка подбежал к другу и помог ему подняться. – Ты цел? – спросил мальчик. – Она чуть не съела меня! – проревел перепуганный медвежонок. – Надеюсь, она уже никого не съест. – Почему это? – Я её поджарил. А воды здесь нет. И пожарных тоже нет. Думаю, ей конец. – Ты уверен? – Надеюсь. Ненавижу крыс! – Ох! Спасибо тебе, Ивашка. – Ерунда, дружище. Уходим. Топтышка взял свою лапу в подмышку, и друзья продолжили путь. Причём пошли буквально по следам, оставленным крысой… Через пару десятков метров пути в нос ударил запах горелого мяса. Вскоре игрушки нашли обгоревшую дохлую крысиную тушу высотой им по пояс. Это было уже не кровожадное клыкастое чудище, а обуглившийся бездыханный кусок мяса и шерсти. Топтышка осмотрел тушу и промолвил: – Она умерла. – И хорошо, – сказал Ивашка-Помогашка. Но расслабляться оказалось преждевременно. Позади послышали множественные звуки быстрых шагов и писки. Игрушки оглянулись и увидели вдали несколько красных точек, которых становилось всё больше и больше. Судя по звуку, они приближались, и чем они были ближе, тем отчётливее становились контуры силуэтов злобных крыс. – Их много! – заревел Топтышка, дрожа от страха. – Они не простят нам убийство их друга! – сказал оторопевший Ивашка. – Ты их тоже поджаришь?! – Я не справлюсь со всеми! Бежим! Игрушки со всех ног рванули вглубь туннеля. Большая стая голодных злобных крыс устремилась за ними. Ивашка-Помогашка бежал впереди с факелом. Он был легче по весу, и шаг у него был шире. Потому более тучной Топтышка, сшитый из более плотного материала, несмотря на то что превозмогал свои силы, начал медленно отставать от друга. Лапа, которую он не выпускал из подмышки, казалась неким балластом, снижающим его скорость. Крысы в процессе погони также не были хорошей командой. Ими двигал лишь охотничий инстинкт. Они толпились, кучковались, мешали друг другу, обгоняли друг друга, чуть ли ни залезали друг на друга. а порой даже обходили друг друга диагонально по округлым стенам туннелей. Казалось, что они были способны лазать по потолку в обход законов физики. Приближающиеся сзади душераздирающие писки заставляли несчастных игрушек ускориться. Вот только их силы уже достигли своих пределов. Ивашка краем глаза заметил, что его друг отстаёт. Тогда он сам начал чуть-чуть замедляться, и вскоре уже приблизился к мишке. Есть лишь один способ держаться вместе – это держаться за одну лапу. Топтышка вцепился в свою оторванную лапу, обхватив её левой лапой сзади. Тогда как Ивашка, находясь левее, взялся за эту же лапу спереди правой рукой, перехватив факел левой рукой. Они бежали, рассекая собой воздух, который для них превращался в ветер. Больше всего Ивашка боялся, что этот ветер потушит факел, без которого игрушки окажутся беззащитны. Они бежали через перекрёстки туннелей, на которых не было времени выбирать, в какой туннель бежать, поэтому забегали в тот, куда вёл бежавший впереди Ивашка. А тот выбирал туннель наугад, ибо всё ещё верил, что почти любой туннель обязательно выведет из крысиной норы. Лишь бы не забежать в тупик, иначе это конец. На каждом перекрёстке из некоторых туннельных веток выбегали новые крысы, отчего хищная стая только увеличивалась. Однако из-за отсутствия слаженности хищники мешали друг другу, из-за чего стая периодически слегка сбавляла скорость. Это давало игрушкам шанс не стать их обедом. Из стен крысиной пещеры торчали ошмётки мусора. Особенно немало было бумажек. И тогда Ивашка решил на бегу поджигать факелом валяющиеся клочки бумаги и фантики от конфет. Горящие бумажные комки реально замедлили крысиный поток. Часть крыс даже остановилась перед опасными препятствиями. Те крысы, что бежали по бокам, всё же обходили препятствия. Но позже точно так же нарывались на горящую бумагу. Кажется, что игрушкам удаётся оторваться от погони. Но доносившиеся характерные звуки сзади говорили о другом. В любом случае останавливать или замедляться было себе дороже. И тут Ивашка-Помогашка услышал шум впереди. Белого света впереди не было, но шум был похож свист ветра и течение воды. – Мы почти выбрались, Топтышка! – закричал Ивашка. Игрушкам, наконец, удалось оторваться от погони. Они остановились у обрыва. Это был выход из крысиной норы. Он имел ровную прямоугольную форму. Ивашка выглянул наружу. Там оказалось огромное пространство с круглыми стенами и потолком. Все вокруг было выложено каменной кладкой. Это была канализация. Она тянулась далеко в обе стороны. Внизу текли сточные воды. По бокам канализационной речки тянулись ровные каменные платформы, словно тротуары вдоль дороги. –Мы выбрались? – спросил стоящий сзади Топтышка. –Думаю, да, – ответил Ивашка. – Старичок был прав. Топтышка захотел тоже выглянуть наружу, но в силу своей медвежьей неуклюжести случайно толкнул своего друга своей оторванной лапой в спину, отчего Ивашка потерял равновесие и, закричав, свалился вниз. А факел, к несчастью, упал прямо в воду. Единственный источник света был утерян безвозвратно. Сам же медвежонок, оказавшись в темноте, оступился и вместе со своей лапой и с криком полетел с обрыва вниз… Глава 4. Огненные стрелы В канализации было не так уж темно, ещё можно было что-то разглядеть. Но без факела всё равно пришлось туго. Топтышка упал прямо на ноги Ивашке-Помогашке, придавив их своим брюхом. Больно никому не было – мягкие игрушки вообще не чувствуют боли. Зато слышен стук пластмассового носа медвежонка о каменный пол при приземлении. – Ой, прости! – виновато промямлил Топтышка, – Я нечаянно! – Ну, вот и всё! – сказал Ивашка, поднимаясь на ноги и помогая подняться медведю, – У нас больше нет факела! – Какой же я дурак! – заревел медвежонок. – Перестань! Пойдём дальше. Главное, что мы выбрались из этой норы. И тут медвежонок спохватился: – Куда делась моя лапа?! Ивашка-Помогашка оглянулся и стал глазами искать оторванную медвежью лапу. И вскоре нашёл. Она отлетела к краю каменной платформы. В темноте виднелся кусок белой ваты, выглядывающий из дырки на лапе. Но тут выросли уже знакомые звуки, предвещающие опасность. Шорохи и крысиные писки становились громче. Издалека приближались крысы со своими горящими во тьме красными глазами. Они все выбежали из других нор где-то внизу и каким-то образом учуяли игрушек. Ивашка-Помогашка быстро схватил плюшевую лапу и крикнул: – Бежим!!! – Моя лапа! Моя лапа! – вопил обеспокоенный Топтышка. – У меня! Беги!!! Игрушки устремились вдоль подземной реки. Дорогу впереди было едва видно. Очень важно было не споткнуться обо что-нибудь. Плюшевый мишка не мог ускориться так, как Ивашка. Тот, подбежав слева, схватил друга под лапу, и вместе они бежали, стараясь прижиматься к стене, чтобы во тьме случайно не упасть в воду. Полчище крыс бежало за несчастными игрушками. Им теперь никакие препятствия не мешали. Но внезапно сверху стало светло, и в одну из крыс, что бежала ближе к воде, вонзилась острая горящая палка. Раненая крыса истошно запищала, её шёрстка загорелась. Крыса упала в воду. Огонь на ней потух, но ранение оказалось смертельным, и чудище немного побарахталось в воде и утонуло. Затем ещё одна огненная стрела попала в другую крысу, которую ждала та же участь. Затем ещё одна крыса была убита тем же образом. Следующая огненная стрела попала в крысу, которая бежала в центре толпы. Поражённая крыса загорелась и вскоре остановилась из-за серьёзного ранения. Похожим образом были убиты некоторые другие грызуны. Жарящиеся погибающие туши стали немного препятствовать движению шедших позади. В последствии, огненные стрелы стали поражать цели в первых рядах стаи. Огонь стал перебираться с горящих существ на тех, что бежали рядом. Стая начала редеть. Убегавшие игрушки, изредка оборачиваясь, наблюдали сие событие и никак не могли понять, что происходит. Они понимали лишь то, что тормозить ни в коем случае нельзя. Но скоро из-за больших потерь хищная стая поредела, последние крысы повернули назад. Почувствовав отступление опасности, игрушки остановились. Они не устали и не выдохлись. Они вообще не имели способности дышать. Это же игрушки. Полностью набитые ватой. – Оторвались! – сказал Ивашка-Помогашка, глядя назад. – Их больше нет? – спросил с опаской Топтышка. – Что-то или кто-то поджигал их всех. Кто-то нам помогал. – Но кто? В потёмках показался огонёк. Он тихо шёл по течению сточных вод навстречу игрушками. Те подошли краю и увидели плывущий по воде широкий квадратный плот. В центре плота был горел длинный факел, освещавший всё вокруг. На корме плота стояла маленькая человеческая фигура. Она держала в руках весло и гребла им по воде. Стоило плоту приблизиться, как Ивашка-Помогашка узнал в этой фигуре Старичка-Бодрячка. – Старичок-Бодрячок! – радостно крикнул мальчишка. – Так это и есть тот старичок? – спросил Топтышка. Подогнав плот вплотную к платформе, Старичок-Бодрячок крикнул: – Ребятки! Прыгайте сюда!.. Плот несло по течению сточной реки в громадном канализационном туннеле, построенным из больших каменных блоков. Старичок-Бодрячок смастерил плот из досок и верёвок. Весло он сделал из тонкой палки и плоской дощечки. В центре установлен факел на длинной палке. Рядом стоял широкий колчан с острыми деревянными кольями, которых оставалось мало. Ими старичок убивал крыс, зажигая их острия от факела и метая их как дротики. Надо сказать, что старичок метал очень метко, точно в цель. Плот дрейфовал сам по себе. Течение само его несло. Лишь на пересечениях туннелей Старичок-Бодрячок брал в руки весло, чтобы вырулить в нужном направлении. Игрушки отдыхали на плоту и оправлялись от пережитых злоключений. Топтышка сидел в центре плота у длинного факела. Старичок-Бодрячок неспешно пришивал медвежонку его правую лапу. Ивашка сидел на носу плота и задумчиво смотрел вперёд. – А почему мы оказались здесь? – спросил Топтышка. – Это мир игрушек, которые никому не нужны, – ответил Старичок-Бодрячок. – Вы были выброшены и утилизированы. А ваши души попали сюда. В этом мире у вас началась новая жизнь. – А что такое «утилизированы»? – недоумевал Топтышка. – После того, как вас выбросили, вы попали на свалку. Оттуда вас вместе совсем мусором отвезли на мусоросжигательный завод. Там вас сожгли в печи, как мусор. – Нас сожгли? Как этих крыс? – Да. Там вы были лишь мусором для тех, кто вас утилизировал. – А тебя тоже сожгли? – Возможно. Наверное, сожгли. – Ты многое недоговариваешь, – сказал Ивашка-Помогашка. – Ты ведь знал, что Топтышка тоже здесь. Почему ты сразу не сказал? – Я хотел узнать, захочешь ли ты помочь незнакомцу. Потому я не стал говорить всей правды и решил понаблюдать. Твоё второе имя – Помогашка. От слова «помогать». Тебя так назвали, потому что ты всем всегда помогаешь, выручаешь из беды. Это твоё предназначение. И ты должен его исполнить. – Ивашка меня спас от крысы, – сказал Топтышка. – Ивашка уже исполняет своё предназначение, – сказал Старичок-Бодрячок. – Чему я искренне рад. – Предназначение? – удивился Ивашка, – Не знал, что у меня может быть предназначение. – А у меня какое предназначение? – спросил медвежонок. – Твоё предназначение – сочинять стихи, мой косолапый дружочек. – Правда? – Топтышка расплылся в улыбке. – Он своё предназначение тоже давно уже исполняет, – сказал Ивашка. Топтышка от радости выдал очередной стишок: Моё предназначение - Рассказывать стихи! С Ивашкой приключения Находят нас сами! – Продолжай в том же духе, – сказал Старичок-Бодрячок, – и ты станешь великим поэтом. Топтышка был на седьмом небе от радости. Но тут же захотел спросить о другом: – Старичок-Бодрячок, а почему моя лапа оторвалась и лежала далеко от меня? – Лапа у тебя ещё в мире людей держалась на честном слове, – отвечал старичок, медленно выполняя своей иголкой внутренний шов коричневой ниткой между лапой и плечом медвежонка. – Однажды она у тебя оторвалась, и Максимка пришил её тебе. Правда, у него неаккуратно получилось. Со временем, шов начал потихоньку расходиться, а к моменту утилизации лапа и вовсе оторвалась. Вот в таком виде ты и оказался здесь. Лапа, наверное, была сожжена в другой партии мусора. Трудно сказать. – Максимка нас правда выбросил? – тут Топтышка начал наполняться печалью. – Правда, – вздохнул Старичок-Бодрячок. – Он мог бы оставить нас для своих детей. – Мог бы. – Даже если бы оставил, его дети всё равно бы выбросили нас, – сказал холодным тоном Ивашка-Помогашка. – Им нужны только новые игрушки, а не старые. – Друзья мои, люди – существа более сложные, чем вы думаете, – отвечал старичок. – Далеко не все они ведут себя одинаково. Не все они поступают с игрушками так, как поступили с вами. Есть дети, которым всё равно, в какие игрушки играть, будь они старые или новые. Большинство людей не ведает, что творит. И они потом осознают это и стараются искупить свою вину. И Максимка тоже когда-нибудь поймёт, что был не прав. Я в это очень верю. Верьте и вы. Простите его. Топтышка и Ивашка смотрели на старичка и не находили что сказать. Должно быть, Старичок-Бодрячок в какой-то степени излагал истину. В его словах чувствовалась искренность. – Сейчас у вас началась новая жизнь, – продолжал Старичок-Бодрячок. – Здесь вы свободны и можете делать всё, чего не могли делать в мире людей. Это должно радовать вас. Вам ещё столько предстоит сделать в этом мире. И сейчас я хочу, чтобы вы исполнили своё предназначение. Для этого вы должны просто идти дальше. Идти вперёд. Идти туда, где хорошо, и не возвращаться туда, где плохо… Глава 5. Предвестник беды Плот с игрушками проплыл уже значительное расстояние. К счастью, ни одной крысы на пути так и не встретилось. Старичок-Бодрячок пришил Топтышке лапу. – А ну-ка, дружочек, пошевели лапкой, – сказал он. Обрадованный Топтышка встал и начал махать своей пришитой правой лапой. – Ура! – заликовал он, – Я снова чувствую свою лапу! Спасибо тебе, Старичок-Бодрячок! – На здоровье, дружочек, на здоровье, – сказал улыбаясь старичок и подошёл к корме плота, чтобы взять в руки весло. Ивашка с улыбкой смотрел на своего друга, радовался за него. Но тут его глаз кое-что заметил: – Топтышка, что это у тебя? – Где? – спросил с недоумением медвежонок. – Сзади, – уточнил Ивашка. Топтышка стал щупать себя лапами сзади. На своём бедре он нащупал какую-то маленькую бумажку. Она была пришита к бедру. – Ой! И правда! Какая-то бумажка! – удивился Топтышка. – Это этикетка, – сказал Старичок-Бодрячок. – Тебя создали на игрушечной фабрике. Ивашка-Помогашка подошёл к Топтышке и прочёл вслух мелкие буквы на этикетке: Изготовлено на фабрике детских игрушек ОАО «Винни-Пух». – Меня создали на фабрике? – промолвил Топтышка, – Но я не помню фабрику. – Ты не можешь помнить фабрику, – пояснил Старичок-Бодрячок. – У тебя появилась душа в тот момент, когда ты оказался у Максимки, и он тебя полюбил, вложив в тебя частичку своей души. Только с этого момента ты стал запоминать всё, что происходило вокруг тебя. Ивашка стал руками искать этикетку на своём мягком теле. Старичок это заметил: – Нет, Ивашка, тебя создал мастер-одиночка своими руками. Такие как он редко прикрепляют этикетки к своим изделиям. – Тебя тоже сделал мастер? – спросил Ивашка. – Да, – ответил старичок, – этикетки у меня нет. Но мастер, скорее всего, был другой. Хотя могу и ошибаться… Плот выплыл к очередному перекрёстку. Старичок-Бодрячок направил его так, чтобы его прибило течением к углу каменной платформы на повороте, что называется «причалил к берегу». – Вот и ваша остановка, – вежливо объявил Старичок-Бодрячок. – Идите по туннелю влево. Дойдёте до ближайшей лестницы – забирайтесь по ней и вылезайте через люк. Так вы выберетесь на поверхность. – Ты не с нами? – спросил Ивашка-Помогашка. – Нет, у меня здесь остались кое-какие дела, – ответил Старичок-Бодрячок. – Какие могут быть дела в этой тёмной пещере? – возмутился Ивашка. – Очень важные, дружочек. Их нужно обязательно закончить. – А мы ещё встретимся? – спросил Топтышка. – Кто знает, медвежонок. Буду только рад нашей новой встрече. Топтышка и Ивашка-Помогашка залезли на каменную платформу. Старичок-Бодрячок протянул им по маленькому факелу, которые он зажёг от главного факела на плоту. – Будьте осторожны, ребятки, – напутствовал им старичок. – Эти места очень опасные. Старайтесь по возможности искать укрытия и пережидайте в них ненастья. – Спасибо тебе за всё, Старичок-Бодрячок, – поблагодарил его Ивашка-Помогашка. – Да, спасибо, Старичок-Бодрячок, – присоединился к благодарности Топтышка. – Да, Старичок-Бодрячок, тогда в крысиной норе я… – Ивашка стал немного запинаться от нерешительности, – Я… не совсем поверил тебе. Я… сомневался. Я думал, что… ты… обманывал… – Ты и сейчас во мне сомневаешься? – старичок продолжал улыбаться. Ивашка не решился сказать «да». Но старичок прочёл это на его лице. – Это очень хорошо, что ты сомневаешься, – сказал он. – Хорошо, что у игрушек есть критическое мышление. Оно не даст обмануть вас. И поможет вам выжить в этом мире. Ты вправе сомневаться во мне, если считаешь нужным. Доверяй, но проверяй. Напоследок Старичок попрощался с игрушками: – А теперь ступайте, друзья! Удачи вам! Затем он оттолкнул плот от платформы и начал грести в сторону смежного туннеля. – Пока, Старичок-Бодрячок! – прощался Топтышка, махая лапой. – Пока, Старичок! – прощался Ивашка, так же махая рукой. Старичок-Бодрячок, уплывая за поворот, махал им в ответ. Когда плот старичка скрылся за дальним поворотом в одном туннеле, два друга пошли влево по другому туннелю. Неизвестно, сколько им предстояло идти, ведь лестницы, ведущей наверх к канализационному люку, впереди ещё не было видно. Игрушки шли по платформе, явно предназначенной для пешеходного перемещения, построенной из каменных блоков, освещая себе путь факелами. Топтышка по привычке придумывал на ходу стихи, почему-то уже не опасаясь вероятного нападения крыс: По тёмному туннелю Идём с Ивашкой мы. Нам радость и веселье Несут мои стихи. Все жуткие невзгоды Остались позади, И новые заботы Появятся в пути. Ивашке-Помогашке нравилось слушать стихи своего друга. Они давали ему прилив бодрости, энергии, смелости. – Ты уже стал сочинять стихи подлиннее, – заметил Ивашка. – Да, – отвечал Топтышка. – Я исполняю своё предназначение. Старичок-Бодрячок сказал, что я стану поэтом, если буду продолжать в том же духе. – Он прав. Ты станешь поэтом. Я в этом убеждён. – Но ты же сомневаешься в Старичке, хотя говоришь, что он прав. – Он прав насчёт тебя. А в нём – да, я сомневаюсь. – Но он же нам помог. – Не в этом дело. Он всё время что-то не договаривает. А ещё говорит про какие-то дела в этом опасном месте. – Он сказал, их нужно закончить. – Странный этот Старичок, в самом деле. Он точно что-то скрывает. – Он хороший старичок. – Да, он добрый. Но его поведение не даёт мне покоя. Хотя… Если в нём я сомневаюсь, то в тебе я никогда не усомнюсь. – Правда? – Ты настоящий друг. – Ты тоже настоящий друг… Прошло значительное количество времени. Игрушки нашли лестницу, ведущую на поверхность. Металлические перекладины были прикреплены к каменной стене. Обычный человек запросто забрался бы по такой лестнице, а вот игрушки маленькие – им забираться было труднее. Сначала они залезали на одну перекладину, вставали на неё в полный рост и подтягивались на следующую и так далее. Добравшись до потолка канализационного туннеля, игрушки попали в длинный бетонный колодец. Далее они достигли стального люка, который был закрыт. Ивашка, дав напарнику свой факел, попытался приподнять люк обеими руками, затем ещё и головой. Никак. Люк, конечно, не лёгкий, но и Ивашка не имел в себе некоего прочного каркаса, имитирующего скелет. Он был слишком мягок для подобных тяжестей. – Топтышка, у тебя шкура прочней и вата плотней. Давай ты? – предложил Ивашка. Топтышка предал другу факелы и приложил свои плюшевые лапы к стальному диску. Получилось. Люк поддался. Топтышка поднял голову из-под люка. Ивашка высунул свою голову. – Неужели выбрались? – промолвил от радости Ивашка. Они стали осматриваться. Вокруг всё походило на мир людей. Городская улица, дорога, тротуары, уличные фонари, дома, машины. Всё было такое огромное, человеческих размеров. Но не успели игрушки толком всё осмотреть, как они, повернув головы в сторону ближайшего автомобиля, вдруг увидели из-за колёс под машиной уже знакомые красные точки. Два красных глаза и два белых клыка. Игрушки заорали от испуга и резко нырнули обратно в колодец. Люк с грохотом закрылся. – Там к-к-к-к-крыса! – заревел перепуганный Топтышка. – Они ещё и там водятся, – сказал не менее испуганный Ивашка. – Но если там их не так много, как здесь, то давай найдём другой люк. Надеюсь, в другом месте их не будет. – А есть и другие люки? – Конечно. Вспомни, как Максимка брал нас с собой на улицу гулять. Там были люки на каждой улице. Друзья спустились вниз и продолжили путь по туннели в поисках другой лестницы… Следующая лестница была уже совсем близко. Ивашка вдруг почувствовал, что его левый кожаный башмачок болтается, плохо держится на ступне. Мальчик глянул на него и увидел, что у него развязался шнурок. – Подожди, Топтышка, – сказал Ивашка. – Я шнурок завяжу, – затем положил факел на пол стал завязывать шнурок. Топтышка остановился, повернулся назад и стал ждать друга. И тут он увидел, как по подземной реке плыл какой-то шар, на вид чуть больше самих игрушек. При свете факелов он оказался лилового цвета с зелёной, синей и жёлтой полосками. – Смотри, Ивашка, оно похоже на мяч, – Топтышка указал на плывущий в их сторону разноцветный шар. Действительно он походил на детский мяч. Игрушки видели такие ещё в мире людей. Пара таких была у Максимки. – Но что здесь делает мяч? – спросил удивлённо Ивашка-Помогашка, крепко завязав шнурок на своём башмачке. – Может, его уронили дети? – предположил Топтышка. – Да, иногда дети теряют мячи, и они падают в открытые люки, – согласился Ивашка. – Давай вернём его детям, – предложил медвежонок. – Только как его достать? – сказал Ивашка, поднявшись на ноги и взяв свой факел. И тут раздалось эхо. Звук по приближении стал напоминать детский плач. Он становился громче и отчётливее. – Это ребёнок плачет! – проревел Топтышка, – Это его мяч, и он не может его найти! – Ребёнок спустился сюда под землю и ищет свой мяч? – произнёс Ивашка с ещё большим изумлением. Странность заключалась в том, что плач раздавался не сверху, из канализационного люка, а здесь, в туннеле, вдалеке, в той стороне, откуда шли игрушки. Но вместе со звуком плача вдруг возник другой звук, похожий на какой-то шум. Он быстро нарастал и походил на шум бурной реки, хотя река в канализации была спокойной. Игрушки стали вглядываться в тот конец туннеля и увидели, как оттуда вырастало что-то очень большое. Оно приближалось, шум становился всё сильнее. Оно приближалось и как будто поглощало всё на своём пути. Ивашка-Помогашка сразу понял, что лучше здесь не задерживаться, и скомандовал: «Наверх! Быстро!» Игрушки бросились к лестнице и стали быстро карабкаться по перекладинам. Им повезло, что канализационный люк был приоткрыт наполовину. Сверху в колодец падал дневной свет. Ивашка выбросил свой факел, так как с ним неудобно лезть быстро. Это заметил Топтышка и заревел: – Ты выбросил факел?! – Он уже не нужен! Бросай тоже и лезь! Мишка последовал примеру друга и бросил свой факел. Игрушки уже почти добрались до потолка, когда к ним подбиралось то самое большое, оказавшееся потоком воды. Громадная волна высотой по самый потолок стремительно неслась, смывая всё на своём пути и практически затапливая полностью весь туннель. «Быстрей, Топтышка!!!» – кричал Ивашка-Помогашка. Игрушек бы моментом смыло волной, если бы они не успели вылезти из туннеля в колодец, где было безопасно лишь на секунды. Колодец стал быстро заполняться водой. И игрушкам не пришлось выбираться самостоятельно. Их буквально выплюнуло фонтаном из канализации на поверхность. Они разлетелись в разные стороны и плюхнулись на землю. Вдобавок их дополнительно окатило водой. Однако свершилось самое главное – они выбрались из канализации на поверхность… Глава 6. Город без жителей Ивашка-Помогашка попытался поднять голову. Она оказалась тяжела. Тяжелее, чем обычно. Мальчишка полностью вымок. Пропитался влагой насквозь. Его руки плохо двигались. Мокрая вата добавляла весу его телу. Попытка встать на ноги давалась очень не просто. Руки и ноги скользили на мокром асфальте. Во рту чувствовался необычный вкус воды, которая его пропитала. – Солёная, – произнёс Ивашка и сплюнул. Стало быть, канализацию затопило солёной водой. Почему же вода была солёной? Впрочем, вряд ли это уже имело какое-то значение. Зато пришло осознание, что игрушки теперь не только вымокли, но и покрылись солью. Как будто их посолили, словно блюда, которые будут съедены. – Топтышка! – Ивашка хватился друга и стал искать его глазами. Медвежонок лежал на спине в другой стороне от Ивашки (при этом оба находились в двух метрах от канализационного колодца почти равноудалённо). Он начал поднимать голову, но у него не получилось. – Ой, я тяжёлый! – промолвил Топтышка. Он тоже промок насквозь. А так как он весил немного больше Ивашки и имел чуть большие размеры в ширине, то воды в нём накопилось больше. Соответственно, он потяжелел. Ивашка с трудом встал на четвереньки (это всё, на что у него хватало сил), и, найдя Топтышку, пополз к нему, поскальзываясь на мокром асфальте. Когда же он дополз до мишки, он встал рядом с ним на колени и стал помогать ему подняться. Наконец, Топтышку удалось хотя бы посадить на асфальт. Ивашка придерживал его спину, чтобы тот не упал. – Мы выбрались? – спросил Топтышка, озираясь по сторонам. – Да, Топтышка, выбрались, – ответил Ивашка и тоже начал смотреть вокруг. Тогда, когда они попытались выбрать из канализации в первый раз, они не успели осмотреть всё как следует. Сейчас у них такая возможность есть. Городская улица была в точности как в мире людей. Только она была абсолютно пустая. Людей здесь не было вообще. Может, они все дома? Однако даже игрушки знали, что люди всегда ходят по улице даже ночью, пусть иногда. Но сейчас ещё было светло, и при этом не было никого. Куда все могли деться? С другой стороны, это не мир людей, поэтому людей тут, возможно, и не должно быть. Но кто-то же построил всё это? Но самое удивительное, этот город выглядел наполовину разрушенным. Точнее ветхим, как будто люди покинули его давным-давно и больше не возвращались. Здания частично разрушались из-за длительного отсутствия ремонта. Машины стояли ржавые с облупившейся краской и спущенными колёсами. Вряд ли на них можно было уже ездить, и вряд ли их уже можно было починить. Фонари, мусорные урны, заборы – всё проржавело и прогнило насквозь. А фонари, скорее всего, уже и не горели по ночам. Деревья и кусты стояли голые, без листьев, словно на дворе поздняя осень. Хотя судя по погоде до осени было далековато. Более того их стволы и ветви были какие-то тёмные, как бы сгнившие. Понятно, почему на них листья не растут. А старые гнилые листья ковром лежали под деревьями и кустами. Трава на газонах тоже не была зелёная. Вся сгнившая. Давно сгнила. Новая зелень так и не выросла. Завядшие цветы в клумбах лежали друг на друге. Клумбы напоминали братские могилы. Что здесь могло произойти, известно лишь одному Всевышнему. Город был абсолютно безжизненным, мёртвым. Из живого были лишь ветер, разгуливавший по улицам, шевеливший деревья и гонявший по земле листья и мусор, и игрушки, промокшие насквозь. – Где же люди? – молвил Топтышка. – Хотелось бы и мне это знать, – отвечал Ивашка-Помогашка. Канализационный колодец посреди дороги был полностью открыт. Люк, должно быть, куда-то улетел, когда его выбило фонтаном. Ивашка-Помогашка с трудом поднялся на ноги (он уже немножко подсох, часть воды из него вытекла) и побрёл к колодцу. Внизу как и раньше текла сточная вода. Как будто и не было никакого потопа. Что это значит? И откуда взялся этот потоп? В любом случае, возвращаться вниз уже не хотелось. Ивашка помог Топтышке подняться на задние лапы, и вместе они, держа друг друга под руки, поковыляли по пустынной улице, оставляя за собой мокрые следы на асфальте. На проезжей части все разметочные линии, включая пешеходный переход, почти стёрлись. Вокруг валялись пустые бутылки, бумажки, бычки от сигарет, мятые пустые пивные, лимонадные и консервные банки. Улицы давно никто не убирал. Некоторые покосившиеся двери в домах были открыты. В окнах стёкла давно полопались от времени. В магазинах-пристройках через витрины было видно пустые прилавки. Словно после ухода людей здесь побывали мародёры и обчистили всё до последней баночки. В заброшенных кафе стояли пустые столики, накрытые пыльными грязными выцветшими скатертями, за которыми никто давно не сидел и не заказывал еду. За пыльной барной стойкой давно никто не заказывал напитки. Даже музыка давно не играла. Иногда встречались киоски, в которых уже никто ничего не продаёт и не покупает. На стенах домов можно наблюдать не только осыпающуюся облицовку, но и ошмётки объявлений и реклам, которые давно никто не читает и которые давно сорвал ветер. За перекрёстком, где давно не работали светофоры, стояла ржавая автобусная остановка, на которой давно не останавливались автобусы, которых здесь давно никто не ждал. В подворотнях давно не собиралась местная шпана и не караулила одиноких прохожих с целью разбоя и грабежа. Зато на тротуарах изредка бросались в глаза ржавые монетки, которые когда-то уронили беспечные прохожие и которые никто так и не подобрал. Но игрушкам эти монеты само собой были не нужны. Топтышке и Ивашке не знакомо популярное в современном искусстве слово «постапокалипсис». А ведь именно так нужно характеризовать всё то, что они видели вокруг себя. Понятно, что это не мир людей. Непонятно только, почему этот мир его имитирует. Ноты пустоты и безжизненности добавляло пасмурное небо. Серые тучи закрыли собой всё голубое небо, оставляя лишь круглое отверстие для солнца. Температуру воздуха определить было невозможно, по крайней мере, без градусника. Игрушки не чувствовали холода или тепла – не были на это способны, ведь ткани и вате всё равно, холодно или жарко. Однако высыхали они медленно, значит, на улице было по-обычному тепло, если не прохладно. Жара высушила бы их быстрее. Начало смеркаться. Серое небо становилось темнее. Ивашка-Помогашка понимал, что разумнее будет найти укрытие на ночь. На улице могут появиться крысы. Одну ребята уже видели. Значит, будут ещё. – Здесь нельзя оставаться, – сказал Ивашка, глядя на небо. – Сюда нагрянут крысы. – Нужно где-то спрятаться, – сказал Топтышка. – Зайдём в какой-нибудь дом, – предложил Ивашка, – там переночуем и высохнем. – Смотри, игрушки! – Топтышка показал на дверь одной из пристроек домов на правой стороне улице. Над стеклянной дверью, в которой оставались лишь осколки стекла, возвышалась запылённая выцветшая вывеска «Магазин детских товаров „Игрушки“». – Это магазин игрушек, – сказал Ивашка. – Что если там есть ещё живые игрушки, кроме нас? Пойдём проверим. Друзья побрели к магазину игрушек. Открыв тяжёлую грязную пластиковую дверь, которая с трудом поддалась, они осторожно вошли внутрь. Света внутри не было, как и во всём городе. Освещение естественное, из разбитых окон. Всё в пыли. Многоэтажные прилавки пусты. Стойка с кассой тоже пустая. Были ли в кассе деньги, никого не волновало. Игрушки старались передвигаться тихо (боялись привлечь внимание крыс), но их сырые ножки шлёпали по пыльному полу, который давно не мыли, оставляя мокрые следы. А пыль, соответственно, липла к мокрым стопам. Игрушки прошли почти весь торговый зал, никого не встретив. Решили зайти за высокую стойку с кассой. Обойдя стойку, они нашли дом. Настоящий двухэтажный домик. Белый с розовым оттенком, пластмассовый, с красной крышей и коричневой трубой. Друзья не поняли, что это кукольный домик, так как ни разу в жизни не видели такие домики. Этот кукольный домик был довольно крупный. Одна его дверка была ростом с Ивашку или Топтышку. Кажется, домик был непустой. Из трубы шёл дым, в окнах горел свет, в доме кто-то ходил (чья-то тень двигалась в окошках) и чем-то шумел и постукивал. – Кажется, здесь кто-то живёт, – сказал Топтышка. И тут шум в домике резко прекратился. Всё внутри стихло. Кажется, жилец услышал голос Топтышки. И, скорее всего, испугался. Внезапно изнутри послышались быстрые шаги, вернее беготня, только тихая, словно ступало что-то мягкое. Ивашка и Топтышка увидели, как чьи-то ручки высунулись из окошка на первом этаже и закрыли красные ставенки. Затем стали быстро закрываться другие окошки. Жилец кукольного домика испугался незваных гостей. – Кажется, он нас боится, – заметил Ивашка-Помогашка. Тогда игрушки решили поговорить с ним и медленно потопали к домику. Ивашка подошёл к входной дверке и постучался. – Откройте! – обратился Ивашка через дверку, – Мы игрушки! Мы вас не обидим! Из-за двери ответил детский девичий голосок: – Никого нет дома! Уходите! – Но вы же дома! – сказал Топтышка, – Мы вас слышим! – Мы не сделаем вам ничего плохого! – сказал Ивашка, – Мы промокли! Скоро темно! Нам нужно переночевать! Нам некуда идти! Впустите нас! Пожалуйста! В ответ тишина. – Нас не впустят? – спросил Топтышка. И тут за дверь раздался звук отпирающегося засова. Красная дверка отперлась (возможно, сработало волшебное слово «пожалуйста»), на пороге стояла хозяйка домика. Девочка. Мягкая игрушка. Кукла с длинными тёмно-рыжими волосами и веснушкам на щёчках. Внешне похожая немного на Ивашку. Одного роста с ним. На ней было светло-голубое платьице в белый горошек до коленок с белым воротничком и коротенькими рукавами. Её ножки в белых носочках были обуты в голубые кожаные туфельки с ремешками на заклёпках. Две её плетёные косички с белыми бантиками лежали на её плечиках, а тёмно-рыжая вьющаяся чёлка закрывала её лобик. Кругленькие блестящие глазки с торчащими ресничками смотрели то на Ивашку, то на Топтышку. Увидев гостей, игрушечная девочка заулыбалась, обнажив свои два белых передних зубика, и немножко засмущалась. – Ой! Здрасьте! – приветствовала она ребят. – Эм-м-м.. Привет! – ответил Ивашка-Помогашка, так же улыбаясь и так же немножко смущаясь. – Привет! – ответил стоявший недалеко Топтышка, радостно помахав лапой. – А я думала… Э-э-э… Тут такие места неприятные… – сказала девочка, запинаясь от смущения. – Да, мы в этом убедились, – ответил Ивашка. – Я Маруся. Я живу здесь. – А я Ивашка-Помогашка. А это мой друг Топтышка. – Как я рада встретить таких же игрушек, как я! – И мы рады, – ответил Топтышка. – Как-то вы странно выглядите, – заметила кукла. – Мы промокли, – сказал Топтышка. – Но на улице не было дождя, – удивилась девочка. – Мы выбрались из-под земли, – сказал Ивашка. – Из-под земли? – Да, – ответил Ивашка. – Нас там чуть не смыло водой. – Невероятно! Ну, ладно, заходите. У меня тут тепло и уютно. И вам обоим нужно вымыться. Игрушки зашли в домик. Кукла закрыла дверку на засов… Глава 7. Кукольный домик Войдя в кукольный домик, Ивашка и Топтышка словно оказались в совсем другом мире. Точнее в третьем, после мира людей и того мира без людей. Неожиданно они почувствовали настоящий уют, тепло и безопасность. Впервые за всё время пребывания в этом странном мире они смогли по-настоящему полноценно расслабиться. Закрытые на засов окошки и дверка внушали надежду на то, что никакая опасность не сюда не придёт. Перейдя порог домика, игрушки оказались в гостиной. Гостиная, она же прихожая, находилась на правой стороне первого этажа. На стенах не было обоев. Сплошной разноцветный пластик. Каждая комната в домике имела свой дизайн. Разве что потолки везде одинаково белые. На белых стенах гостиной были нарисованы крупные ромашки. Пластиковый пол имитировал кладку из деревянных дощечек. На полу расстелен вязаный зелёный коврик. У стены стоял жёлтый диванчик. Рядом стояло такое же жёлтое креслице. У торцевой стены находился камин, в нём горел огонёк. Удивительно, что от этого не плавился пластиковый домик. На другой стороне этажа находилась кухонька. Стены в ней выкрашены вертикальными зелёными и голубыми полосками. Пол раскрашен тёмно-синими и светло-серыми квадратиками в шахматном стиле и имитировал керамическую плитку. Набор кухонной мебели типичный: тумбочки, навесные шкафчики, столик с четырьмя стульчиками, плитка с четырьмя горелками и духовкой, холодильник с двумя дверками с морозильником, мойка с краном. Кухонька соединялась с гостиной, образуя с ней общее помещение. В центре этажа напротив входной дверки параллельно задней стене была лесенка, ведущая на второй этаж. Под лесенкой была ещё одна дверка, похожая на входную (в домике все дверки одинаковые). Это чулан. Там хранились все нужные вещи. На потолке висела люстра, освещавшая весь этаж. Игрушки поднялись по лесенке и вышли в спаленку, которая занимала большую часть второго этажа. Здесь тоже имелось всё самое необходимое. В углу стояла кроватка. Рядом – тумбочка с настольной лампой и будильником. Напротив кровати – шкафчик, слева от шкафчика – комод, справа от шкафчика – длинное напольное зеркальце. Над лесенкой была ещё одна лесенка. Она вела на чердачок. Он, наверняка, использовался в качестве кладовой. Там могли храниться нужные (и ненужные) вещи. За красной дверкой находилась ванная. Там пол и стены раскрашены с имитацией кафельной плитки. Из главных атрибутов ванной – ванночка с закрывающейся шторкой, унитазик, умывальничек со навесным шкафчиком и зеркальцем, а также тазики и принадлежности для стирки. Маруся провела гостей в ванную и сказала им: – Вот, мойтесь в ванне. А я принесу вам полотенца. Затем она обратилась к Ивашке: – А ты раздевайся. Твою одежду я постираю. – Интересно, соль отстирывается? – спросил в ответ Ивашка, глядя на себя и вспоминая, что он промок в солёной воде. – У меня всё всегда отстирывается, – ответила Маруся и пошла к комоду за запасными полотенцами. Отвечая на вопрос «Откуда вода в игрушечном кране в пластиковом кукольном домике?», объяснение будет следующее. Мир людей живёт по законам физики. Здесь же эти законы иногда нарушаются. Уже сам факт оживления игрушек – тому доказательство. Есть ли в этом мире волшебство? Смотря в каком виде. Магия в привычном понимании здесь пока не встречалась. Но чудесами можно считать всё, что происходит в кукольном домике: вода, льющаяся из-под игрушечного крана и непонятно откуда берущаяся, так как в домике нет водоснабжения или резервуаров с запасами воды; люстры, работающие от электричества, которые, видимо, сами и генерируют из ниоткуда; камин, в котором горит огонь и не плавит домик из пластмассы, а в огонь не нужно подкидывать дров, ибо он горит бесконечно; холодильник, который всегда полон еды, сколько бы её ни ели; чулан, в котором хранятся все нужные вещи и никогда не заканчиваются, сколько бы их ни расходовали. Для человека такой дом – мечта. Это как кошелёк, в котором никогда не заканчиваются деньги. Но увы, так повезло только игрушкам. Однако компенсируется такое счастье тем, что находится оно в очень нехорошем, мрачном и опасном месте, где иногда водятся крысы и могут запросто разгрызть такой чудо-дом. Его, конечно, можно защитить, если есть силы и средства… Прошло некоторое время. Топтышка мылся в ванночке, закрывшись шторкой, и изрекал свой новый стишок: Моюсь, моюсь начисто, Чтоб пахнуть хорошо! Наконец-то, стал чист я Всем телом и душой! Ивашка-Помогашка уже помылся, весь закутанный в большом белом полотенце, словно в халате, сидел у горящего камина в гостиной и обсыхал. Маруся заботливо стирала одежду Ивашки в тазике мылом на стиральной доске и вешала сушиться на верёвку на чердачке. Вскоре она закончила стирку и спустилась в гостиную. – И как же вы оказались под землёй? – спросила Маруся. – Сам не могу понять, почему мы оказались именно там, – отвечал Ивашка. – Там было столько крыс. Мы еле ноги оттуда унесли. – Ужас какой! – удивилась Маруся, – А я появилась здесь, в этом доме. – Повезло тебе! – усмехнулся Ивашка. – Я проснулась в постели. Меня разбудил будильник. Я встала с постели и увидела другую игрушку. Его звали Старичок-Бодрячок. Тут Ивашка даже подскочил на ноги: – Ты видела Старичка-Бодрячка? – Как? И ты его видел? – Он меня нашёл в крысиной норе и сказал, как выбраться оттуда. – Да. А потом Ивашка нашёл меня, – добавил Топтышка, спустившись по лесенке весь влажный, чистый после душа. – А потом Старичок-Бодрячок нас спас от крыс и пришил мне лапу. – А потом в подземелье начался потоп, и мы едва успели выбраться на поверхность, – подытожил Ивашка. Марусю стало стало распирать от изумления от услышанного: – Просто не верится! Сколько вы пережили! Какое счастье, что вы добрались сюда живые! – Спасибо, что приютила нас, – сказал Топтышка. – Да, мы очень благодарны тебе, Маруся, – сказал Ивашка. – Если тебе нужна помощь по дому – мы поможем. – Да, – кивнул Топтышка. – Вот что! Вы хотите есть? Я приготовлю вам ужин, – предложила Маруся. Тут Ивашка смутился. – А разве игрушки могут проголодаться? – спросил он, – Сколько времени прошло – а я до сих пор не голодный. – Я тоже не голоден, – сказал Топтышка. – Но я очень люблю мёд. И не отказался бы его поесть. – Мёд у меня тоже есть, – ответила Маруся. – У меня полно еды. Я тоже не могу понять, почему я не чувствую голод. Но я ем, потому что еда вкусная. Подождите, пока я приготовлю. Маруся пошла на кухоньку и стала готовить ужин. Топтышка и Ивашка сели на диванчик. – Здесь тепло и уютно, – заметил Топтышка. – Как у Максимки дома. – Здесь всё сделано для таких, как мы, – сказал Ивашка. – Теперь мы можем отдохнуть. – Даже уходить отсюда уже не хочется… Наступил вечер. Через закрытые окошки ничего не было видно, но маленькая пластиковая кукушка в настенных часиках прокуковала 8 часов вечера. Ужин готов. Игрушки сидели за столиком, ели пирог с вареньем и запивали чаем. Топтышка наслаждался мёдом. Маруся дала ему ложечку, чтобы он не засовывал в горшочек с мёдом шерстяную лапу. Ивашка уже достаточно подсох, сидя в тепле, но влага в его вате ещё оставалась. Он сидел за столиком закутанный в полотенце, его одёжка ещё сохла на чердачке. – Я впервые в жизни что-то кушаю, – сказал Ивашка-Помогашка, поедая свой кусочек пирога. – Пирог вкусный у тебя. Где ты научилась готовить? – Спасибо! – Маруся расплылась в улыбке, – Меня научила готовить мама. – У тебя есть мама? – Да. Она заботилась обо мне, катала меня на коляске, шила мне платья, плела мне косички. Она показала, как готовить еду на игрушечной кухне. – А разве у игрушек бывают мамы? – спросил недоумевая Топтышка, оторвавшись от мёда. – А как её зовут? – спросил Ивашка Марусю, видимо, поняв, в чём всё дело. – Наташа, – отвечала Маруся. – А как она выглядит? – Она такая большая, красивая и умная. – Как Максимка? – спросил Топтышка. – Какая ещё Максимка? – спросила в ответ Маруся. – Это наш друг, – отвечал Топтышка. – Он такой же большой. И тут в мыслях у Ивашки всё встало на свои места. Он, конечно, побоялся, что правда, которую он захотел сказать Марусе, расстроит её. Но врать в лицо этой милой игрушечной девочке он тоже не хотел. И вот он решился. – Маруся, – начал мальчик, – у нас с Топтышкой был друг. Он такой же большой, как твоя Наташа. Его звали Максимка. Он играл с нами. Он придумывал нам приключения. Он катал нас на машинке. Максимка был ребёнком, маленьким человеком. А мы лишь игрушки. Ты тоже игрушка. Наташа тоже играла с тобой. Она придумал такую игру, в которой она твоя мама, а ты её дочка. Она играла с тобой. Как Максимка играл с нами. У Маруси улыбка моментально исчезла от услышанного. Она сидела, упустив голову. – Она не моя мама? – промолвила она. – Но она тебя очень любила, – продолжал Ивашка. – Как свою дочку. Она даже дала тебе часть своей души. – Да, и эта часть стала моей душой. Это Старичок-Бодрячок сказал. А ещё он сказал, что Наташа меня выбросила, и меня сожгли, и я попала сюда. – Потому что она стала подростком. Она поймёт, что поступила неправильно. Прости её. Тут по щечкам Маруси потекли слёзы из глазок (что не свойственно игрушкам). Затем, она заплакала. Вернее зарыдала. Ивашка понял, что поступил неправильно, даже жестоко, что наговорил лишнего, что стоило промолчать. Он встал из-за столика, подошёл к девочке и прижал её к себе. Топтышка тоже обнял её с другой стороны, позабыв про свой мёд. – Старичок не сказал, что она не моя мама! – молвила кукла сквозь слёзы. Так вот в чём дело! Возможно, этот старичок сказал Марусе не всю правду. Наверняка, понимал, что тот факт, что Наташа не её мама, просто добил бы ранимую девочку, которую он и так с трудом успокаивал, когда та рыдала, услышав часть правды. – Мамы никогда не выбрасывают своих детей, – сказал Ивашка, глядя Марусе в глаза. – Но для Наташи ты была лишь игрушкой. Ты не должна обижаться на неё. Она играла с тобой. Это была игра. А ты решила, что это взаправду. Ты слишком доверчивая. Просто не обижайся. Не плачь. Пожалуйста. Мы уже не в мире людей. Здесь теперь у тебя есть я и Топтышка. А у нас есть ты. Мы с Топтышкой будем заботиться о тебе. – Да, мы будем заботиться о тебе, – сказал Топтышка. Маруся перестала плакать. Она почувствовала некую теплоту от осознания того, что у неё появились друзья, которые никогда её не бросят, с которыми она не пропадёт… Глава 8. Крысы атакуют Поздний вечер. Все легли спать. Маруся спала в своей кроватке. Перед сном она выдала гостям постельное бельё. Те спали в гостиной. Ивашка-Помогашка занял диванчик. Топтышка постелил себе место рядом на коврике. В домике везде погас свет. Лишь огонёк непрерывно горел в камине и грел весь домик. Насытившись пирогом на ужин, игрушки отходили ко сну. Лишь Ивашка всё никак не засыпал. Он лежал на диванчике под одеяльцем, то закрывая глаза, то открывая глаза и долго глядя в потолок. Он размышлял обо всём, о пережитых сегодня приключениях, о своём прошлом в мире людей, о своём будущем, о том, что его с друзьями ждёт в этом необычном мире. Сейчас он и его друзья живут здесь, в кукольном домике, в тесноте да не в обиде. Но что дальше? Вряд ли так останется навсегда. Вряд ли они останутся здесь взаперти. Должны же произойти какие-то перемены в их жизни? Какое-нибудь событие, которое вынудит предпринять какие-либо шаги? Пока Ивашка заставлял себя заснуть (игрушки не чувствуют усталости, но могут спать по своему желанию, чтобы просто «убить время»), пусть пока безуспешно, Топтышка внезапно поднялся и мягкой поступью, чтобы не шуметь, пошёл наверх, в туалет. Игрушки могут прожить без еды. Но когда они что-то съедают, еда в их ватном организме переваривается и со временем выходит из него. Ивашка на какое-то время остался один в гостиной. Под треск огонька в камине он, наконец-то, начал погружаться в сон. Его тельце ослабло, веки на глазках потяжелели. Вот он – его первый в жизни игрушечный сон. Он начнётся прямо сейчас. Но внезапно всё испортил острый слух. Ивашке послышалось какое-то слабое шуршание. Он взбодрился и резко открыл глаза. Шуршание продолжилось. Затем раздалось что-то похожее на скрежет. Ивашка посмотрел на постель Топтышки – пусто. Тот ещё в туалете. Должно быть, это он там шуршит, не иначе. Но вдруг раздался слабый писк. Тут Ивашка напрягся. Ему знаком этот звук. Слишком хорошо знаком. И вдруг – звук слива унитаза. Топтышка уже сходил в туалет. Сейчас он вернётся и ляжет спать. Но тут – снова шуршание. На этот раз громче. Затем – быстрые шаги. А затем – писки. Несколько писков. Ивашка напрягся ещё сильнее. И тут кто-то начал скрестись в стену домика. Ивашка поднялся. Скребутся с нескольких сторон. И издают писки. Ивашка встал с диванчика и подошёл к окошку. Сквозь щель между закрытыми ставенками он одним глазком увидел какое-то движение снаружи. Что-то крупное ходило взад-вперёд. Затем показались те самые две красные точки. Тут Ивашка для поднятия тревоги заорал как можно громче: «Кры-ы-ы-ы-ы-ысы-ы-ы-ы-ы-ы!!!» Теперь весь домик не спал. Везде позажигался свет. Ивашка-Помогашка в отсутствие своей одежды быстро замотался в простынку и сделал себе подобие туники, став похожим на древнего грека или римлянина. Спустились перепуганные Маруся в розовой ночной сорочке и Топтышка. Домик вдруг начал ходить ходуном в буквальном смысле слова. Вся посуда посыпалась из кухонных шкафчиков, но не разбилась – пластмасса. Мебель начала переворачиваться. От тряски даже кукушка стала выскакивать из часов и куковать, будто пробил час. – Опять крысы! – заревел Топтышка. – Что же делать! – закричала Маруся, – Они загрызут весь дом! Ивашка-Помогашка быстро переглядывался из стороны в сторону, и как только его глаза упали на камин, он выдал единственную разумную идею: – Маруся! У тебя есть палки?! – Какие палки?! – кричала Маруся. – Маленькие палки! Нужно сделать факелы! – Должны быть в чулане! Маруся полезла в чулан, недолго копалась и нашла несколько палочек. Ивашка схватил палки, подбежал к камину и стал по очереди зажигать каждую палку. Затем он раздал всем зажжённые факелы и скомандовал: – Крысы боятся огня! Нужно бить их факелами и поджечь их! Тогда они убегут и сгорят! Встаньте у окон и откройте их! Как только эти твари засунут свои морды – бейте по ним! – Ты уверен, что это поможет?! – спросила Маруся. – Он уже поджарил вчера одну крысу! – крикнул Топтышка. – Делайте, что я говорю! – крикнул Ивашка. Игрушки рассредоточились по позициям. Топтышка по указанию Ивашки поднялся в спальню. Маруся побежала на кухню. Ивашка остался держать гостиную. Игрушки отворили по одному окну и приготовились отражать атаку, которая не заставила себя ждать. Первая крысиная морда влезла в окно к Марусе. Несмотря на то, что она застряла в проёме, было очень страшно подходить к её белым клыкам и кусающейся пасти, которая так и ждёт, чтобы в неё засунули руку. Напуганная вконец Маруся не могла подойти и ударить её факелом по носу. Ивашка, успевший ошпарить уже двух грызунов, заметил ситуацию и крикнул: «Жги усы!!! Сожги ей усы!!!» У крысы длинные усы, можно считать за слабое место. Маруся, едва переборов страх, подошла сбоку и поднесла факел к крысиному усу. Ус загорелся как фитиль динамита. Пламя стало поглощать ус и перекидываться на другие усы и дошло до щеки. С оглушительным визгом кровожадная морда с загоревшейся щекой удалилась из окна. Ей на смену вынырнула новая морда. Маруся, моментально выработав свою личную тактику, повторила процесс поджога твари. Ивашка стоял у открытого окна, прижавшись к стене, и жарил крыс из засады. Можно сказать, он уже поднаторел в истреблении грызунов. Что может быть проще! Стой себе за углом и бей по макушке, как появится! Но несмотря на уверенность в том, что навык борьбы с грызунами освоен, страх ещё не покидал мальчика. Это был страх не перед крысами. Это был страх перед неудачей. Он боялся не справиться, ошибиться, пропустить удар. На втором этаже Топтышка бил крысиные головы факелом как умел. Поначалу просто тыкал в нос и отскакивал назад, чтобы не быть покусанным. Затем бил по щекам и переносицам. Набивая лапу, медвежонок стал работать поувереннее. Но в какой-то момент он переусердствовал. Тыкнул в крысу так, что от сильнейшего и продолжительного нажатия факел внезапно потух. «Ой! – медвежонок заметил свою оплошность, – Это плохо!» Он подбежал к лестнице и проревел: – У меня факел потух! – Зажги в камине! – крикнул Ивашка, ошпарив очередную крысиную морду. Горящий камин был как склад боеприпасов для стрелкового оружия. Его нужно было беречь, не дать ему погаснуть. Хотя в чулане и могли лежать спички на случай, если камин погаснет. Топтышка добежал до камина, зажёг заново свой потухший факел и вернулся на второй этаж. Там его уже ждала новая крыса, застрявшая в оконном проёме. Казалось, конца и края нет крысиной армии. Счёт во времени давно потерян. Наверняка, скоро светает. Игрушки могли бы всю ночь держать оборону кукольного домика. Но им вряд ли хотелось бы, чтобы это всё продолжалось долго. Ивашка-Помогашка стал думать, как бы всё это прекратить, как бы заставить крыс отступить. Тут он вспомнил, как Старичок-Бодрячок в канализации сжигал целую стаю крыс с помощью метательных горящих кольев. Да, именно! Нужны колья! – Маруся, у тебя ещё есть палки?! – крикнул Ивашка Марусе. – Не знаю! – крикнула Маруся в ответ. – Нужны ещё палки! Найди всё что сможешь! Нужно сделать колья! Наточи концы палок как можно острее! Сделай как можно больше кольев! – Зачем это нужно?! – Просто делай что говорю! Давай! Маруся послушно побежала в чулан искать ещё палки. Ивашка стал совершать перебежки между окнами и продолжал бить крыс. Накопав в чулане ещё несколько коротких палок, Маруся взяла кухонный ножик и принялась точить колья. От быстрой точки стружки летели в разные стороны. Когда первые пять кольев были готовы, Ивашка решил проверить один из них. Он поднёс острый конец к факелу и метнул зажжённый кол прямо в крысиную голову. Та вспыхнула и с визгом исчезла. Кол нормальный, подойдёт… Когда Маруся настрогала ещё пару десятков колов, Ивашка сказал ей вернуться к окнам и продолжать бой. Сам он взял с пола простыню и связал колья в охапку. Схватив охапку кольев, Ивашка со словами «Я скоро вернусь!» помчался на чердак. Поднявшись на чердак, где сохли его вещи (и не успели ещё высохнуть), он открыл окно, поджарил залезшую в окно крысу, столкнув её вниз, положил рядом охапку, достал из неё кол, пожёг его остриё факелом и метнул в крысиную толпу, которая шла из-за стойки с кассой. Кол впился в мохнатую спину крысы, легко ранив её. Зато шерсть разгорелась моментом. Огонь стал перекидываться на других крыс, кучковавшихся вплотную. Затем игрушечный снайпер метнул ещё один горящий кол точно в цель, попутно отбивая атаку отдельных крыс в окне в ближнем бою. От каждого попадания огненных снарядов сгорал в среднем десяток крыс. Кровожадные клыкастые твари заполонили весь бывший магазин игрушек. Число их было хоть и велико, но всё же ограничено. Из-за возросших потерь, из-за увеличения количества жареных крысиных туш крысиная армия стала заметно сокращаться. И вот, из-за стойки набегало уже гораздо меньше грызунов. Толпа сильно сократилась. Обожжённые крысы убегали прочь и в последствие подыхали от сильнейших ожогов. В конечном итоге, последними остались крысы, которые лезли по стенам и крыше кукольного домика, но и те вскоре были добиты. Когда последняя крыса обожглась и убежала вся в огне, игрушки, выждав некоторое время и поняв, что крыс больше не набежит, громко и радостно заликовали. Ликовали так, что, наверное, было слышно даже на ночной улице снаружи. Все спустились вниз. Бардак в домике был более чем нешуточный. Предстояла великая генеральная уборка, а то и вовсе ремонт домика.

Конец ознакомительного фрагмента.