— Нам туда, — наставник указал на несколько рядов слесарных верстаков, тянущихся возле распахнутых окон. Всего четыре ряда, по четыре верстака каждый, установлены лицом друг к другу. На верстаках я обнаружил разметочные плиты, тиски, горы деталей, тумбы, а на перегородках между верстаками лежали сменные задания.

По левую руку тянулись сверлильные станки, самые разные, с системой подачи эмульсии. А сверху, поскрипывая, качались огромные лампы. Света хватало.

— Вот это будет твой личный верстак!

Мы прошли в самый конец слесарного ряда, там, немного на отшибе от остальных, стояли два верстака, за которыми уже шло рабочее пространство шлифовщиков. За плоскошлифовальным станком стояла пышная женщина весом за центнер, не меньше. Она с любопытством глазела на меня, поэтому Палыч решил сразу нас познакомить.

— Ирина Борисовна, это вот Егор, мой ученик. Егор, это Ирина Борисовна, наша фея шлифовки! Вот…

— Хи-хи… Фея… — женщина чуть зарделась и расплылась в улыбке. — Можно просто Ира!

— Приятно, — заверил я.

— Ладно, Ирочка, не будем тебя от важного дела отвлекать, а то мастер с меня три шкуры спустит.

Ира захихикала, а наставник мигом поставил металлический щит между моим верстаком и шлифовальным станком.

— На Ирку надейся, а сам не плошай! — важно сказал Палыч, поднимая указательный палец. — Знаешь, какое погоняло у Ирки?

— Откуда ж мне знать?

— Биатлонистка, — захрюкал от смеха Палыч.

Я заметил, что перегородка между верстками побита, будто снайперскими «выстрелами» — детали вылетали из-под шлифовального станка. Ну понятно, вполне себе к месту прозвище. Учтём.

Собственно, на верстаке, который наставник обозначил моим, было хоть шаром покати. Ни тисков, ни креплений для них, ни разметочной плиты. Дверцы тумб тоже нараспашку, никаких деталей, инструмента и технологий.

Не успел я разузнать, где всем разжиться, как услышал новый вопрос.

— Ну, как проходит внедрение в производственные процессы юных талантов? — послышался голос мужичка возраста, что называется, в расцвете сил.

Это был мастер. Он приволок деревянную решетку, размером где-то полтора на полтора, и теперь бросил на пол у моего верстака.

— Палыч, вот здесь заколотите гвозди, и еще послужит.

На досках решетки виделся налет из застывшего масла и стружки, использовалась она явно не первый год и перешла мне, как часто бывает, по «наследству».

— Егор? — уточнил мастер, отвлекая меня от созерцания качалок. — Меня Сергей зовут, я мастер производственного участка номер семь, — продолжил он. — Думаю, Палыч уже более или менее ввел тебя в курс дела. Осваивайся, обустраивайте рабочее место, а я позже подойду. На сейчас вопросы есть?

— Нет, но если появятся, обязательно задам, — заверил я.

— Ты, Сережа, спокойно своими делами занимайся, а мы с пацаном сами разберемся! — начал выпроваживать Палыч мастера.

— Сами — это хорошо… Вы же сегодня пятьдесят восьмые проработаете?

— Проработаем, только развертки найди!

— Уже ищу!

Мастер удалился, как раз к Андрею, которому передал детали. Они начали о чем-то разговаривать, обильно жестикулируя.

— Мастер-фломастер, блин, — раздраженно буркнул Палыч. — У меня свой начальник есть, а этот без году неделя работает, и уже поперек батьки в пекло лезет, на другой участок. Говорю, разверток нет, я тебе че, хером разверну?

Выдав исповедь, он только отмахнулся. Упер руки в боки и критично оглядел мой верстак.

— Все сделаем, все обустроим, небось не так представлял работу на заводе? — со вздохом спросил он. — Ничего, Егор, за квартал я тебя так натаскаю, что со свистом пройдешь комиссию на разряд!

Я слушал вполуха, никак не мог вспомнить…

— 286–6439–58? — выдал я номер качалок, который мастер держал в руках.

— О-па! Ядрёна Матрена, ничего себе у тебя память! — опешил наставник.

А я попытался вспомнить, откуда знаю номер, сам всплывший в голове, да не вышло.

— Так ведь у меня есть разряд, Палыч? — я припомнил диплом училища, в нем черным по белому было прописано наличие у Кузнецова третьего слесарного.

— А, брось! — отмахнулся наставник, как от чего-то незначительного. — Ты свое училище в каком году заканчивал, кажись, в семьдесят четвертом? А щас какой? Вот то-то ж, два года прошло, да и сам говорил, что все забыл за время службы. В общем, Егор, забудь все то, чему тебя учили. За партой протирать жопу — это одно дело, другое — настоящая практика. Всех мы вас переучиваем. Еще ни один ПТУ-шник не удивил.