Там вереница роликов по десять – пятнадцать секунд, к которых Малов веселится в костюме Деда Мороза. Вернее, от костюма там только борода, колпак и красные труселя, но девкам, с которыми он проводит время, все нравится. Они пищат от восторга и тянут к нему свои лапы.

Я на репите прокручиваю тот ролик, где видна физиономия Егора. Ему очень весело, и точно не до поздравлений от бывшей, быстро приевшейся жены.

— Черт! — шиплю, потому что сигарета дотлела до самых пальцев и прижгла кожу, — черт.

Выкидываю окурок, телефон сую обратно в карман и, смахнув со щек растаявшие, почему-то солёные снежинки, возвращаюсь обратно.

Все прекрасно, все просто отлично. Самое время для веселья.

Главное не сдохнуть от разрыва сердца

***

Время неумолимо несется к полуночи. Народ веселится, я не отстаю. Не хватало еще из-за бывшего мужа киснуть, ведь как год встретишь, так его и проведешь, а я не хочу проводить больше ни дня в душевных терзаниях и печали. Хватит уже, пора окончательно отпустить.

Наша повторная встреча была напоминанием о том, кто есть кто. Егор не плохой. Бойкий, смелый, заводной. Просто не мой. Вот и все.

Я наступаю на горло собственной ревности, затыкаю ее грубо и безжалостно, и заставляю себя от чистого сердца пожелать Малову всего хорошего.

— Счастья тебе, скотина озабоченная, — шиплю над бокалом шампанского, когда куранты отбивают двенадцать, — баб побольше, таких какие тебе нравятся. И чтобы сил на всех хватило, и чтобы крючок не подвел…ну и поноса острого для веселья нескончаемого.

Ладно, так себе пожелание вышло. Не спорю. Зато от чистого сердца.

После полуночи выносят гигантское блюдо с шашлыками, и они немного смиряют меня с жестокой действительностью. Ароматно, горячо. Чего еще надо? Одна только радость и осталась – пожрать повкуснее.

Правда от пожрать повкуснее растут бока и пузо, поэтому я все-таки решаю подвигаться и выползаю на танцпол.

Под залихватское «новый год к нам мчится», скачу как бешеный сайгак. Потом нахожу микрофон и снова радую народ своим гениальным исполнением. Когда я вытягиваю знаменитое «гоу он» из Титаника, у половины народа начинаются конвульсии.

— Давайте ее пристрелим? — флегматично предлагает Славка, — или в окно выкинем.

Эта идея находит самый живой отклик у народа. В итоге я с визгами и диким хохотом ношусь по всему дому от толпы разгоряченных фанатов. Пытаюсь запереться в какой-то комнате, но не успеваю. Мне ловят и за руки, за ноги тащат на улицу.

— Пустите, изверги, — хохочу, а они не слушают ни черта.

Останавливаются перед большим сугробом и начинают раскачивать.

— На счет три! — командует Слава, — раз, два, три!

Визжу во весь голос и проваливаюсь с головой в сугроб. Снег везде. Залепляет лицо, попадает за шиворот, в глаза, кажется, даже в трусы комок забился.

— Я буду мстить! — торжественно клянусь, пытаясь выбраться.

Меня кто-то подхватывает под руки и вынимает из снега, отряхивает как детского пупсика. Но только за тем, чтобы снова отправить в полет.

— Ах ты! — снова носом в сугроб.

Рядом кто-то приземляется с диким гоготом. Когда я выныриваю из белого плена, вокруг уже бедлам. Великовозрастные девочки и мальчики бесятся, как малыши, впервые увидевшие снег. Мы играм в снежки, валяем друг друга, строим крепость и снеговика.

Снеговик получается пошлый, потому что нашлись аж две морковки. Одна пошла ожидаемо в качестве носа, вторая крохотная – ниже.

— Не порядок, — говорит Марат и под ободрительные крики меняет их местами.

Дураки в общем. Но было весело.

Затем, кто-то вернулся в зал, а самые продрогшие и промокшие до трусов отправились отогреваться в сауну. Я среди их числа, тайно радуюсь тому, что заранее все продумала и взяла с собой комплект сменной одежды.

Когда прихожу обратно, у меня еще немного сырые волосы, они завиваются колечками и делают меня похожей на худосочную боллонку. Мне нравится. И кудри, и отражение, которое ловлю в зеркале. Девушка в нем точно не грустит. Старательно веселится и отдыхает, и плевать, что зеркало показывает только внешний слой. Этого достаточно.

— Ты как? — плюхаюсь на диван рядом со Светой.

Она тоже не скучает. Рубится в приставку с парнями и, кажется, безжалостно их разделывает под орех. Выглядит вроде нормально, но вижу, что уже устала.

— Все хорошо, — она манит меня к себе рукой и когда склоняюсь ближе, шепчет на ухо, — здесь Мирон.

— Чего?! — я аж подскакиваю, — что он здесь забыл?

— Тебя ищет.

— Да ё-моё, — мне даже неинтересно откуда он взялся, я просто хочу чтобы он не попадался на глаза.