Шрифт:
— Ну что? — спросили ребята. — Ничего там нету?
— А вы чего хотели — соленых огурчиков?
— Нет, — ответил Вовка, — хоть бы какое-нибудь корыто…
— А насморка не хочешь? — сказал я и чихнул в четвертый раз.
Мы ухватились за рельс и потащили его. Шагали по улице и в такт нашим шагам дружно пели:
Наши жены — ружья заряжены…И вдруг:
— Стойте! Погодите! Украли!
За нами громыхал сапогами по улице дяденька в полушубке и заячьей шапке.
— Отдайте, это моя рельса, — сказал он, отпыхавшись.
Семка пробовал было заспорить:
— Мы нашли этот рельс. Он валялся.
Я остановил Семку и добродушно улыбнулся:
— Пожалуйста, берите!
Дяденька посопел, попыхтел, наконец приподнял рельс, прошел, шатаясь, несколько шагов и бросил свою ношу на землю. Лицо его стало умоляющим.
— Ребятки, помогите. Вы же пионеры, тимуровцы, так сказать, помощники старших.
Мы хранили молчание.
Дяденька сделал вторую попытку, но он был старенький, и установить мировой рекорд по подъему тяжестей ему не удалось.
Тогда я начал штурм.
— Как ваше имя-отчество?
— Сидор Сидорович, — буркнул дяденька.
— Сидор Сидорович, государство о вас позаботилось. Вы получили прекрасную трехкомнатную квартиру в прекрасном пятиэтажном доме на прекрасном втором этаже. Во дворе у вас растут прекрасные саженцы и звенит прекрасный детский смех…
Все время, пока я вдохновенно нес эту чепуху, дяденька смотрел на меня, вытаращив глаза, и согласно кивал головой.
— Наверное, вы уже и пенсию получаете?
— Получаю.
— Вот видите, вы вполне обеспеченный и счастливый человек. — Я подмигнул ребятам. — Чего ж вам еще надо?
Мы взяли рельс с прикрепленной к нему крышкой и отправились в путь.
— До свидания.
— До свидания, — растерянно сказал нам дяденька.
Несколько минут мы шли и хихикали.
— Эй, стойте, погодите!
Мы со злостью швырнули рельс на землю, он глухо шмякнулся.
— Ну зачем он вам? — Я больше не улыбался.
— А на погреб, — неуверенно сказал дяденька.
— На какой? У вас же прекрасная трехкомнатная квартира в прекрасном пятиэтажном доме.
Дяденька опустил глаза и нежно посмотрел на рельс.
Снова рельс в наших руках, снова мы топаем по улице.
Дяденька не отстает от нас и ноет:
— Он пригодится мне. Распилю на куски и коньки внуку сделаю. Или грузила на удочки…
Мы шли, не обращая никакого внимания на его мольбы. Мы останавливались только, чтобы передохнуть.
Наконец дяденькины причитания мне надоели, и я решил его припугнуть.
— Это не вы говорите, это в вас пережитки капитализма говорят.
Дяденька захихикал и потер руки.
— Ну, ребятки, поругались и будет. По пачке мороженого на брата, и отволочем рельс ко мне в прекрасную квартиру.
Мы не отвечали.
— Ну, ребятки, по пачке пломбира.
Я видел, как Семка облизнул губы.
— Полный вперед! Свистать всех наверх! Земля!
Впереди показалась школа. Мы прибавили шагу.
— Ребятки, по билету в кино на брата и по пачке пломбира…
Когда мы притащили проклятый рельс в школу, вожатая сказала, что мы поступили неправильно, не по-пионерски. И, чтобы исправиться, должны немедленно отнести рельс назад его владельцу.
Владелец горячо поблагодарил вожатую, а я сказал, что у меня плохих поступков хватает, я хотел заработать хороший, а потому пусть назад этот частнособственнический рельс тащат другие. И ушел. Дверью я не хлопнул. У меня нет такой глупой привычки.
БОЯТСЯ ЛИ СОБАКИ ЩЕКОТКИ?
Вот так и не удалось мне совершить хороший поступок.
— Ну, Коробухин, — сказали мне, — если уж ты металлолом собирать не умеешь, то, знаешь ли…
И развели руками.
А Галка Новожилова при всех изрекла:
— Мы решили, Коробухин, заняться тобой вплотную и всерьез. Сегодня после уроков к тебе направится пионерский патруль.
— А зачем патруль? — спросил я. — Что я — преступник?
— Двойки получать — разве не преступление? — сказал Ленька Александров и спокойно поправил очки на переносице.
Я задумался.
— Послушайте, — сказал я наконец. — Может, без патруля обойдется?
— Нельзя, — зевнул Ленька. — Тебе больше нет доверия.