"Чтобы овладеть чем-то, вы должны как можно меньше использовать свое сознание". Мастера удивительным образом передавали это чувствование слияния с мировым потоком: "Вселенская вибрация", "и Небо и человек - все пронизано единым ци", "единотелесность", "нет ни меня, ни другого - все сливается в круговорот единого ци".

Это, естественно, не достигается одним днем или даже годом тренировок, да, собственно говоря, и тренировки никакой нет. Есть постепенное самораскрытие и саморастворение сознания человека в мировом единстве, а для этого служат определенные методики, часть из которых нашла свое отражение в ушу, В этом смысле ушу развивается не вширь, а вглубь. Не случайно многие стали включать в себя лишь два-три комплекса, и на их основе ученики постигали все многообразие оттенков ушу - сначала технических, а затем и духовных. В результате человек как бы перешагивал через ограниченность внешних форм, овладев внешним движением, начинал видеть его внутреннюю сущность, понимаемую как гунфу.

Именно эту способность ощущать ушу и жить в ушу, а не просто заниматься им, имел в виду учитель тайцзицюань Чэнь Синь, говоря: "Изучающий ушу движется от того, что имеет форму, к тому, что не имеет и следа, постигая в этом Небесном искусстве сокровенноутонченное начало". Вот он удивительный смысл высших этапов боевых искусств! Не сильный удар, не ловкое движение, не непобедимость (это все вторичное), а "сокровенно-утонченное начало", при котором ушу становится уже не искусством боя, а именно Небесным искусством, т.е. связующим звеном человека и Неба. "То, что не имеет и следа", - это один из многочисленных синонимов Дао, однако обратим внимание, что мастер Чэнь Синь избегает вообще как-то называть его, дабы не тормозить поток сознания бойца на каких-то словах. В состоянии "единотелесности" всякие слова теряют всякий смысл. Может быть, поэтому многие народные мастера даже на знают названий тех приемов, которые выполняют.

Они уже настолько слились с ними, что не чувствуют никакой разницы между врожденным началом в человеке и когда-то выученным приемом.

Здесь мы вновь подходим к важнейшей части "самоощущения" человека в ушу, которое заключается в потере самого себя, самозабытии, саморастворении. Разум ни на чем не фиксируется, но все отражает как зеркало, сам при этом не меняясь. Он цепко ухватывает все, ибо в этот момент сознание человека и сам окружающий его мир - суть одна. Человек, глядя в Космос, оказывается, взирает внутрь себя, и наоборот - Космос видит в человеке себя. Поэтому медитативная практика даосов и буддистов с ее методиками "внутреннего взора" (нэйгуань) ведет человека не к индивидуализации сознания, не к самоотторжению от мира и окружающих людей, а наоборот - к единению. Но достаточно малейшей ошибки, и психопрактика превращается в утомительное самокопание, делающее из личности не целостного, полного жизни человека, а нравственного урода.

Высокое искусство всегда имеет чудовищно страшную оборотную сторону.

В процессе тренировки боец концентрируется на каких-то образах, приводя сознание в спокойное и ровное состояние, не замутненное никакими чувствами. Даже хороший знаток не сумеет определить, из какого контекста взят пассаж о достижении "покоя сердца":

"Вскармливай корень души и успокаивай сердце, пестуя тем самым Дао".

Этот отрывок из наставлений в синъицюань, а "покой сердца" "позволит бойцу совершать удивительное" - "взметаться в небо как грозный дракон, приземляться как удар грома, поднимаясь, не обладать формой, опускаясь, не оставлять и следов". Человек, подобно Дао (ведь это его атрибуты "бесформенность" и "бесследность"), обладает какой-то удивительной глубиной сердца и эмоций, сверхпокоем души, позволяющими сделать все. Здесь нет даже места решимости или упорству - абсолютное спокойствие, недвижимость духа. Это особый, малопонятный для нас тип концентрации, которая не требует концентрации. Это особая праздность, умиротворенная незамутненность духа. Забавно, что гунфу можно достичь и в беззаботной беседе, и в практике ушу, и в написании иероглифов, и в прогулке по саду.

ПУТЬ К ТОМУ,

ЧТО "НЕ ИМЕЕТ ФОРМЫ"

Перед нами преемственность всех видов искусства китайской культуры, где плод творения - картина, стихотворение или мастерски выполненный прием не обычное отражение творческих потенций человека, но лишь путь воспитания духа, способ привести его в работу. В этом - особый смысл китайской эстетики: проникнуться во время всякого действия не обычным напряжением сознания, но возвышенным и одновременно непривязаннопраздным духом, благой мощью человека-творца.

Странное и непривычное для нас состояние сознания "мастера всех дел" в китайской традиции - праздное, легкое, спокойное, незаостренное ни на чем. Действие, будь то даже многочасовая тренировка, превращено не в тяжкий изматывающий труд, а в особое вдохновение сознания. На Западе неоднократно доводится встречать определение гунфу как упорного труда, но как раз именно "труда" никакого нет, хотя в чисто физическом смысле какая-то работа совершается. Считается, что раз достижение гунфу - это долгий и упорный труд, надо приложить все усилия к тому, чтобы чего-то добиться.

У китайцев же наоборот - целевая направленность снята, действие превращено в символически-ритуальное действие, и поэтому можно достигнуть "того, что не имеет и следа".

Гунфу - это сверхспокойствие мира.

Но не стоит его понимать как насильственное помещение своего разума в состояние спокойствия, умение "загнать" его туда особыми успокоительными формулами аутотренинга. Это уже насилие, нарушение естественности. Китайцы давали простой совет - надо не думать.

Когда уходят все мысли, размышления над смыслом приемов и самого ушу, то наступает истинное сосредоточение без напряжения, восприятие смысла вещей происходит непосредственно и интуитивно. Интуитивный характер ушу во многом получил свое осмысление после развития в Китае чань-буддизма, который учил постигать истинность, "не опираясь на письменные знаки", помнить, что "твое сердце и есть Будда", "нельзя искать Дао вне себя". Под этим влиянием и сформировалось то, что мы назвали "обучением по аналогии". Сначала нужно обучить не технике, а привить или передать то особое чисто-открытое состояние сознания, о котором говорили учителя. А дальше на эту материю можно накладывать любой рисунок - учить, например, ушу или парковому искусству - в этот момент человек потенциально умеет все, так как "единотелесен" с Дао.