Шрифт:
– Может и литр, – задумчиво произнес дядя Вова и тут же добавил, – А может на кавася трехсотку прямоток вкорячил 2 и ездит теперь, типа гонщик…
Парень какое-то время обдумывал сказанное, а потом встрепенулся.
– Дядь Вов! А чо это я убогим вдруг стал? С каких пирогов? – дядя Вова пожал плечами.
– А валить на заднем 3 по Яузе, в три часа дня – это от большого ума, да? – парень смутился, уселся на скамейку и старательно принялся любоваться голубями, которые уже почти доклевали остатки батона. Дядя Вова удовлетворенно кивнул.
2
Прямоток вкорячил – поставил систему выхлопа, которая дает громкий звук. Многие считают, что это существенно повышает их заметность и безопасность в потоке автомобилей. Весьма спорное мнение. Нередко «прямоток» ставят на малокубатурные мотоциклы, обычно спортивные. И тогда слабенький байк начинает звучать, как что-то прям супермощное. Но это всего лишь звук…
3
Валить на заднем – встать на мотоцикле на заднее колесо и так ехать. Умение классное, но не для улиц, а для специальных площадок и выступлений. На улице такое трюкачество может закончится и кстати заканчивалось неоднократно, трагически.
– Вот то-то. Сиди и не чирикай, спиди-гонщик. Иди вон… – дядя Вова кивнул в сторону стоящей возле больничного корпуса медсестры, которая активно пыталась привлечь внимание парня, – …Тебе на клизму пора! – парень тоже заметил медсестру и погрустнев, встал, подхватил костыли и поплелся к больничному корпусу.
– Держись, брат! – послал ему в спину дядя Вова, – В следующий раз умнее будешь… – парень, не оборачиваясь вскинул над головой сжатый кулак и продолжил свой путь.
Дядя Вова, усмехнувшись, свернул за угол и вскоре уже поднимался по неширокой лестнице. На площадке перед дверью со светящейся надписью «Блок интенсивной терапии», он вытащил из висящей на плече сумки белый халат и мягкие тапочки.
Он как раз балансировал на одной ноге, пытаясь натянуть второй тапок, когда распахнулась тяжелая, матового стекла дверь, и толкнула дядю Вову блестящей ручкой.
– Да твою… – дядя Вова с трудом поймал равновесие и с негодованием воззрился на выскочившую на площадку миниатюрную девушку в хирургическом костюме с веселыми мишками на ткани.
– Вика, блин! Тебя в жопу укусили? – начал дядя Вова, но тут же коротко спросил, – Что? – та которую назвали Викой, моментально прошла лицом длинный путь от ярости – «типа хрен ли стоишь на дороге?», до радости узнавания, а потом и грусти.
– Привет, дядь Вов! Ничего. В приемник 4 бегу, там привезли кого-то, а у них катетеры кончились… – она взмахнула какими-то пластиковыми штуковинами. Дядя Вова оглядел ее с головы до ног. Вика могла бы блистать на подиуме. Точеная фигурка, красивая лицо с огромными глазами. Про таких говорят – «чья-то погибель». Только вот какая-то грустинка в глазах делала ее куда старше своих двадцати с небольшим лет.
– Слышь, племянница! – сварливо произнес дядя Вова, – Мы ж договаривались. Или ты замуж за него выйдешь и тогда тоже меня дядей Вовой звать будешь? – Вика смутилась на секунду и тут же ответила без какого-либо раскаяния.
4
Приемник – приемный покой больницы. Если больница работает «на город» – туда везут со всего города, то «приемник», особенно к ночи, превращается в филиал ада.
– Ну, прости, – она начала спускаться по лестнице, но тут же приостановилась, – дядь… Тьфу, блин! Молот!
– Чего? – тут же откликнулся дядя Вова.
– Там Арсений Сергеевич с тобой поговорить хотел…
– Опять, что ли? – вскинулся дядя Вова, но Вика энергично замотала головой.
– Нет. Он… – она замешкалась, подбирая слова, но потом просто махнула рукой и заспешила вниз по лестнице. Дядя Вова запахнул халат и, открыв дверь, вошел в отделение.
Он прошел по короткому коридору и, завернув за угол, практически воткнулся в здоровенного мужика с окладистой бородищей, одетого в хирургический костюм. Увидев дядю Вову, мужик ткнул в него сосискообразным пальцем и прогудел.
– О! На ловца и зверь, как говорится!
– Сам ты зверь, – пробурчал дядя Вова, но мужик, сграбастав его за локоть, буквально внес в небольшой кабинет и, закрыв дверь, кивнул на кресло.
– Падай… – дядя Вова присел в кресло и решительно прихлопнул ладонью по журнальному столику.
– Сень! Ты знаешь, я тебя уважаю, я тебя люблю. Ты врач от Бога, но, если еще раз заикнешься об этом, я тебе морду набью! Клянусь! – тот, кого назвали Сеня, несколько секунд обрабатывал сказанное, а потом плюхнулся в кресло напротив. Кресло жалобно заскрипело, но выдержало.
– Володь! – прогудел Сеня, – Ты хорош гнать на меня! Ну один раз было, не спорю. Решили вопрос. Но что теперь до конца дней припоминать будешь? – дядя Вова примирительно поднял руки перед собой.
– Слушаю тебя, Сеня, слушаю… – Сеня, наклонившись через стол, понизил голос, который теперь звучал так, будто где-то бьют по железной бочке палкой, но стараются не шуметь.
– Я про эту… – Сень кивнул на дверь, – Она ж тебя слушает! Скажи ей! – дядя Вова посмотрел на Сеню.
– Тааак. Чего стряслось?
– Да ничего не стряслось! – отмахнулся Сеня, – Просто вечером захожу в палату, а она лежит… С ним…– последнее слово Сеня произнес почему-то шёпотом. Несколько секунд он ждал какой-то реакции, но не дождался и продолжил, – Я ей тудыть-растудыть, а она, видишь ли, в интернете прочитала, что может помочь, если баба в койку залезет! Представляешь?
– А что? Правда, может? – быстро спросил дядя Вова. Сеня смешался, отвел глаза, пробормотал.
– А хрен его знает, если честно…
– Ты я надеюсь не думаешь… – дядя Вова не договорил, но собеседник понял.