Шрифт:
Скорость, отображаемая на экране, остается на уровне двадцати девяти узлов.
Тяну рычаг сильнее.
Двадцать девять узлов.
Перевожу рычаг на отметку в пять узлов.
Скорость «Атлантики» остается на уровне двадцати девяти узлов.
Я с трудом сглатываю и провожу руками вверх-вниз по лицу, протирая глаза и растирая лоб.
Всегда есть рациональное объяснение, оно должно быть. Мама научила меня этому. Она всегда была очарована наукой, особенно физикой, хотя никогда не имела возможности продолжить обучение в школе. Она брала научно-популярные книги в местной библиотеке и любила повторять: «Нужно искать возможные логические причины. Проверяй их одну за другой».
Все ушли, даже Пит. Он оставил меня здесь одну. Корабль не сбавляет скорость. Должно быть, произошла какая-то чрезвычайная ситуация. Эвакуация. Я не специалист в том, как это делается. Может, подошел другой корабль, и все перебрались на него. Я не понимаю, почему Пит оставил меня здесь совсем одну, но этому найдется хорошее объяснение. Мама бы также спросила: «Ты проверила абсолютно все, Кэролайн? Уверена? Мы всегда что-то упускаем».
Я трачу два часа на систематическое изучение каждой палубы. Я больше не соблюдаю правила и инструкции по технике безопасности, перехожу из пассажирских залов отдыха и лифтов в камбуз-кухни и зоны, предназначенные только для экипажа. Я даже нашла каюту капитана, откуда есть прямой доступ на мостик.
– Капитан? – окликаю я. – Извините, но мне нужно войти.
Пустая каюта с собственной безупречно оборудованной мини-кухней и кофемашиной для приготовления эспрессо. Никаких признаков паники или чрезвычайного происшествия. Идеально заправленная кровать и стопка непрочитанных международных газет на кофейном столике.
На стене в рамке висит подробный план корабля. Чертеж. Я вижу машинное отделение в кормовой части и газотурбинную электрическую установку под главной трубой. Продовольственные склады расположены у основания корабля на второй палубе. Первая палуба предназначена для утилизации, опреснения воды, переработки пищевых отходов, столярных работ, прачечной. В задней части находится большой танцевальный зал, а на верхней палубе – место для перевозки собак.
Здесь может быть команда. Возможно, еще есть надежда на помощь.
Возвращаясь по пятой палубе и едва переставляя уставшие от долгого бега ноги, изнемогая от ощущения нереальности лихорадочного сна, я чувствую мощь корабля, чей выпуклый нос рассекает волны. Я словно превратилась в ребенка, которого оставили в летнем лагере, хотя сезон заканчивается и погода начинает меняться.
Не слышно ни шума, ни чужих голосов.
– Пожалуйста, ответьте, здесь есть кто-нибудь? – спрашиваю я, но мой голос срывается.
Раздается какой-то шум.
Вдалеке слышится тихое постукивание.
Сосредоточиваюсь на нем и прищуриваюсь. Шум слабый. Я спускаюсь на три лестничных пролета. Постукивание равномерное и становится все громче.
«Вход только для персонала».
Вхожу в рабочие помещения и иду по длинному коридору со скрипучим полом.
Вдоль потолка тянутся воздуховоды и кабели.
Я переступаю порог переборки.
«Раздвижная водонепроницаемая дверь с механическим приводом».
«Соответствует требованиям SOLAS [10] ».
«Не открывать в море без причины».
Я читала о них. Такие двери предназначены для обеспечения водонепроницаемости каждого сегмента судна на случай, если мы наткнемся на что-то или сядем на мель.
«Закрыть сразу после открытия».
«Не блокировать».
Делаю глубокий вдох и нажимаю кнопку.
10
Международная конвенция по охране человеческой жизни на море.
Дверь неторопливо открывается. Она изготовлена из высокопрочной стали и движется примерно вчетверо медленнее, чем дверь лифта. Эта палуба находится ниже уровня воды. Когда дверь задвинулась в углубление в стене, раздался звуковой сигнал.
Я всматриваюсь в другой такой же коридор, предназначенный только для персонала.
Делаю шаг.
Стук становится громче. Намного громче.
В дальнем конце коридора темно, только слабый свет мерцает на полу.
Я прохожу двадцать метров, а сигнализация из-за открытой водонепроницаемой двери все еще зловеще пищит у меня за спиной.
Я стараюсь идти аккуратнее в тщетной попытке заглушить скрип обуви по полу.
Стук прекращается.
В тени в дальнем конце коридора виднеется чья-то фигура.
Человек стоит совершенно неподвижно, лицом к стене. Как будто касается ее носом. Он одет в рабочий комбинезон, а правая нога согнута под неестественным углом.
– О, слава Богу! – выдыхаю я.
Постукивание прекращается.
Глава 5
Мужчина поворачивается ко мне лицом.