Я смогу. Я выдержу эту пытку взглядом. И то, что он, раскрыв мои губы и скользнув пальцем в рот, так бесцеремонно давит на корень языка, заставляя совершенно по-блядски его вывалить.

– Хорошо, – соглашается, поглаживая мокрыми от моей слюны пальцами шею. – Если мне понравится. Приступай, – дергает бедрами.

Я киваю, как дура. Приближаюсь губами к его члену. Оглаживаю. Взвешиваю в ладони тяжелые поджавшиеся от желания яйца, что есть силы оттягивая неизбежное. Но Влада, конечно, такой расклад не устраивает. Он толкается мне между губ.

– Зубы спрячь, – бьет по щеке, а когда я в полнейшем шоке приоткрываю рот, с силой погружается в горло.

Асия

Я выбита из колеи. Я смущена… Но, как это ни странно, смущена именно тем, что не чувствую тех эмоций, которые, наверное, в таких случаях положено испытывать любой приличной девушке. Мне не хочется покончить с собой. Выйти в окно, или вскрыть себе вены. Я не чувствую в себе никаких изменений. Я – это все еще я. Дочь своего отца. А то, что сделал со мной Худяков, это просто плата за то, чтобы сохранить свой мир таким, каким он был до того, как папы не стало. И будем честны, Влад прав. Не слишком-то высокая это плата. А если учесть все бонусы, что я могу выторговать для себя в будущем – случившееся вообще надо расценивать скорее как привилегию.

Именно. Привилегию сосать у самого Худякова.

Закусив губу, притормаживаю на светофоре. Ловлю взгляд в зеркале заднего вида, чтобы убедиться, что червоточина, которая во мне, оказывается, имеется, не видна другим. Что только я о ней знаю. Исключительно я одна, и даже Худяков не в курсе, какие мысли бродят в моей голове. Пусть лучше думает, что у него получается меня ломать, пусть его жрет чувство вины, подтачивает хребет, обгладывает до косточек. Я найду, как на нем сыграть, и сделаю это правильно. Вот тогда и посмотрим, кто жертва, а кто палач.

Провтыкав светофор, облаянная нетерпеливыми водителями, выстроившимися за моей Ауди в колонну, резко срываюсь с места. Пальцы на руле немного подрагивают. Взгляд мечется… Ладно, сознаюсь. Меня немного пугают некоторые стороны моей личности, о которых я и не подозревала до тех пор, пока жизнь не стала испытывать меня на прочность. Точно ли я – это я? Или же моя психика таким образом защищается от негативных эмоций? Подменяет одни чувства другими. В конце концов, быть циничной сволочью гораздо лучше, чем оказаться чьей-то жертвой. Так сохраняется иллюзия контроля. И происходящее с тобой становится выбором, а не неизбежностью.

Впрочем, если так, то и ладно.

Сворачиваю на подъездную дорожку к дому. Нависающие над ней деревья вот-вот начнут зеленеть. А пока остро пахнет смолистым ароматом набухающих почек и сырой землей.

Конец марта месяца. Мне нужно договориться с Худяковым об оплате счетов за дом. Но я пока не представляю, как это сделать. А от предвкушения того, как я сама стану с ним расплачиваться, начинает легко знобить. Вот почему я старательно гоню эти мысли, возвращаясь к событиям дня.

Сегодня я весь день провела с монтажерами, воспользовавшись данным правом принять участие в процессе. Я до последнего не знала, как это будет, но моему присутствию никто не удивился. Нина Сергеевна, которую я знаю с пеленок, только порадовалась моему появлению. Кажется, она совершенно искренне верит, что я действительно сумею помочь сделать картину отца такой, как он ее и задумывал.

Пустившись в воспоминания, упускаю из вида знакомый автомобиль, припаркованный у въезда в гараж. Поймав волну ледяных мурашек, выбираюсь из машины. Тысячей неповоротливых дирижаблей в голове взмывают вопросы… Пожалуй, самый важный из них – какого черта Худяков приперся на мою территорию. Он же не водит шлюх домой! Думает, шлюхи рады его присутствию? Так нет же! Мой дом – моя крепость. Здесь ему совершенно не место. По крайней мере, до тех пор, пока Влад не решит пересмотреть мою роль в его жизни.

Тревога внутри множится, давит и ноет. Толкаю дверь. Голоса…

– …как хорошо с тобой было встретиться, Влад! Ты не представляешь, что нам довелось пережить… – запальчиво тараторит мама.

– Ну почему же? Очень даже.

– Надеюсь, ты простишь Асию. Она была не в себе, когда разорвала помолвку. Мы все сейчас немного не в себе. Вот и я даже не предложила тебе выпить, – смеется. – Кофе? А может, вина, а, Влад?

Судя по голосу, мама уже где-то выпила. Ч-черт. Бреду в гостиную.

– Всем привет.

– Асия, доченька, смотри, кого я поймала! Чудесно, правда же?

Ага. Закачаешься.

Хищный взгляд Худякова ловит мой, бегающий и стыдливый. А каким еще ему быть, если в последний раз, когда наши глаза встречались, Влад с усердием отбойного молотка вбивался мне в рот, а я задыхалась, хрипела и заливала слюнями пол, давясь и им, и слезами, и спермой, которая, в конце концов, пошла носом?

Не выдерживаю первой. Утыкаюсь в пол. Все же моя стыдливость никуда за это время не делась. Даже интересно, что еще ему нужно со мною сделать, чтобы я перестала краснеть, как институтка?