Времени на сборы и прощания не было, поэтому в чемодан наскоро побросали то, что казалось важным, в том числе альбом с семейными фотографиями! Всё то, что ни при каких обстоятельствах не могло пригодиться в условиях бегства. Ощущение у всех было такое, что наступает конец света.

Они сели в грузовик, в кузове были солдаты, а лейтенант уступил свое место в кабине рядом с водителем Талочке. Машина помчалась по улице. Вероятно, зенитчики намеревались попасть в Пирятин, где находился штаб фронта. То есть ехали в сторону Киева, на запад. На востоке были немцы, и шел бой.

Грузовик сделал несколько поворотов по улицам и выехал на перекресток возле церкви. Эта церковь сохранилась до сих пор, но вокруг практически не осталось старых зданий. Мотор грузовика заглох в самый неподходящий момент. Водитель мигом выскочил из машины и оказался за углом вместе с другими солдатами, выпрыгнувшими из кузова. На Талочку, как ей показалось, смотрел немецкий танк, стоявший на перекрестке. Видимо, этот танк прошел через железнодорожный мост. Талочка заворожено смотрела, как башня танка медленно поворачивалась… Она еще полчаса назад была дома и вдруг оказалась на войне в настоящем бою! Солдаты, размахивая руками, кричали: «Ложись!!!». Талочка посмотрела на грязный пол кабины. Ее красивое светлое платьице не позволяло вот так вот просто улечься на пол.

В этот миг по кузову и по кабине кто-то сильно забарабанил. «Пули!» – мелькнуло в голове у Талочки. Она свернулась калачиком под сиденьем. Посыпалось стекло. В это время танк стали обстреливать, и танк повернул башню в другую сторону.

Водитель, пользуясь моментом, прыгнул за руль и завел мотор, еще мгновение, и грузовик, дернувшись, отъехал за угол дома.

Не останавливаясь, полуторка помчалась из города на юг, к Оржице, солдаты на ходу запрыгнули в кузов. Талочка высунула голову и увидела на спинке сиденья несколько дыр, из которых торчала дымившаяся начинка сиденья. Смерть в первый раз прошла мимо, в нескольких сантиметрах от нее.

На подступах к Оржице грузовик последний раз чихнул и заглох окончательно. Радиатор был пробит, и двигатель заклинило. Дальше пришлось идти пешком. Собственно, дальше ехать было некуда. Повсюду на поле как попало стояли брошенные машины. Люди, в основном военные, уходили в ближайший лес. Талочка, не без сожаления, по совету лейтенанта-зенитчика, оставила свой бесполезный чемодан в машине. Так погиб фотоальбом семьи.

Кольцо окружения замкнулось 15 сентября, и в расположении Юго-Западного фронта начался хаос. Войсковые, армейские и фронтовые транспорты, автомобильные, конные, госпитали и лазареты начали метаться в различных направлениях. В котле оказались тылы пяти советских армий и фронтовые учреждения. Вначале они хлынули с юга на север (в объятия танков Гудериана), затем с севера на юг, и, наконец, вся стихия устремилась на восток, к Пирятину, там был и штаб фронта (40 км западнее Лубен). Образовалась жуткая пробка, отличная мишень для немецких бомбардировщиков.

По воспоминаниям очевидцев, машины шли в пять рядов. В отличие от приграничного сражения, уже никто не бросался в поле или лес при налетах «Юнкерсов». Движение прекращалось лишь для того, чтобы сбросить в кювет поврежденные остановившиеся машины или те, в которых были убиты водители. Множество машин от горизонта до горизонта на дороге в Пирятин стало одним из кругов ада, через который пришлось пройти многим солдатам и офицерам Юго-Западного фронта.

Такую же переделку пришлось пройти и Талочке в районе Оржицы, куда стекались тылы 26-й армии.

На самых проходимых местах поставили заслоны и методично обстреливали болота из минометов. Беспокоящий огонь. Люди в болоте бродили в разных направлениях, сбиваясь в группы в попытках найти выход.

Ночи стояли уже холодные, а Талочка была одета в легкое летнее платьице и туфли. Ее просто трясло от озноба.

На одном островке солдаты сняли с убитого сапоги и предложили Талочке. Она с ужасом отказалась надевать их. На нее накричали, посоветовав не отказываться, если она сама не хочет так же вот лечь в этом болоте, как этот убитый. Ей подыскали и другую одежду, более подходящую для болота. На голову водрузили кожаный шлем с мехом внутри. Талочка, конечно, понимала, ГДЕ солдаты взяли эту одежду. Но останавливаться на этой мысли было ужасно, и она старалась отогнать ее. Стало несколько уютней.

Так и ходила группа под командой лейтенанта по болоту несколько дней…

Мины с характерным воем взметали столбы грязи и воды, осколки убивали и ранили людей, бредущих по пояс, а иногда и по грудь в воде. Чистой воды нигде не было, всё болото заросшее, с толстым слоем корневой системы, когда на нее становились, то она тонула, и человек оказывался в воде. Под кем этот слой прорвался, тот утонул…

Раненые тонули, и никто не мог им помочь. Это было жутко и больно – видеть, как на твоих глазах люди уходят под воду. А еще два дня назад было смешно, что солдаты ползут по траве и виляют попой!