Гамбаров – видный «старый большевик», один из тех, кто пришёл в партию на волне Революции 1905 года, герой Гражданской войны – пал жертвой интриг и был сначала арестован, а позднее расстрелян.

Тем не менее, дело реабилитации Нечаева не было забыто. Много позже, уже в 1960-е годы, и не в СССР, а в странах Запада, многие «новые левые», включая Хью Ньютона, Ульрику Майнхоф и Жан-Марка Руйяна, проведут теоретическую и практическую переоценку «нечаевщины». Однако это случится много позже смерти Гамбарова.

В этом издании мы предлагаем вам полный текст книги «В спорах о Нечаеве», издающийся впервые с 1926 года, а также многочисленные документы, расширяющие наше понимание Нечаева и его деятельности.

Имя Сергея Нечаева является одним из самых ярких и колоритных имен в истории нашего революционного движения. В свое время вокруг него возникали горячие и ожесточенные споры представителей самых разнообразных общественно-политических группировок. Тем не менее Нечаев одинаково оставался для всех не только непонятным, но даже чуждым и враждебным явлением русской политической жизни. С тех пор прошло более полустолетия.

Имя Нечаева давно отошло в область истории, но образ его и до настоящего времени не утратил своего, если можно так выразиться, острого интереса, продолжая волновать каждого, сколько-нибудь знакомого с историей нашего движения. И тем не менее имя Сергея Нечаева по-прежнему остается одним из самых неосвещенных и самых запутанных имен в истории нашего движения. О Нечаеве слишком много писали. Но все, что писалось о нем, – это один сплошной поток мемуарной хулы, а нередко и злобы его классово-политических противников, сознательно искажавших подлинный облик исторического Нечаева.

Разглядеть из-под этой мемуарной накипи настоящую фигуру Нечаева не только трудно, но иногда даже невозможно. Лишь за последние годы, в связи с раскрытием архивных материалов, постепенно начинают появляться отдельные работы о нем. Но, давая подлинные документальные материалы, тем не менее ни одна из этих работ не вскрывает во всей полноте сущность политического облика Нечаева.

На всех этих работах, в большой или меньшей степени, лежит отпечаток «того представления о нем, которое складывалось в эпоху 1860—1870-х годов, в обстановке лихорадочных идеологических исканий и обостренной политической борьбы. Здесь трудно рассчитывать на объективность и беспристрастие. А между тем в истории русского революционного движения вряд ли найдется хотя бы один этап политической мысли, который представлял бы такой историко-методологический интерес, как историческая расшифровка Сергея Нечаева. Стоит лишь вооружиться классовым методом, вскрыть и проанализировать все, что писалось о нем его классовыми противниками, а также сопоставить его политическую программу с программой последующих этапов революционной борьбы, – как политический облик Нечаева выявится в совершенно ином освещении. И тогда, очищенный от мемуарной накипи современников, Нечаев воочию предстанет в качестве, быть может, отдаленного предшественника современной классово-революционной борьбы. Нечаев был революционер и революционер такого исключительного размаха и классовой устремленности, который задолго до нашего времени, на рубеже 60-х и 70-х годов прошлого столетия, пытался наметить и провозгласить принципы революционного коммунизма.

Правда, он намечал их иначе, чем выявились они в нашу эпоху классовой борьбы. В то время Нечаев не был свободен от целого ряда ошибок, вносивших в принципы его революционного коммунизма элементы чуждых и даже враждебных пролетариату положений, как например личный террор.

Но такова была эпоха, таково было строение российской классовой действительности, что эти привнесения не только не затушевывали классово-революционного лица самого Нечаева, а, наоборот придавали ему еще большую характерность и яркость. Вот почему пересмотр революционной деятельности Нечаева и его историческая реабилитация являются одной из ближайших задач современной исторической науки. Но для того, чтобы хотя частично совершить эту работу, необходимо прежде всего вскрыть мемуарную накипь вокруг имени Нечаева и, проанализировав ее классово-буржуазную сущность, очистить от нее образ исторического Нечаева. В настоящее время мы пытаемся совершить эту предварительную черновую работу, подготовляя к печати свое исследование о Нечаеве. А так как вопрос о пересмотре революционной деятельности и историческая реабилитация Нечаева являются вопросом достаточно актуальным для нашего времени, могущим вызвать различные суждения, то мы сочли необходимым предложить вниманию читателей настоящую брошюру «В спорах о Нечаеве», представляющую полемическую часть нашей дальнейшей работы о нем.

Александр Гамбаров. 29 января 1926 г.

В истории русского революционного движения нет ни одного имени революционера, которое было бы так обезображено мемуарной накипью современников, всякого рода «легендами», а то и просто умышленным искажением исторических фактов, – как имя Сергея Нечаева. Среди огромного арсенала мемуарной литературы 60-х и 70-х годов трудно найти хотя бы одно воспоминание, в котором не давалась бы попытка освещения личности Нечаева или связанного с ним движения. Тем не менее ни одна из этих попыток не только не проливает свет, но еще больше запутывает наши представления о Нечаеве.

Подобное отношение всецело объясняется теми классовыми противоречиями, которые неизбежно вырастали между Нечаевым и буржуазией.

Появление Нечаева на исторической сцене совпало с политическим оформлением русской буржуазии и классовым пробуждением зарождавшегося в России пролетариата. Являясь одним из первых представителей движения грядущего класса, Нечаев встречен был русской буржуазией с такой классовой ненавистью, с какой она не встречала ни одного революционера. Поэтому нет ничего удивительного, что буржуазия представляла его не иначе, как в образе какого-то «пугала». Не зная его, своим классовым чутьем она улавливала в нем своего классового врага и всеми силами старалась оклеветать и дискредитировать его.

Редко кто из пишущих о Нечаеве сталкивался или работал с ним.

Большинство никогда не знало его, и свои представления о нем складывало на основании разнообразных слухов или по отчетам правительственных газет. Тем не менее, каждый все же считал своим долгом говорить или писать о нем, попутно забрасывая грязью или искажая его деятельность до пределов неприкрытой клеветы. Такому поруганию подвергался Нечаев даже со стороны так называемой «радикальной» интеллигенции, являвшейся революционным крылом этого буржуазного общества. Бессильная подняться до уровня политической борьбы, «радикальная» интеллигенция никак не могла примириться с классовым характером политической борьбы Нечаева.