Павел знал, что никакого регламента не было, но знала ли Ирина? Она занималась в основном недвижимостью и вряд ли досконально изучала другие законы. Женщина тут же с недовольством вздёрнула подбородок, но не стала спорить дальше.

– Это всё? – с оттенком злости спросила она.

– Где вы были этой ночью?

– Меня уже в чём-то подозревают?

– Если вам не нравится отвечать на мои вопросы, вас вызовут в участок.

– Была дома. Одна. Проснулась час назад, выпила смузи и собралась на тренировку.

– Благодарю. Если появятся вопросы, я позвоню.

Павел вышел за дверь так быстро, как только мог. Неприятный осадок от общения с Ириной растворился, стоило ему покинуть подъезд.

После разговора с тремя разными женщинами он понял только одно: все трое врали ему. Это лишь доказывало, что разобраться в этом деле будет крайне сложно.

Написав Никите, что он ненадолго заедет домой, Павел выехал из района многоэтажек и направился в свой.

Он оставил машину возле дома и зашёл внутрь. С кухни доносился хруст и звук чужого голоса, Павел скинул верхнюю одежду и пошёл туда. Георгий бессовестно поедал его любимые чипсы с паприкой под какое-то дурацкое кино.

– Я думал, ты до вечера на работе, – обиженно процедил Георгий.

– Это не значит, что ты можешь сидеть у меня дома и воровать мою еду.

– Они мне случайно на глаза попались. Опять оставляешь всякую вкуснятину на видном месте. Я вообще-то у тебя куртку забыл, так что приходил за ней. А чипсы были такими соблазнительными, что я просто не смог устоять…

– Перед Семёном ты тоже устоять не смог? Или руки не удержались?

Георгий быстро выключил телевизор и встал.

– Теперь счастлив? – спросил он угрожающе тихо.

Павел хмуро проследил за тем, чтобы Георгий покинул его дом. Как только за ним закрылась дверь, следователь выдохнул и сел за обеденный стол. Чипсы были съедены наполовину; он высыпал их на тарелку и съел несколько штук. Те показались совершенно безвкусными.

Павел сомневался, что Елена или Ирина могли сделать что-то подобное с телом Семёна. А вот с Елизаветой Петровной стоит быть осторожнее. Она была вдовой какого-то давно убитого бандита, кроме того, поддерживала стабильно плохие отношения с Мстиславом. Это делало её женщиной опасной. Хотя она была одного возраста с бабушкой Павла, мало кто обманывался её показной добротой. Елизавета Петровна имела острый ум и крепкую волю. Она не сдала своего мужа, когда к нему приезжала полиция; помогала ему прятаться от терроризирующей Птицын банды Мстислава. А потом подстроила аварию, в которой погибли его убийца с женой.

Странно, что жители Птицына давно перестали пугать Павла. Может, потому что он давно стал одним из них?

Глава 3. Пустая злость

18 августа. Утро.

Ульяна припарковала машину возле ворот бабушкиного дома. Она осмотрела две колеи примятой травы, оставленные недавно уехавшей машиной, и вошла в калитку. Елизавета Петровна уже встречала внучку на пороге, слегка жмурясь от поднимающегося солнца.

– Уля, ты сегодня рано, – с улыбкой пробурчала женщина. – Я ещё обед не готовила.

– Я недавно позавтракала, – ответила Ульяна и поднялась на крыльцо. – Как поживаешь? К тебе кто-то приезжал?

– Да, Паша убийство это проклятое расследует. Ужасно, хоть и Семён.

– Собаке собачья смерть.

– Ульяна, нельзя так о покойниках.

– Ты сама всегда так о них говорила.

– Будет тебе умничать, – отмахнулась Елизавета Петровна и зашла в дом.

Ульяна направилась следом и с подозрением посмотрела на бабушку, которая хлопотала на кухне и старательно делала вид, что ничего не произошло.

– Ба, расскажи то, что я должна знать, – наконец попросила Ульяна.

Елизавета Петровна на пару секунд оторвалась от помешивания супа и обернулась на внучку.

– Ты и сама всё знаешь.

– Да, я знаю, что ты страшно ненавидела Семёна. А теперь просишь не говорить о нём плохо. Не кажется тебе странным?

– Побойся Бога, Уля. Всё это – дела давно минувших дней. Семён мёртв, и смерть надо уважать.

– Именно поэтому десять лет назад ты принесла свиную голову на могилу родителей Полины?

Елизавета Петровна вздохнула и вытерла руки кухонным полотенцем, хотя не мочила их. Потом уселась за стол напротив внучки и снова вздохнула.

– У твоей бабушки давление, и сердце ночью так разболелось…

– Прекрати свой спектакль, – потребовала Ульяна, ни на миг не поверив пожилой женщине. – Ответь, ты убила Семёна?

Лицо Елизаветы Петровны мгновенно приобрело спокойное выражение, но в глазах читалось что-то, похожее на разочарование. Как будто она ожидала от внучки чего-то более выдающегося, чем очередное нелепое обвинение.