— Мазила ты, Коля. С двух шагов и мимо.

— Ничо. У меня второй «фауст» есть. Щас сверху…

— Коля, твою… не вздумай! — хором закричали из брони «пумы», мгновенно перейдя на правильный и доходчивый язык.

Определенно не услышит Коля-Николай. На улице шел бой — наши пулеметы клали немцев, те упорно атаковали, стрельба стояла страшная, дошло до гранат…

Коля оказался все же не глухим, да еще прибежал командир местных пулеметчиков.

Как частенько бывает, предупреждение о том, что возвращаются разведчики и будут обозначать себя трассерами, дошло до переднего края вовремя, но не до всех и не очень точно. Оно и понятно — «переход-переезд нейтральной полосы» вышел уж очень естественным, поддержанным немцами, тут сразу и не сообразишь…

Впрочем, и следующий час соображать было некогда. Стрелки и разведчики ДРГ вели бой с жутко упорными немцами, тех поддерживали самоходки и минометы…

…Стоял за пулеметом у подвального окна старший лейтенант Земляков, строчил короткими, Ян таскал из броневика ленты. В нужные моменты в дело вступали не полностью боеготовый командир и Алекс — били из «Штурмгеверов». Второй снятый с броневика пулемет установили в пробитой заботливыми немцами угловой амбразуре подвала — оттуда прекрасно простреливался боковой проезд. Если учесть самостоятельно работавшего из окна первого этажа Фера — прямо взводный оборонительный узел. Через дом держались автоматчики с Колей и «фаустами», дом левее и впереди удерживал старший лейтенант-пулеметчик с тремя «станковыми». Радиосвязь имелась, группе «Север-К» приказывали немедленно выйти из боя и отходить «с грузом», но это было сейчас попросту невозможно — воевали практически в окружении. Но от связи толк все-таки был — помогала батарея «дивизионных» — клала снаряды по ближнему тылу немцев, довольно точно. Жаль только, что не целым дивизионом…

Немцы иссякли примерно к трем часам ночи. Было самое время — пулеметные ленты в казалось, бездонном чреве «пумы» заканчивались, угол дома и один пулемет разбило снарядами самоходки, Фера зацепило в плечо и голову, но вроде не очень тяжело. Снайпера перевязывали, Евгений сходил в броневик, проверил «груз». Вагнер лежал вытянувшись и неподвижно, как мертвец. Но пульс нащупывался и даже довольно ровный. Все ж экий холоднокровный, выдержанный, тренированный, даже не обмочился, — одно слово, гад, это и в чисто зоологическом смысле.

К «укрепрайону ДРГ» прибежал старлей-пулеметчик:

— Как вы тут? Живы? Вам же, наверное, в штаб срочно нужно?

Старшего лейтенанта Евгений знал. В смысле, не лично, а по фамилии и анкетным данным. Николай Катин[12] — так звали старлея.

— Сведения нужны, да суетиться было опасно, — сказал, неловко сидя на засыпанном штукатуркой столе, обессиленный капитан Робин. — Сейчас поддержка подойдет, отконвоируют нас к начальству.

— Я думал, сразу на броневике рванете. Нам передали — у вас что-то очень важное. А слышу, засели, прикрываете. Всё, думаю — побьют разведчиков, отвечать придется. Но помогли здорово, спасибо, — старший лейтенант не скрывал двойного облегчения.

— Мы ленивые, — неловко пояснил Евгений. — Транспорт наш заглох, а мы же все-таки механизированные, нам ногами удирать устав не позволяет.

Слегка посмеялись, тут за домами залязгало, заскрежетало — прибыла малость припозднившаяся огневая поддержка.

— Где тут наши?! — звонко и очень командно орал с «тридцатьчетверки» бронированный и усиленно вооруженный майор Васюк. — Тебя, боец, спрашиваю! Куда разведку дели?

— Так тама они. Целы. Я их лично с гранатометов прикрывал, — скромно заверил невидимый Коля.

Во двор ворвался майор Васюк со своими штурм-саперами, немедля нашел взглядом долговязого товарища Выру, погрозил пальцем, подскочил к командиру группы:

— Так, нашлись! Потери? Груз? Приказано немедля выдергивать.

— Двое «трехсотых», груз в норме, можно вывозить.

— Вашу цацу в танк засовываем, там надежнее, — распорядился стремительный Васюк. — Бронетранспортеры мы чуть дальше оставили. Постреливают фрицы, их тут порядком закопалось. С нами рота стрелков прибыла, подчистят тут, наведут порядок. Тебя что, в спину? Эй, фельдшер где?!

— Меня легко, бойца у нас серьезнее задело, — запротестовал Робин.

Рысью примчалась фельдшер — о, знакомая!

Товарищ Варлам была в телогрейке и кирасе, с раздутой сумкой через плечо, из-под брони смешно выглядывал кончик кобуры «нагана» — ну, вообще неприступно-недоступный вид. Фельдшерица с некоторым изумлением глянула на Евгения, но тут же занялась ранеными.

— Товарищ майор, мне позарез нужна прямая связь. Дай две минуты, — попросил Евгений…

Двумя минутами не обошлось, хотя и прошли переговоры быстро. Связались с подполковником Коваленко, тот оценил идею крайне неодобрительно и лаконично, но сразу вышел «наверх» — на Москву. С самого верха ответили тоже лаконично: «действовать по обстоятельствам, на усмотрение опергруппы».

— Это серьезный шанс, нужно использовать, — сказал Евгений, чувствуя прилив очень противоречивых чувств.

— Авантюра, — оценил, морщась, тщательно перебинтованный и заново белеющий торсом Робин. — Вообще такой ход не подготовлен, даже на три процента.

— Так с подготовленной готовностью мы не очень преуспели. Вагнер у нас теперь есть, а толку-то, — вздохнул Евгений.

— Перестань нагнетать, он расколется. Возьмутся за него серьезно, все скажет. Там спецы такие, что…

— По иным делам он еще как скажет. Вот по нашей линии.… По-моему, он уже все выложил.