— Это потому что ты гуманитарий. Для вас мощные электролинии найти — это к розетке подключиться — «щелк» и готово, — заворчал расстроенный Робин. — Впрочем, я тоже не особо энергетик. Не хватает нам профильных специалистов.

Земляков пожал плечами и сделал глоток вина. Оперативникам всегда многого не хватало. Специфика. По сути, одних документов и пропусков в избытке — навострились печатать, образцов хватает, хоть целый агентурный батальон обеспечивай. Но личного состава на батальон у Отдела нет, да с остальным тоже не гладко. Одежда при Прыжке надежность теряет, пуговицы того и гляди отскакивать начнут, сапоги вид держат, но готовы протереться. Снаряжения ноль — утром пришлось в магазинчик заходить, купить разные мелочи и наручные часы-штамповку. Продавец не скрыл некоторого удивления — приличные офицеры, и вдруг… Пришлось врать про обещание солдату-земляку. Но это бы ладно — импровизировать Земляков вполне умел. Кстати, и часы можно было бы взять дорогие, в хорошем магазине, рейхсмарками опергруппа обеспечена. Вот только в приличном магазине вероятность запомниться и «засветиться» гораздо выше, да и бессмысленно дорогие часы брать на один день. Впрочем, больше нервирует иное — в кобурах обер-лейтенантов пистолеты чисто условные — шматок незаряженного и ненадежного металла, поскольку стрелять из оружия после Прыжка крайне стремно. У Землякова от одной мысли о таком варианте начинало ломить лоб, где имелся неочевидный, но памятный шрам после неприятного случая. Нет, в огневые контакты разведгруппа категорически не собиралась вступать, но все же с надежными «стволами» гулять было бы намного проще. Мысли бы не отвлекались.

— Ладно, двигаемся дальше.

Господа обер-лейтенанты вышли из подвальчика, герр Земляков нес под мышкой сверток с бутылкой «Блютгерихта № 7» — торчало горлышко с фирменной фарфоровой пробкой — прикупил с собой в качестве сувенира, как поступает большинство посетителей ресторана. И для достоверности полезно, да и вообще хорошее вино никому не мешало.

— Так, у нас здесь еще маленькое дельце, — Земляков покосился на маячившего у дверей служителя-привратника музея и полез во внутренний карман.

— Самодеятельностью занимаешься, — с некоторым сомнением отметил Робин.

— Вряд ли повредит, — проворчал герр переводчик и двинулся к музейному аборигену.

Краткий разговор — в просьбе передать господину директору частное письмо «от дяди, старого поклонника нашего дорогого и знаменитого доктора Роде[7]» музейный работник ничего особенного не увидел. Доктор Роде — действительно достаточно известный и уважаемый человек, ему пишут со всех концов Германии.

Господа офицеры вышли из замка. После прохладного подвала и освежающего вина тепло нагретых за день городских камней чувствовалось намного острее. Разведгруппа миновала внушительный памятник Вильгельму I. Несмотря на приближающийся комендантский час, прохожих на улицах было еще изрядно — кёнигсбергцы наслаждались ясными теплыми вечерами уходящего лета. Можно было временно забыть о нарастающих бытовых трудностях, о неблестящем положении на фронтах. Лето есть лето, здесь глубокий тыл, прусская нерушимая цитадель империи — один из самых безопасных городов Третьего рейха.

Оперативники, естественно, поддаваться иллюзиям не имели привычки. Робин глянул на часы:

— Вот сейчас будем трамвай ждать, а времени уже в обрез.

— Черт возьми, Вальтер, что за пессимизм?! Мы в Пруссии, а не на нервной 16-й станции Фонтана. Тут трамваи четче твоих ужасных швейцарских часов ходят.

Постукивал по рельсам аккуратненький трамвай, любезничал с блондинистой кондукторшей куртуазный очкастый обер-лейтенант, сгущались первые сумерки на улице.

Офицеры вышли у Густавштрассе[8], любезно помогли выгрузить из вагона детскую коляску. Молодая фрау — мать рыжего улыбчивого младенца — очень мило поблагодарила. И тут герр Робин совершил очевидную ошибку:

— Чудесный малыш. Могу я посоветовать молодой и очаровательной фрау быть в ближайшие дни более осторожной? Если говорить строго между нами, возможны серьезные воздушные налеты врагов рейха.

Молодая фрау изумленно вскинула изящно выщипанные брови:

— Господин обер-лейтенант намерен поддерживать панические слухи?! Как неожиданно. Стыдитесь, вы же офицер, фронтовик, член партии. Мой муж никогда бы не сказал ничего подобного!

— Этого всего лишь дружеское предупреждение, — пробормотал Робин, вполне очевидно краснея.

— Это вопиющая глупость! — сурово отрезала молодая мать. — Мы — кёнигсбергцы — прекрасно знаем, как надежно защищены, мы не боимся большевиков. Наше ПВО собьет любой самолет, даже если врагу удастся прокрасться к городу.

— В надежности нашей ПВО нет никакого сомнения, — подтвердил очкастый обер-лейтенант. — Мой друг всего лишь хотел поболтать с симпатичной фрау. Несколько неуклюжая попытка, нужно признать.

— Неуклюжая?! Передайте своему другу, что он болван! — отрезала непоколебимая мамочка и резко развернула коляску. Рыжеголовый малый насупился и крайне неодобрительно смотрел на господ офицеров.

Разведчики смотрели вслед суровым горожанам.

— И кто меня за язык тянул? — пробормотал Робин.

— Дело понятное. Киндер мастью на твоего Игорька похож. Отдаленно. Хорошо, что его мамашка даже отдаленно на твою «половину» не похожа.

— Вот дура.

— Дура-то дура, а настучать запросто может. Вон как оглядывается. Ладно, пошли, незачем усугублять.

Маршрут опергруппа знала хорошо, до искомого адреса было рукой подать. Но проблемы возникли практически сразу.

— «Хвост» за нами, — без выражения констатировал Земляков, когда разведчики свернули за угол. — Прицепила таки твоя розовощекая красавица.

Напарник хотел прокомментировать ситуацию неподобающим образом и лексикой, но сдержался, лишь выразил надежду:

— Может, показалось?

— Вряд ли.

За угол свернули двое: полицейский в форме, с ним человек в штатском, но весьма характерного типа. Преследователи явно ускоряли шаг.

— Что делаем? — прошептал Робин. — Сворачиваем и Прыгаем?