Несколько артистов уже выступили. Настала очередь Селения появиться на сцене. Перед выходом он сделал глубокий вдох за кулисами. Во взвеси спертого воздуха он почувствовал запахи сотен людей. У каждого там, по ту сторону сцены, был свой парфюм, остаточный запах еды на руках и одежде, собственные запахи тела. Уже который раз Селений подумал, что хоть все эти запахи и отличаются друг от друга, они всегда сливаются между собой в одно единое облако, пахнущее духотой и тревожностью. Это запах публики и публика ждала. Один шаг отделял его от взглядов зрителей. Заиграла музыка, приглушился свет, на лице Селения появилась мягкая, слегка надменная, но по сути своей фальшивая улыбка, которая должна была быть знаком качества продукта.

«Я разливаю масло

По бокалам с ядом на большом столе

И гости скалят свои зубы

Ночью, позабыв о сне.

Завтра точно не наступит,

По крайней мере, для меня.

На этом пире Я главное блюдо,

Ну же! Шеф! Поддай огня!

Застыли стрелки на часах,

Стаканы все еще звенят,

Для вас часы всего предмет,

Для меня тщетный вечный ад,

Все, что считал своей судьбой

Хрустит как стекла под ногами.

Ты веришь, вертишь всем ты сам,

Но ты пойми, нас нае….

…

Танцы в темпе вальса на поле костей,

Я позову на свои похороны тысячу гостей!

Подливая масло в яд, мы глубже топим якори,

Хватаясь кончиками пальцев за иллюзию судьбы.

Танцы в темпе вальса на поле костей,

Я позову на свои похороны тысячу гостей!

Мне звезды не нашепчут путь к свободе и мечте,

Они нашепчут только горе в жгучей темной пустоте…»

Выступление длилось не долго. Несколько песен, пара ответов на вопросы, главное было делать вид, что происходящее Селению действительно интересно. Иногда это правда было так, например ему понравилось, когда в передышке между песнями, организаторы концерта устроили среди зрителей музыкальную викторину. За этим было интересно наблюдать. Но большую часть времени на сцене, как и в этот день, он был напряжен. Он держал у себя в голове, что все должно было пройти хорошо и без приключений, он должен был достаточно хорошо исполнить свои песни и, хотя бы на этот раз, ничего не сломать. Пару раз он входил в кураж и мог либо наступить на что-то ногой, либо уронить микрофон. Пару раз это произошло по его вине, в попытке выпендриться перед публикой, он подкинул микрофон в воздух, не успев поймать его, Селений не вовремя вступил, а в другой подобный раз и вовсе не смог поймать микрофон, из-за чего организаторы разозлились. Поэтому Селений на сцене мысленно напоминал себе о таких вещах, но в этот день роль напоминания, видимо, решил выполнить кто-то из зала. Помимо людей сидящими с коктейлями за столами и теми, кто просто танцевал в центре зала, были те, кто действительно слушал выступление. Кто-то из этих людей схватился за обувь на левой ноге Селения, когда он подошел близко к краю сцены. Он был занят и решил сделать вид, что не заметил этого, но это доставляло ему неудобство. Он боялся наступить на руку этого человека, ведь он даже не мог во время пения посмотреть вниз и узнать как выглядит тот, кто решил так бестактно потрогать его ногу. Освещение на сцене было выставлено для удобства зрителей, а не артистов, поэтому если Селений опускал взгляд, свет бил ему в глаза, все это раздражало и сбивало, но по личным ощущениям, Ник подытожил, что выступление прошло хорошо. После концерта он вернулся в гримерку чтобы переодеться.

Зазвонил телефон. Сделав глубокий вдох, Ник рефлекторным движением поднес телефон к своему уху. И с грациозностью старика, страдающего артритом, подагрой и болезнью Паркинсона одновременно, уселся на стул перед большим зеркалом.

– Алло? – Уставшим голосом проговорил Ник, он даже не посмотрел кто ему звонил.

– Я надеюсь ты уже закончил и еще достаточно трезвый. Жду тебя через час в моем баре, нужно обсудить завтрашний день. – Из телефонного динамика раздался собранный, немного хриплый мужской голос.

– Аа.. – С облегчением протянул Ник, поняв, что звонит его менеджер. – Здарова, Рофланчик, как жизнь? – Парень пальцами начал тереть глаза, чтобы сбросить с себя чувство усталости.

– Было бы лучше, если бы ты не коверкал мое имя. Обсудим все как приедешь. – Рафаель завершил разговор.

По его голосу Ник понял, что Рафаель хочет поговорить о чем-то важном, но боялся даже предположить о чем. Хотел ли он выдвинуть новые требования, снова как-то переработать образ «Селения» или что-то еще. Ник надеялся, что Рафаель просто хочет еще раз разжевать свои ожидания по поводу завтрашнего концерта. Это должен был быть сольный концерт Селения, более масштабный и прибыльный, чем обычное выступление в клубе. Как бы то ни было, Ник решил, что расстраивать человека, который помогал ему с организацией концертов, будет не лучшим решением, поэтому незамедлительно отправился в бар.

На входе Ник встретил девушку в платье официантки. Она поприветствовала парня, сообщив, что Рафаель ожидает в своем кабинете. Кабинет Рафаеля представлял из себя небольшую комнату, попасть в которую можно было только через служебный вход для персонала. Обстановка в комнате была минималистичная, но со вкусом. Стол небольшого размера с кучей выдвижных ящиков, на столешнице которого лежало несколько стопок документов, все они были рассортированы по какому либо признаку, будь то имена клиентов, бронирующих бар, или сроки заключения договоров, срочность выполнения заказов и много чего еще. Ориентироваться в этом всем могли только люди работающие на Рафаеля. К столу было приставлено громоздкое кресло, с откидывающейся назад спинкой, у противоположной стороны стола было еще одно кресло попроще, оно было больше похоже на внебрачного ребенка роскошного бархатного кресла с компьютерным стулом без колесиков, купленного на барахолке за бесценок. У стены за солидным креслом был огромный шкаф с книгами, а у шкафа стоял мужчина средних лет, крупной комплекции. Его волосы были на половину седые, но без залысин, аккуратно подстриженные и уложенные. Прическа частично закрывала слегка заостренные уши, немного неправильной формы, они были следствием смешанной крови Рафаеля.

– Проходи, садись. – Сказал Рафаель и жестом указал на небольшое кресло перед столом. Ник послушно сел на указанное место, стараясь не показывать своего волнения.

– Ты же хотел о чем-то поговорить? – Спросил Ник, ожидая услышать очередной длинный монолог.

– Да, одну секунду. – Рафаель сел в свое роскошное кресло лицом к собеседнику, а затем поднес к лицу свои наручные часы. – Кхатари, зайди ко мне, пожалуйста. – После этой фразы Рафаель принял удобную позу в кресле, а в кабинет зашла девушка с кожей сливового оттенка, на которой были нанесены племенные узоры в виде шрамов. Несмотря на свой внешний вид, девушка была одета в самую обычную одежду. На ней были спортивные штаны, кроссовки и короткий топ. Девушка молча подошла к Рафаелю и встала по правую сторону от него.