Шрифт:
Вместо эпиграфа
2006–20.02.2016
Скорый поезд по имени жизнь
Александринский театр
1961
Васильевский остров
1963
В электричке
1965
Попытка объясниться
1967
Воспоминание
1971
Предчувствие
1971
«Вновь луна, как ломтик сыра…»
Жизнь набело не перепишешь,но я люблю черновики,в них подлинность того, чем дышишь,лгать, притворяться не с руки.Весною ранней так бывает:пуста, не прибрана земля,но тихо к свету прорастаюттрава, кусты и тополя.И мне б хотелось с каждой строчкой,с упорством тем же, как трава,растить себя, дойдя до точкив поступках, мыслях и словах.
Из мрака вырвавшись с разгонаВ кинжальный перехлёст огней,На узком пятачке фронтонаЧетвёрка вздыбилась коней.Стоят в раздумии мгновенномВеличественны и просты,Летят на Невский клочья пены,По Росси плещутся хвосты.Нет, Аполлон их не торопит,Но чудится, что через мигНа город хлынет и затопитЧеканный перезвон копыт.В них страстный бурный жизни ритмРукой творца увековечен.Пусть смертны эллины и римляне,Но вечен гений человечий.Когда-нибудь уйдём и мы,Но мир в движенье бесконечен,И будет вновь сиять из тьмыСлепящий гений человечий.
Васильевский остров,Девятая линия.Здесь небо то пёстрое,То сказочно синее.Весною здесь просто,Привольно и просто:Ломает НеваЛедяную коросту,Над ней чаек крики,Как музыка Грига,Воды синеваСгущена до индиго,Капель по утрамО панель бьётся звонко,А по вечерамЗдесь гуляют девчонки.Здесь люди, как улицы,Прямые и чистые,Здесь небо коль хмурится —И то по-мальчишески.Здесь дышится простоИ любится сильно,Васильевский остров,Девятая линия.
Люблю, позабыв про обиды,Нестись неизвестно куда,Летят за окном, как болиды,Встречные поезда.Колёса стучат тревожно,Качается узкий вагон,Несбывшейся встречей дорожнойНазад уплывает перрон.И шалый мартовский ветерМне шепчет стихи наизусть,И нет ничего на свете,Лишь лёгкая светлая грусть.
Когда рождаются стихи,Совсем не ладится работа,От повседневной чепухиВдруг отгораживает что-то,Отодвигаются заботыИ мысли ясны и легки.Вот появился первый слог,И сразу же за ним лавиной,Как будто прорвало плотину,Слова полились. Дай-то БогЗапомнить их хоть половину,Я б всё запомнил, если б мог.Но я затоплен ими, смят,Несутся строфы в бурном ритме,И я поэзии солдат,Живущий страстною молитвой.Барахтаюсь в её реке,Лирическому верен флагу,А между тем перо в рукеСлова заносит на бумагу.И проявляются стихи,Кристаллизуясь из тумана,В них нет ни фальши, ни обмана,Но это только лишь штрихиКартины той, что в тишинеЦветной палитрой вдохновеньяВоображенье и волненьеНедавно рисовали мне.
Нет ничего прекрасней ночи,В ней света нет и нет прикрас,И мысли пристальней и зорчеДесятков самых зорких глаз.Воображенья искры лижутВека, пространства, племена,Пока не спустится понижеСна бархатная пелена.А сны такое напророчат,Так искры разожгут огнём…Нет ничего прекрасней ночи,Пришедшей за счастливым днём.
«Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»Увы, напрасны страстные слова,Становится запутанное ясным,В голубизну исходит синева.Заложена в рождённом обветшалость,Сквозь зелень проступает желтизна,И всё в одном мгновении смешалосьВ палитру пробуждения и сна.В мечты воспоминания вплетая,Летят секунды, годы теребя,И в пору своей зрелости вступая,В себе трёхкратно чувствую себя.Мальчишка хмурит лоб над первой книжкой,К окну мужчина головой приник,Апрельским лесом, торопясь, вприпрыжкуСпешит седой морщинистый старик.
Вновь луна, как ломтик сыра,завалилась за дома,на дворе тепло и сыро,видно, кончилась зима.И по краю небосвода,уклонившийся от дел,словно прячась от народа,тихий ангел пролетел.Снова утренники будут,но сквозь эти холодаболь, как битую посуду,унесёт март в никуда.В полдень разольётся слякотьпод оранжевым лучом,и сосульки будут плакатьобо всём и ни о чём.К ночи снова подморозит,но к апрелю, не спеша,через обморок и слёзытихо оживёт душа.Многоточьем, а не точкойвраз набухнут тополя,и вот-вот взорвутся почки,и раздышится земля.И я тихо повторяю,как за ниточку держусь:«Если буду жив, то к маюпотихоньку раздышусь».