Альфред молча поклонился.

Соер на несколько секунд остановил на нём взгляд, размышляя, в чем причина. В деньгах? Специальном образовании? А может, его действительно зовут Альфред.

– Плевать. – Анна поставила пустой стакан из-под коктейля. Соер взглянул на неё. – Сколько тебе требуется денег на открытие собственной фирмы? – Анна поднялась со стула и направилась к нему.

– Зачем? – Он встал со стула, когда она подошла ближе.

– Ты особенный. Тебе нужно свое дело. – Поцеловав его в щеку, она направилась во двор.

Остановившись у дверей, обернулась.

– Не думай, пойдем. – Она протянула руку. Взглянув на Альфреда, сказала: – Серж, позвони моему юристу, пусть поторопится сюда.

Так в скором времени появилась новая похоронная фирма «Улыбка покойника».

Прошло полтора года. Вернувшись в свою квартиру в центре столицы, Соер направился в гостиную и включил радио, ему нравилось слушать мнения сторонних людей, музыку. Не всё человеческое вызывало в нём добрые чувства, но радио он признавал как одно из ярких и позитивных изобретений, хотя, к его сожалению, подлые мира сего успели добраться до некоторых волн, превратив позитивное вещание в обсуждение гниющий цивилизации, выдавая за конструктивное и экспертное мнение огрехи очевидные и заурядные. Тыкать пальцем в несовершенство гораздо проще, нежели менять неменяемое. Такое количество бестолковых людей расстраивало его, хотя сам он по сути своей и предназначению вёл себя более низменно и жестоко, в этом же смысле не питая иллюзий. Мысль такова, осуждать черный прямоугольник Малковичана может каждый зрячий, выводы, связанные с его простотой, всего-навсего бестолковое использование ума и скотское намеренное вырывание чужого времени, воображение потребовалось юмористу, высказавшему разительно фантастическое мнение, себе на потеху, смотря в черный прямоугольник.

Настал вечер пятницы. Ведущие в свойственном им ключе в этот день были позитивнее, чем в прошедшую среду, но не настолько, чтобы затмить понедельник. Скинув с себя пиджак, рубаху, нацепив футболку, Соер направился к шкафу на кухне, изъял из него бутылку солодового виски, захватил специально заготовленную пачку сигарет без примесей, вернулся в гостиную.

На столик рядом с диваном поставил бутылку, на нем уже стояла чистая пепельница, лежала зажигалка, новый журнал «Популярная механика» и блестящий тюльпан. Открыв пачку, Соер выбросил ненужные ошметки за диван, где располагалась урна для такого вида отходов. Налив себе порцию золотистого упоения свыше трех пальцев, он, расслабляясь, облокотился на спинку, положил ноги на столик и, делая с чистотой в минуту новый глоток, глубокомысленно рассматривал гениальную репродукцию картины Айвазовского, воцарившуюся на стене.

Вся его квартира представляла собой набор разных вещей и мебели. Его мало что интересовало в материальном мире, в связи с этим дизайн можно было назвать минимализмом. Хотя вряд ли это подходящий термин для описания, в этом вопросе вам лучше будет проконсультироваться со специалистом, не зря же кому-то дан вкус, но это только на случай, если у вас тоже не так много разных вещей, как было сказано ранее.

С Анной они расстались ровно неделю назад. До свадьбы не дошло. Вам, возможно, пока не совсем известно, но уверяю вас: Соер сложная личность, ужиться с таким человеком, хм, невероятно трудно, особенно если ему это не надо. Понимаете, о чём я? Конечно, понимаете… Простите за эту глупую попытку отступления, но она будет не последняя в отличие от извинения.

Представлю стенограмму их последнего монолога, а именно заключительной части, коя в полной мере прольет свет на их неудачные отношения.

– Ты, блядь, будто и сам мертв. Находясь со мной, трахая меня, ты находишься где-то там! – Анна.

– Мне стоит собрать свои вещи? – Соер.

– Ты у меня ничего и не оставлял, козел! – Анна.

Он молча покинул дом.

Раздался телефонный звонок. Не всегда удается уследить за всеми вещами. Соер допил залпом стакан, а оставалось там немного, поставил его на столик и отправился на звук мелодии где-то в доме. Первые его шаги были в сторону спальни, где небрежно расположился пиджак на ковре, но мелодия гулко звучала из другого пространства. Вступив в длинный коридор, его взгляд упал на стеллаж рядом с ключами, но, проходя мимо ванной комнаты, Соер остановился: звук шел оттуда. Открыв дверь, он увидел раскладушку, которая лежала на раковине. Как и бывает, сигнал прекратился в момент её падения в умывальник.

Он посмотрел на входную дверь, думая о не самом удачном расположении ванной. На заказ он установил в своей двери защиту в виде паралитического газа при взломе. Должно быть, на архитектора ни разу в жизни не охотились, ну или хотя бы не грабили. Ещё при покупке квартиры он заметил сей неприятный огрех с возможностью, случайной естественно, дать застать злоумышленнику вас с голой задницей. Не нужно быть большого ума, чтобы прийти к выводу: обороняться с членом наперевес не только неловко, но и страшно, за хер естественно. Все, у кого он есть, прекрасно поймут. Остальных же прошу поверить на слово.

Телефон начал отвратительно вибрировать из-за поверхности и акустики, раздался раздражающий звонок.

Быстро достав раскладушку и открыв крышку, Соер нажал на зеленую кнопку, дабы услышанный звук незамедлительно покинул пределы воспоминаний.

– Слушаю.

– Это твой младший брат, если ты, поскуда, помнишь, как меня зовут и удосужился записать в своем сраном телефоне, – раздался голос из динамика, приветливый и бодрый, несмотря на сказанное.

– Какова цель звонка? – Соер покинул ванную.

– Как всегда, остается надежда, что бросишь пить.

– Не дождешься. Ты ещё слишком обделен собственным жизненным опытом, а судишь будто… – он прервался. – Какова цель? – вернувшись в исходное расслабленное положение на диване, поинтересовался вновь.

– Мудак. Тебе стоит себя простить и задуматься о своем психическом здоровье серьезнее, а не решать их бухлом.

– Возможно.

– Черт с тобой. Моя дочка Лерочка сделала первые шаги. Она так же прекрасна, как и её мать. А вот видеозапись от тебя на её день рождения я придержу, пока ей не стукнет тридцать. Твое вступление, в котором называешь жизнь «последней попыткой суицида вселенной, вдоль по прямой в клоаку небытия», ей рано знать. Больше скажу, и мне этого знать не хотелось, любитель навести тоску, Поля после этой речи несколько дней в депрессии проходила.