Впервые в отечественной академической социологии представлен социологический портрет религиозного экстремиста и террориста, а также частично опровергнут доклад международных экспертов ООН по социально-демографическому анализу лиц, вовлеченных в экстремиcтскую и террористическую деятельность. Автором дается разъяснение основных наиболее профессиональных методологических подходов в понимании природы зарождения и развития экстремистских и террористических идей в сознании индивида. В рамках исследования рассматривается авторская программа "Методология Истины" как инструмент совершенствования имеющихся механизмов профилактики и противодействия экстремизму и терроризму, основанная на фундаментальных религиозных основах.
Глава 1. Теоретико-методологические подходы в профилактике и противодействии экстремизму и терроризму
1.1. Понятие информационного экстремизма и терроризма через призму социологического знания
В качестве тезисов, предвосхищающих теоретико-методологические социологические размышления о сущности информационного (сетевого) экстремизма и терроризма, автор предполагает необходимость академического социально-философского осмысления понимания информационной коммуникации, индивидуальных и групповых (общных) и межгосударственных информационных обменов, которые стали естественными аспектами существования современной человеческой цивилизации. [1]
1
Городищева А. Н. Информатизация и компьютеризация общества: социально-философский анализ. Красноярск – 2017
Естественно, следует осознавать фактор того, что информация объективно существует вне зависимости от пожеланий индивидов или групп сообщества, представляясь в нематериальном пространственном формате, [2] что подтверждается и социологическим словарем, в котором под информацией понимается информация, сведения, передаваемые другому субъекту, для осуществления хранения, анализа и дальнейшего передачи (при необходимости). [3] В данном контексте информация – представляется особой субстанцией, которая в социологическом дискурсе исследуется посредством понимания ее как отражении социальной действительности, что является исключительно совокупностью факторов (данных) требующих хранения, анализа и передачи. [4]
2
Белов, В. М. Теория информации. Курс лекций / В. М. Белов, С. Н. Новиков, О. И. Солонская. – М.: РиС, 2016. – 143 c.
3
Социологический энциклопедический словарь. М., 2016. – с. 112.
4
Квасова, Л. В. Теория и практика массовой информации / Л. В. Квасова, С. Л. Подвальный. – М.: КноРус, 2016. – 432 c.
При этом зачастую в социологическом дискурсе используется также сходное, однако не тождественное понятие – «коммуникация». Следует отметить, что тезис о необходимости разграничения данных академических терминов, обобщил и представил в своих научных трудах Т. В. Наумов, который подтверждает необходимость понимания данных понятий, как характеризующих определенных социальный процесс, с различных сторон. Так, если информация является объективно существующим биологическим и социальным явлением, то коммуникация – исключительно социальное явление, в рамках которого осуществляется информация. Отметим, что, исходя из тенденций формирования наиболее сложных форм коммуникационного процесса, стала осуществляться кооперация информации в единое информационного пространство. Именно поэтому, исследователи социологии со второй половины ХХ века закрепили контуры академической исследовательской мысли, которая сводится к тезису о том, что акторами коммуникационного процесса являются: [5]
5
Науменко Т. В. Массовая коммуникация: теоретико-методологический анализ. М., 2003. – переизд. 2017
1. Аккумулирование и передача сообщений;
2. Использование институций коммуникационного процесса (к примеру, СМИ);
3. Использование необходимых технических средств и каналов передачи, анализа и аккумулирования информации;
4. Кооперация потребителей информации.
При этом, необходимо отметить, что с развитием массовых коммуникаций – осуществлялось формирование, совершенствование и использование средств манипуляции массовым и индивидуальным сознанием, [6] что является определенным инструментарием, который используют определенные личности, объединения, экстремистские или террористические группировки, или государства, для продвижения собственных коренных интересов. [7] В этом контексте, следует отметить, что манипуляция понимается как ««…процесс скрытого управления сознанием индивида (общества в совокупности образующих его человеческих индивидуумов), заключающийся в инспирированном со стороны манипулятора побуждении его к принятию решений или совершению действий, односторонне отвечающих интересам субъекта манипуляции. Манипуляция имеет целью трансформацию внутренней сущности, духовного состояния личности, осуществляемой для того, чтобы через формирование определенных ценностных суждений, мнений и установок изменить его поведение в соответствии с планами, замыслами манипулятора зачастую в ущерб собственным интересам индивида». [8]
6
Воронович Н. К. Интернет как угроза информационной безопасности России. Краснодар, 2012.
7
Кудряшов, Б. Теория информации / Б. Кудряшов. – СПб.: Питер, 2009. – 320 c.
8
Петракова А. С. Социально-философский анализ трансформации сознания личности средствами манипулятивного воздействия. Краснодар, 2014. С. 43.
В этой связи наблюдается высокая степень дезинформации как специфический процесс конструирования социальной реальности индивидов или групп. В данном контексте, под дезинформацией автор понимает исключительно способ манипулирования информационным пространством, с целью выстраивания социального конструкта реальности индивида, под необходимые нужды определенных личностей или групп, осуществляющих негативное воздействие и действия в общественно-политической и государственной пространственной сфере. [9]
9
Киселев, А. Г. Теория и практика массовой информации: общество – СМИ – власть. / А. Г. Киселев. – М.: Юнити, 2018. – 48 c.
Наличие обширного базиса дисфункций в социальном сознании, приводит к возрастанию экстремистских (а порой и террористических) [10] индивидуальных и групповых настроений. Данный фактор объясняет диалектичный характер проблематики информационного экстремизма и терроризма: с одной стороны – информационный экстремизм и терроризм являются прямой угрозой общественной и государственной безопасности; с другой – именно индивиды, общество и государство, создавая информационные дисфункции, создает плодотворное информационное пространство для повышения степени девиации среди членов социума. [11]
10
Гилинский, Я. И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений» / Я. И. Гилинский. – Санкт-Петербург: Юридический центр Пресс. – 2004. – 518 с. 11) См. там же с. 433
11
Поликарпов, В. С. Феномен религиозного фанатизма в современном мире / В. С. Поликарпов. – Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ: Таганрог: Изд-во ТРТУ. – 2016. – 147 с.
Естественно, для понимания социологической сущности определения форм, явлений, структуры информационного религиозного экстремизма и терроризма, необходимо академически обосновать само сущностное содержание термина – «экстремизм». С учетом того, что само слово с латинского переводится как «придел», «край», «конец» – с социально-психологической точки зрения следует понимать данное явление как действия, в рамках которых осуществляется придельное социальное действие. В этой связи следует отметить, что в трактовке современных исследователей – если экстремизм – это крайность, то терроризм является «крайностью крайностей», что обуславливается фактором логического развития (но не обязательного) экстремизма 12 в терроризм. [12]
12
Радилов, А. С. Технологии манипулирования сознанием и вовлечение в терроросреду / А. С. Радилов, М. Ф. Цимбал // Общественные науки и современность. – 2012. – № 4. – С. 129–137
Именно поэтому, отечественный исследователь В. Ю. Соколов полагает, что к экстремизму следует относить такие неприемлемые действия, которые в своей сущности явлений несут деструктивный общественный, государственный или групповой характер, что обуславливает степень повышенного внимания и опасности к индивидам проявляющим экстремистские (и тем более – террористические) наклонности, что является предметом государственного (правоохранительного) и общественного контроля и реагирования. [13]
13
Туронок, С. Г. Информационный терроризм: выработка стратегии противодействия / С. Г. Туронок // Общественные науки и современность. – 2016. – N 4. – С. 131–140