Фантазеры

Книга о жизни военно-морских курсантов, о верности, о долге, о дружбе и любви. Работа в море, рассказы старших офицеров о подвигах, о своих юношеских годах — все окрашено романтическим видением, характерным для юных моряков.

Электричка изогнулась на повороте, исчезая за синеватым сугробом. Теперь уже некуда торопиться. Электричка ушла в Москву, а они остались здесь, рядом с Анкиной дачей.

«Сорок пять километров до Москвы и шестьсот семьдесят пять до Ленинграда. В Москве — мама, в Ленинграде — училище, которое сразу и за маму, и за папу, и за родную сестру. А я здесь, и, оттого, что рядом Анка, здесь центр моей вселенной, и никуда бы не надо отсюда ехать, но мама ждет…» — думает Кирилл и делает шаг к Анке.

Анка стоит на краю платформы, смотрит вслед уходящей электричке. Спина под серым пальто вытянута и напряжена. Такой бывает спина у прыгуна на десятиметровой вышке, когда внизу зеленеет бассейн и беспристрастно ждет судейская коллегия.

Кирилл хочет сказать: «Что ты, Анка, ничего страшного, мы поймаем попутку. Знаешь, когда опаздываешь из увольнения, то хороши все транспортные средства. Один раз я даже возвращался на поливальной машине». Кирилл делает еще один шаг и останавливается, вдруг поняв, что Анка не улыбнется, услышав про поливальную машину. И, чтобы хоть чем-нибудь заполнить паузу, Кирилл смотрит на часы и спрашивает:

— Какое сегодня число? — словно сам отлично не знает, какое сегодня число.

Когда люди говорят о времени, они всегда смотрят на часы. И еще они смотрят на них, когда не хотят, чтобы видели их глаза. Но Анка, как всегда, все поймет. Да, она всегда все понимает с того самого дня — опровергнутой теоремы и покалеченного велосипеда. Странно, что это было почти четыре года назад.

На второй год Кирилл остался потому, что проболел четыре последних учебных месяца, и, хотя относительно исправно занимался дома, не стал спорить с матерью, когда она решила, что зачеты за целую четверть и потом экзамены — это лишнее напряжение.

Кирилл знал: мать тяжело переживает, когда он в чем-нибудь не соглашается с ней сразу. Он понадеялся: в школе маме объяснят, что она не права, и тогда он свободно сдаст и зачеты и экзамены и перейдет в девятый класс.

Кирилл не сомневался в этом. Память у него была прекрасная. Однажды, выучив урок, он считал, что с ним покончено, и отвечал уверенно, но равнодушно, и оттого без особого блеска. За это ему ставили твердые четверки. Да, внутренне Кирилл был уже в девятом классе. Но произошло неожиданное: преподаватели с матерью тоже не стали спорить и оставили его на второй год.

Кирилл сначала удивился, потом обиделся и, наконец, пожалел их, пожалел, как зрячий жалеет слепых, решив использовать год для серьезных занятий логикой, математикой и гимнастикой. «Еще стихи», — добавил он и сразу постарался забыть об этом.

Кирилл спокойно начал новый учебный год, не представляя, что будут и снисходительные взгляды одноклассников, и вежливое презрение педагогов, которые, как многие люди, видят лишь следствие, не задумываясь о причинах.

— Кирилл Умаров, прошу к доске, — негромко произнес математик, — докажите-ка мне, пожалуйста, все теоремы о свойствах углов треугольника.

И Кирилл неожиданно для самого себя решил на опыте проверить логические постулаты. Для начала он взял и доказал, что сумма трех углов треугольника совсем не равняется двум d. Математик хотел поставить Кириллу двойку, но Кирилл вспомнил: мама каждый день смотрит дневник, и быстро отстучал на доске все теоремы.

Зазвенел звонок. Старательная Ниночка согласно правилам выгнала всех из класса. Восьмиклассники в коридоре оживленно обсуждали событие.

Следующий урок — литература, классное сочинение. Тема о связи двух поколений.