Я в тот момент окончательно поняла Ольгу Анатольевну. Подобное сводничество и навязывание – нечто крайне омерзительное. Ни за что и никогда я не пойду замуж, потому что надо и давно пора. Буду ждать только своего человека, настоящей любви, которая приведёт к свадьбе, детям и долгим годам совместной жизни. И никак иначе.

*****************************************

Принципиальность и бескомпромиссность Ольги Анатольевны на многих наводила страх и ужас, даже моя первая любовь неожиданно оборвалась из-за этого.

В младших классах случилась у меня недолгая школьная любовь, казалось, даже взаимная. Правда, в будущем объект моего обожания опроверг эту информацию. Одноклассника звали Максим. Дружили мы с ним почти все младшие классы и часто сидели за одной партой. Разлучил нас пятый класс – его перевели в параллельный, где была другая учительница русского языка и литературы, которая, кстати, ещё у моей мамы преподавала.

Максима перевели, чтобы он не попал к Ольге Анатольевне, потому что его родители этого очень сильно не хотели. Их старший сын – Егор, учился у неё, закончил школу с медалью, но, якобы, были какие-то проблемы и потратили много нервов из-за русского и литературы. Повторения им не хотелось, вот и приняли такое решение. После перевода в другой класс наше общение с Максимом прекратилось навсегда. Прошла любовь…

*****************************************

Русский язык мне давался легко. Правила запоминались практически сами собой, я улавливала в них какую-то простейшую логику и искренне удивлялась, когда кто-то её не понимал. Это же очень просто! Помогало ещё и языковое чутьё, если слово не подчиняется никаким правилам. Ольга Анатольевна сказала, что оно у меня есть, чему я безумно обрадовалась и вдохновилась. Оказывается, я не просто заучиваю правила, я чувствую и понимаю свой родной язык, его законы для меня вполне объяснимы и не кажутся чем-то непостижимым.

Я обожала писать диктанты, на них я всегда чувствовала себя спокойно, ничуть не волновалась и была уверена в своих силах. Знала, что напишу хорошо: на пятёрки или четвёрки. А главное – не нужно рассказывать никакие орфограммы, только писать. При ответе у доски или проверке домашнего задания Ольга Анатольевна всегда спрашивала несколько правил из пройденного: это могли проходить вчера, а могли и несколько лет назад, всё нужно было чеканить наизусть. У меня была большая общая тетрадь с пушистым котиком на обложке, в ней на каждой странице я записывала по одной орфограмме. Потом регулярно повторяла эти правила, а они всё пополнялись и пополнялись, листы исписывались всё быстрее и быстрее, а память норовила что-нибудь выбросить и выделить местечко какой-нибудь ерунде.

Несмотря на свою бесконечную любовь к русскому, отличницей по этому предмету я не была. Стремилась к этому всей душой, но постоянно не дотягивалась до заветной отметки совсем чуть-чуть. Какая-нибудь нелепая орфографическая ошибка или заковыристая запятая и всё – пятёрка ускользнула от меня, как карась в руках неумелого рыбака. Я чувствовала себя сильной ученицей, но какой-то неудачницей – даже если не допустила ни одной ошибки, во время устного ответа обязательно расскажешь правило своими словами, а не наизусть, да ещё зависнешь на приведении примеров. Я больше всего ненавидела приводить примеры во время устного ответа, хуже только упражнения, где нужно придумывать предложения и словосочетания. Для меня это было лютой пыткой, стеснялась я, вдруг кто будет смеяться надо мной из-за этих примеров. Бывало, всё знала, но зажималась – либо отказывалась отвечать, либо мямлила что-то невнятное, сгорая от стыда. Я готова была написать целый диктант, лишь бы не мучили приведением примеров, я и без них всё прекрасно понимаю, дайте мне готовое упражнение, и я всё выполню. Но так было нельзя.

Получить пять за устный ответ было не так-то просто после всех этапов опроса, не завалиться на теории – испытание ещё то. За те пять лет, когда у меня преподавала Ольга Анатольевна, несколько раз мне удавалось получить ту самую заветную пятёрку. О, как она красиво стояла в дневнике, я потом очень долго открывала дневник и рассматривала эту аккуратно выведенную циферку. Идя домой с пятёркой по русскому, я чувствовала себя невероятно крутой, будто подвиг какой совершила. Думала, приду домой, а меня как начнут хвалить, но этого почему-то не случалось. Мои маленькие победы оставались незамеченными и недооценёнными, приходилось самой за себя радоваться и хвалить саму себя. Пятёрка по русскому от самой Ольги Анатольевны – это ли не повод для гордости?

В четверти у меня всегда вырисовывалась стабильная четвёрка, кроме одного-единственного раза. И это была, увы, не пятёрка, которой я грезила и готова была продать за неё душу дьяволу. Мне влепили сокрушительный трояк. Для меня до сих пор загадка – как я пережила такой удар. Как я умудрилась так накосячить?

Однажды на дом задали упражнение, в котором нужно было выписать из книги «Герой нашего времени» из главы «Тамань» сложносочинённые и сложноподчинённые предложения, соответствующие таким-то схемам. Я радостная шла домой, зная, что это произведение у меня точно есть, в библиотеку идти не надо. Села вечером за «Тамань», пришлось прочитать главу практически целиком. Выписала всё, как полагается, и довольная собой отправилась спать, думала, что сражу завтра всех выполнением этого сложного задания и заработаю заслуженную пятёрочку.

Наступил следующий день. Ничего не предвещало беды. И тут откуда ни возьмись – Юлька. Одноклассница попросила дать ей списать. Мне сложно что ли? Дала, товарищам же нужно помогать и выручать их в трудную минуту. А Юлька, как сейчас помню, сидела за второй партой рядом с дверью. Всё бы ничего, только назначили вдруг какую-то срочную линейку, Ольга Анатольевна зашла на перемене в класс, чтобы нас собрать, и увидела, как Юлька что-то бесстрашно сдирает. Подошла, взяла в руки две наши тетради, прочитала мою фамилию. Оценки мы обе получили досрочно… каждой по двойке в журнал. Мне хотелось провалиться сквозь землю, бежать, кричать и плакать, умолять этого не делать, не губить мою успеваемость по русскому, но я погрузилась в полнейшее оцепенение, да и гордость не позволила бы мне показать свои бушующие и переливающиеся через край чувства. Я застыла, как глыба льда, ушла в себя, просидела этот урок ни жива ни мертва, сгорая от стыда и досады. Казнила сама себя. Удивительно, но меня даже дома не ругали за это. Я не могла пережить, принять, простить себя и перестать прокручивать в голове эту ситуацию. Я была морально раздавлена.