– Ответить сложно. Об этом судить не мне, а читателю, когда он перевернёт последнюю страницу твоей будущей книги. А пока просто возьмём один эпизод из жизни моего легендарного предка. Вначале обрисуем историческую обстановку. Время действия – 1868 год, конкретно – 8 июня. Место сражения – Средняя Азия, Самарканд.

Здесь произошла героическая оборона среднеазиатской цитадели, во время которой шестьсот русских солдат противостояли 55-тысячному натиску азиатского войска. Причём это был достойный противник, не толпа какая-нибудь. И они отстояли крепость. В бою принимал участие и мой предок, тридцатидвухлетний полковник Абрамов. Сражение было страшным.

Сам Абрамов будет тяжело ранен и буквально завален трупами врагов и соотечественников. Его найдёт и вынесет на себе с поля боя будущий туркестанский генерал-губернатор и командующий туркестанским военным округом генерал-адъютант Кауфман. Его многолетний друг.

А до этого они шли бок о бок в боях и битвах, покоряя Туркестанский край. И заодно обустраивая его.

Через два года Абрамов будет произведён в генерал-майоры. При замирении Средней Азии в марте 1877 года его назначат начальником Ферганской области. А в феврале 1879 года он будет произведён в генерал-лейтенанты. Абрамов был также назначен членом комиссии по составлению положения об управлении Туркестаном.

По окончании трудов этой комиссии, получив Высочайшую благодарность, он был отпущен на годичный отъезд за границу на лечение. Вернулся весной 1886 года и был назначен командиром 13-й пехотной дивизии.

– Но что же предшествовало тому сражению? – спросил я. – И как вершилась судьба нашего выдающегося соотечественника? Почему ты относишься к своему предку с такой трепетной гордостью и нежностью?

Последний мой вопрос был лишним, поскольку ответа не требовал. Будь у меня в роду такой славный предок, я бы относился к нему точно так же. Саша сказал, обращаясь к политической обстановке того времени:

– После победы над Наполеоном возвратившихся в Россию солдат и офицеров надо было занять каким-нибудь новым военным делом. Это не произошло сразу, а вкус побед и свободы привёл к декабрьскому восстанию на Сенатской площади. Но Николай I, а позже Александр II исправили положение и стали укреплять южные границы империи.

К середине XIX века щупальца британской колониальной системы опутали Индию и подобрались к странам Центральной Азии. Единственным соперником Англии в этом регионе являлась Россия. В борьбе за стратегические рубежи, плацдармы и торговые рынки англичане привлекали мусульманских проповедников из союзной Турции. Фанатики, используя приёмы религиозной пропаганды, настраивали население крупных и богатых городов – Самарканда, Бухары, Хивы, Коканда – против русских.

– А до этого, напомню, – подхватил я, – тридцать девять лет назад науськиваемая английскими советниками в Персии фанатичная толпа разорвала в Тегеране российского посланника, знаменитого русского поэта и дипломата Грибоедова, который бесстрашно принял бой с обнажённой шпагой и заколол нескольких безумцев.

– Что сказать… Всем известна крылатая фраза, приписываемая нашему непобедимому полководцу Александру Васильевичу Суворову, по поводу внешней политики Великобритании: «Англичанка гадит». Гадила она нам всегда, гадит теперь и будет гадить и впредь, пока этот злосчастный остров не поглотит морская пучина. Но продолжу.

Против русских, неумолимо продвигавшихся вглубь Средней Азии, выступали местные правители, которым царские военные отряды мешали заниматься грабежами торговых караванов. Кроме того, они препятствовали нападению на кочевые народы, перешедшие под протекторат российской короны. Поэтому совершенно справедливым выглядело расширение южных рубежей России. Оно объяснялось охраной «безопасности границ» и защитой торговых путей от грабителей.

Дипломатические попытки установить дружественные отношения с правителями среднеазиатских государств были малоуспешными: англичане появились в этом регионе раньше и уже успели сформировать выгодное для них отношение местного населения к русским.

Наиболее эффективным оставался военный вариант решения вопросов. В Санкт-Петербурге знали, как разрубать гордиевы узлы. Только так.

– В Самарканде, кстати, – добавил я, – участником обороны был и наш знаменитый художник Василий Верещагин. Он всегда был на передовой, его потом наградили орденом Святого Георгия IV класса. Ты, конечно, хорошо помнишь его картины, посвящённые этим событиям: «У крепостной стены. Пусть войдут», «После неудачи», «Апофеоз войны», всю Туркестанскую серию.

Великий жанровый живописец погиб как истинный воин. Одна из трагических страниц Русско-японской войны – 31 марта 1904 года, когда подорванный на мине броненосец «Петропавловск» унёс жизни более шестисот человек… Война всегда беспощадна.

Знаменательны слова Верещагина, сказанные им незадолго до смерти: «Я всю жизнь любил солнце и хотел писать солнце. И после того, как пришлось изведать войну и сказать о ней своё слово, я обрадовался, что вновь могу посвятить себя солнцу. Но фурия войны вновь и вновь преследует меня».

– Хорошо сказано, – согласился Саша. – А вот мой предок, генерал Абрамов, был рождён буквально, как говорится, с «военной косточкой». Происходил он из дворян Новгородской губернии. С юных лет, как это было тогда принято, был записан в армейский полк, где получил и образование, и воспитание. А уже оттуда в 1854 году был выпущен на службу прапорщиком артиллерии. Через четыре года переведён в Сибирскую пешую батарею, а с 1863 года служил в Средней Азии, где и было положено начало его боевым делам. Так, в июне 1865 года Абрамов по поручению генерала Черняева занял кокандскую крепость Чиназ на Сырдарье и уничтожил переправу через эту реку. Это военное действие было одной из важных подготовительных мер для взятия Ташкента. Он был в числе первых, вошедших в город. Потом последовали другие его военные подвиги…