– На здоровье. Я сейчас позову дедулю, скажу, что ты закончил, - и с этими словами Ленни ловко выскочила из окна.

Вскоре явился старик.

– Ну, парень, молоток! Признаться, не ожидал! Не думал, что справишься. Удивил ты меня. А рот-то что белый? Пил? – осведомился он.

– Немного, - ответил Генка.

– Возьми бутылки. Наполни их доверху. Они твои. Ты их заслужил. Видишь, как хорошо не воровать, а заниматься честным трудом и своими силами заработать себе на свой кусок хлеба. Я вот всю жизнь честно прослужил, а благодарности за это… никакой.

Старик горько вздохнул, погрузившись в какие-то свои горестные мысли.

– Спасибо, - поблагодарил Генка и поднялся, прижимая к груди заветные бутылки.

«Хорош тот кусок хлеба, который заработал для тебя кто-то другой» - подумал он про себя без зазрения совести.

– Парнишка, скажи, а ты ведь неместный, верно? Кто же ты такой? – спросил вдруг дед, когда Генка уже хотел было дать деру.

Гека охватила тревога. Он замялся и осторожно протиснулся между стариком и дверью. Потом со всех ног кинулся бежать прочь.

– Стой! Я тебя не трону! Остановись, глупая кочерыга! Вот нечистая тебя понесла! – закричал ему вслед дед.

Генка, отбежав подальше, остановился и, держась от старика на безопасном расстоянии, серьезно спросил:

– Как Вы относитесь к липипам?

– Тише, тиша. Эта тема запрещена. Не дай Бог кто услышит, - зашептал старик и сам приблизился к Генке.

Тот попятился назад.

– Не бойся! Стой! – приказал старик. – Слушай, ты что, нашел маленького липипа и выкармливаешь его молоком?

– Нет. Ничего я не скажу. Что Вам надо? – Гек хотел уже бежать, но дед ошарашил его своим ответом:

– Липипов нельзя поить коровьим молоком. У них на него аллергия.

– А Вам разве не все равно? – остановился в изумлении Гена.

– Эх, братец, когда-то в юности я знавал одного липипа, и мы с ним были очень дружны. Как жаль, что прошло это время. Сейчас люди считают, что если кто-то на них не похож, то это - безмозглое существо, пригодное лишь для эксплуатации, - вздохнул старик.

– Так вы не против липипов? – удивился Гена.

– Нет. Ох, нет. Они были нашими друзьями. Но надеюсь, этот разговор останется между нами.

– Ну, так и продолжайте дружить!

– Кто ж нам это позволит, сынок?

– Вы сами! Разве для того, чтоб с кем-то дружить, нужно специальное разрешение? Вы же хозяева своей жизни! Вы сами ее себе создаете! И за вас никто не вправе решать! Даже я это знаю! Восстаньте, бастуйте!

– Легко сказать. Ты еще мал и глуп. Кто обратит внимание на кучку бесправных людей? Крестьян? Нас перебьют к чертовой матери или посадят в Крепость Смерти. А у нас дети, внуки.

– Вы не одни! Я в этом уверен!

– Возможно. Но кто захочет нарываться на неприятности и настраивать против себя Главнейших? И ради чего? Ради липипов? Тут, сынок, каждый сам за себя.

– Да вы просто трусите! Вы все – трусы! А в Крепости Смерти вам места уже не хватит. Там и так уже все забито под завязку.

– А те почем знать?

Генка не успел ответить.

– Генний, я принесла тебе немного поесть. Возьми, - послышался голосок Ленни.

Девочка подбежала к нему и быстро сунула что-то в карман шорт. Это что-то оказалось пирожком.

– Спасибо, Ленни. Большое, - сказал Генка и помчался в лес.

– Постой, паренек! Откуда ты знаешь про Крепость Смерти? – закричал ему вслед старик и проворчал. – Неужто наши безумные Главнейшие начали сажать туда и детей?

Генка летел по лесу, а на душе у него было светло. Теперь он знал, что «человеки» не такие плохие, как о них думают липипы. По крайней мере, часть из них. И что они не одни, а, значит, есть шанс на победу.

– Привет всем! – выскочил он из леса.
– Вот вам молоко! Извини, Марина, пирог до тебя не донес. Но я дольше тебя не ел! Давайте, собирайтесь, идем!

– Мы и так уже готовы, - сообщила Марина.

– Это очень хорошо. Но я еще сюда обязательно вернусь!
– предупредил Гек.

– Вот это прАвильно! Вот это настроЕние! Вот это сила духа и уверенность в себе! – похвалил его Пино.

– Да я тут просто свои джинсы оставил, - пояснил Гек.

***

Они шли долгим, трудным путем, минуя один лес за другим. Тяжелее всего приходилось Марине: она несла на руках Кармен и, не заботясь о себе самой, следила за тем, чтоб не поранить ребенка об острые ветки.