Шрифт:
За стеной пробило пять часов и раздались голоса вернувшихся из церкви наборщика и его жены…
Надежда Порфирьевна тотчас же заснула, как убитая.
IV
В одиннадцать часов Надежда Порфирьевна, оставив дочь на попечение квартирной хозяйки, подъехала на извозчике, с большим коробом на коленях, к красивому дому на Гагаринской набережной и поднялась на второй этаж.
Она была одета со вкусом и имела очень элегантный вид в своей темной суконной жакетке, плотно облегавшей ее тонкий, гибкий стан, и в фетровой, скромно отделанной шляпке. Из-под шерстяной юбки светлого праздничного платья виднелись изящные ботинки. На маленьких руках были свежие шведские перчатки. Надежда Порфирьевна всегда старалась быть хорошо одетой при посещении клиенток. Ее красиво и ловко сидящие платья сразу располагали заказчиц в пользу ее искусства.
Молодой видный лакей во фраке отпер двери, имея наготове праздничную улыбку, в ожидании подачки от визитера, но при виде портнихи улыбка быстро исчезла с его лица, и он небрежно проговорил, впуская Надежду Порфирьевну:
— Подождите!
Надежде Порфирьевне показалось, что сегодня этот лакей был особенно пренебрежителен, не так, как прежде, и она вспомнила про вчерашний визит горничной, — вспомнила, и грустная усмешка пробежала по ее лицу. Не привыкать ей к этим мелким лакейским оскорблениям! Мало ли их было, и не только от лакеев?
Она присела в прихожей, — и к этому она привыкла. Прошла минута, другая, пока не вернулся лакей и не сказал:
— Идите в комнату барышни.
Людмила Алексеевна, в светлом фланелевом капоте, только что окончившая туалет, встретила Надежду Порфирьевну на пороге своей уютной, светлой комнаты, в которой красовалась жардиньерка с массой чудных свежих роз, — радостной, приветливой улыбкой.
Она была прелестна, эта стройная молодая блондинка, свежая и жизнерадостная, с розоватым румянцем на нежно-белых щеках, с античной прической белокурых волос, с красиво посаженной головой на сверкавшей белизной, словно изваянной, шее. Вся она точно сияла сегодня каким-то особенным радостным неудержимым счастьем, и ее большие синие глаза глядели так ласково, так нежно.
— Христос воскресе!
И только что Надежда Порфирьевна поставила свой короб, молодая девушка протянула алые губы и трижды горячо и любовно поцеловалась с Надеждой Порфирьевной.
— Садитесь, милая, дорогая! Ведь я вас так давно не видала. И так мне хотелось вас видеть… Чего хотите: чаю, кофе? Будем вместе пить.
— Благодарю, ничего не хочу, — отвечала Надежда Порфирьевна и улыбнулась, любуясь обаятельной прелестью этой девушки, ее движениями, полными простоты и грации.
Это просветленное лицо, этот вид неудержимого счастья невольно обратил на себя ее внимание. Она вспомнила, что и она когда-то переживала такое счастливое настроение, и у нее мелькнула мысль: «Верно любит и любима эта милая девушка».
— А вы простите, голубушка Надежда Порфирьевна, — продолжала хозяйка, усадив свою гостью рядом с собой на маленьком диванчике и сняв, несмотря на протесты, с головы ее шляпку, — простите, что вчера беспокоили вас, посылали мамину горничную… Мама непременно хотела.
— Знаю, что не вы, — улыбнулась Надежда Порфирьевна.
— Право, не я…
— Я не могла кончить раньше: Катюша захворала…
— Бедняжка… Что с ней? — участливо спросила Людмила Алексеевна.
— Сегодня она совсем здорова, а в четверг и пятницу…
— И вы все-таки сшили мне платье?..
— Как видите… Вчера кончила…
— Господи! Да зачем же? Точно я не могла подождать? Точно у меня мало платьев?
Тень на мгновение омрачила ее лицо.
— Вперед так меня не обижайте… Слышите? Если хоть капельку любите… хоть одну капельку! Милая! И зачем не написали? Из-за этого платья вы, наверное, не спали ночь? Ведь не спали?
— Утром выспалась.
— Ах, как это неприятно!.. Мама вечно суетится… Я ей говорила, чтоб не посылала…
— Да полно, полно вам, Людмила Алексеевна… Что за беда не поспать ночь?..
Людмила Алексеевна покачала с укором головой и пожала руку Надежде Порфирьевне.
Затем она поднялась с места и достала из комода хорошенькое яйцо.
— Передайте Кате и покрепче поцелуйте за меня, — промолвила она, снова присаживаясь около Надежды Порфирьевны.
Лицо ее опять светилось лучами счастья и ей видимо хотелось поделиться с ним.
Она примолкла, устремив взгляд на розы в жардиньерке.
— А вам, дорогая моя, скоро будет много работы… Только уж вы возьмите себе помощниц, а то устанете, — вдруг проговорила она, и тотчас же яркий румянец залил ее лицо. — Я выхожу замуж, — чуть слышно прибавила она и горячо поцеловала Надежду Порфирьевну.
— Дай вам бог счастья!
— Оно будет, оно есть. Я люблю, и он меня любит. Он такой хороший, умный, честный! — восторженно говорила девушка, и слезы блестели в ее глазах… — Вы только простите, что я вам говорю о том, как я беспредельно счастлива… Простите… Но мне хотелось поделиться с вами… Ах, как хотела бы я, чтобы и вы полюбили хорошего человека, чтоб и вы были счастливы, и все, все, весь мир!..