Боже, та ночь с ней была лучшей ночью в моей жизни. То, как она смотрела на меня, поглощая меня, даже не пытаясь.

Ее глаза мерцали даже под маской. Эти глубокие океанские синие тона притягивали меня. Это была русалка, зовущая одинокого моряка. За исключением того, что я знал, что только ее голос и только ее губы будут действовать на меня.

Я завладел ее ртом, когда ее киска сжалась вокруг моего члена, и ее сладких звуков "ммм" было достаточно, чтобы у меня снова встал. Мой язык скользнул внутрь, заявляя на нее права жестко и быстро, как мой член делал это с ее тугой киской.

Было что-то фундаментальное, фундаментально животное в осознании того, что я был ее первым. Прямо тогда, когда я с неистовой дрожью излился в нее и посмотрел ей в глаза, я решил, что буду у нее последним.

Я был одержим до того, как трахнул ее. Теперь я был совершенно взбешен, когда ее губы изогнулись в мягкой, ослепительной улыбке, и она провела руками вверх и вниз по моей спине.

“ Тебе следовало сказать мне, что ты девственница, ” мягко пожурил я ее. — Я бы поступил проще.

Ее ногти впились в волосы у меня на затылке, и у меня по спине пробежал холодок.

“ Это было прекрасно, — тихо пробормотала она, проводя пальцем по моей шее. — Ты был совершенен.

Я бы заставил эту девушку хотеть меня, нуждаться во мне, страстно желать меня.

Если бы это было последнее, что я сделал.

До той ночи я никогда не видел мягкую сторону Маргарет Каллахан. Даже когда мой отец душил ее, она сопротивлялась, как дикая кошка. Черт, одно только воспоминание о том дне вызывало ужас до мозга костей.

Побои, которые отец устроил мне за то, что я ударил его ножом, защищая ее, стоили того, потому что она была здесь. Живая.

Я склонился над ее спящей фигурой и провел большим пальцем по ее мягким щекам. Когда она была рядом, дышать становилось легче. Она заставила меня впервые за много лет почувствовать себя живым.

Черт возьми, меня выпороли вместе с матерью моего ребенка.

Глава Десятая

МАРГАРЕТ

A

семейный ужин с дядей Джеком.

Последнее, чего я хотела, так это участвовать в этом дерьмовом шоу. Я была не в настроении навещать своего дядю или видеть свою кузину и ее нового мужа. Не потому, что я их не любила. А потому, что я не хотела сталкиваться с их осуждением. Мать Айне смотрела на меня свысока, как на какую-то шлюху.

Не было смысла поправлять ее. Я всегда была безрассудной. Все всегда принимали это за легкую юбку.

Отбросив мысли о моей чванливой тетушке в сторону, и что еще более важно, я хотела спланировать свой выход. Чем больше я думала об этом, тем больше уверялась в своем решении. Я отказался растить свою дочь под одной крышей с моей матерью.

Но если я не поделюсь своими воспоминаниями с братьями и дядей, она останется здесь навсегда. Честно говоря, на данный момент я был бы только за то, чтобы сдать ее. За исключением того, что у меня не было ни улик, ни свидетелей.

Это было бы мое слово против ее. И мама никогда не делала ничего плохого, в то время как я, с другой стороны, совершал множество безрассудных поступков.

Машина сбавила скорость, проехав через кованые ворота и подъехав к трехэтажному особняку.

Мои внутренности напряглись, готовясь к битве. Ладно, небольшое преувеличение, но моя склонность к драматизму усиливалась почти с каждым днем. Опять гормоны.

Выйдя из машины и поблагодарив водителя, я поморщилась, бросив взгляд на замысловатое поместье. Я надеялся, что братьев Кинг здесь не будет, но на это было слишком много надежды. Кассио был так чертовски очарован Айне, что я был уверен, он восхищался ею, когда она сидела на унитазе.

Я вздохнул. Боже, я тоже становился злее из-за этих гормонов.

Все это напряжение не могло пойти на пользу ребенку. Я погладила живот, шепча нежные обещания, пока поднималась по лестнице. Я намеревалась их сдержать. Отец всегда выполнял данные мне обещания. Я намеревался поступить так же.

Дом был по-королевски белым, гостеприимным и скрывал кровь преступного мира, которую укрывала каждая преступная организация. Убийство, ложь, обман, неверность.

Дом дяди был украшен в пух и прах, скрывая все это. Или как будто там была свадьба, а не простое семейное сборище. Украшения были золотыми, зелеными и красными — цвета фамильного герба.

Дядя Джек был первым, кто поприветствовал меня, ожидая у подножия лестницы в изысканно оформленном фойе.

“Это Рождество осенью или, может быть, намечается еще одна свадьба?” Сухо спросила я.