— Я просто думаю, не придаешь ли ты слишком большого значения этому единственному моменту, — поспешно добавляет Айрин. — В жизни есть и другие вещи. Важные вещи. Особенно в это время года...

Я подавляю вздох. Опять эта тема?

— Это время года не для всех одинаково, — говорю я мягко, но уверено. — Я рада, что это такое счастливое время для тебя, Мэнни и детей. И уважаю то, что для большинства людей это время года — время семьи, общения и бла-бла-бла. Но для меня декабрь означает нечто другое, во многом болезненное. Поэтому, пожалуйста, не осуждай меня за то, что я очень сильно хочу получить эту единственную вещь. Это то, чего я жду с нетерпением. Это важно для меня.

Это было важно для папы.

Айрин вздыхает с сожалением.

— Ты права. Конечно, права. Твоя жизнь, твой выбор.

Действительно. Я благодарно киваю и снова беру трубку, считая, что разговор окончен.

— Спасибо.

— Просто, с тех пор как...

Я вскидываю голову и предупреждающе поднимаю палец.

— Айрин. Я люблю тебя. Ты, пожалуй, единственный человек в этом городе, которого я сейчас люблю. Но какую тему мы не затрагиваем? Никогда?

Она хмыкает.

— Я знаю.

— И единственный человек, о котором мы не говорим? — добавляю я.

Выражение лица Айрин меняется от разочарования до сочувствия — или, что еще хуже, жалости?

Кажется, рождественские туристы и «Серебряные колокольчики» окончательно расшатали мои нервы.

Чтобы избежать пытливого взгляда Айрин, я поворачиваю в кресле и смотрю в окно, где небо приобрело тот матово-белый оттенок, от которого у детей во всем мире перехватывает дыхание в ожидании снеговиков и горячего шоколада.

— Тебе лучше позвонить Мэнни и попросить его начать собирать вещи, — говорю я. — Вам нужно отправиться в путь как можно скорее, чтобы не попасть в непогоду по дороге в аэропорт.

— Спасибо за то, что потратила мили, чтобы достать нам билеты в последнюю минуту. Уверена, что тебе ничего не нужно до моего отъезда?

— Я тоже ухожу рано сегодня, — говорю я. — Прием у врача, помнишь?

Это ложь. Они позвонили несколько минут назад, чтобы перенести встречу на следующую неделю из-за непогоды. Но я знаю различные выражения лица Айрин, и сейчас оно говорит мне, что она собирается упереться пятками и попытаться нянчиться со мной, даже если это означает пропустить свой рейс.

Я этого не потерплю. Я встаю и, засунув ноутбук в портфель, беру его и сумочку.

— Вообще-то я ухожу прямо сейчас!

— Хорошо, но... ох! Кэтрин! Я только что поняла, что не отдала тебе твой подарок. Я собиралась принести его завтра.

Я огибаю свой стол и обнимаю ее, что, по общему признанию, выглядит неловко, потому что у меня нет большого опыта в любой форме физической привязанности.

Айрин, кажется, удивлена этим жестом, но, похоже, не обращает внимания на мою скованность, потому что обнимает меня в ответ крепко и тепло, от нее пахнет корицей и апельсинами.

Повинуясь внезапному порыву, я целую ее в щеку, для этого мне приходится наклониться. Без каблуков я ростом пять футов восемь дюймов, но всегда ношу каблуки. В ней пять футов один дюйм, и она носит только балетки.

— Давай обменяемся подарками на Новый год, — говорю я ей.

— Ты ничего мне не подаришь, юная леди, — командует Айрин голосом мамы. — Ты подарила мне дополнительный отпуск. Время, проведенное с семьей — лучший подарок, о котором я могу просить, — говорит она шепотом, как будто отдел кадров затаился в тени, готовый потребовать ее увольнения. — Хорошо? Никаких подарков.

Я салютую в знак подтверждения.

Мы оба знаем, что я все равно подарю ей подарок. Это дизайнерская сумочка, которую она никогда бы себе не позволила. Я купила ее несколько месяцев назад, когда увидела на витрине в Сохо. Она огромная, потому что женщина носит в сумочке половину своей жизни, и красная, потому что это ее любимый цвет.

Я заставляю Айрин поклясться здоровьем ее любимой настольной орхидеи, что она уйдет в течение следующих пяти минут, а затем скрываюсь в лифтовом холле. И немного удивлена тем, что чувствую волнение, покидая офис раньше времени.

Я ни на секунду не верю во всю эту шумиху вокруг этой грандиозной метели, но знаю, что люди сойдут с ума, когда начнут падать снежинки, и я бы предпочла в этот момент лежать на диване с бокалом хорошего вина.

Видимо, не только мне пришла в голову эта светлая мысль, потому что лифты приходится ждать дольше, чем обычно. Чтобы исключить возможность неприятной беседы о погоде, я достаю телефон и пытаюсь выглядеть занятой.

Не получается.

— Привет, Кэтрин! Счастливого Рождества.