– А чё? Страна возможностей! – как-то образованно временами рассуждал бандит. – Могу себе позволить. Я о таком перстаке и тачиле всю жизнь мечтал.

Тачила же вскоре подвела: по прошествии пяти дней ломается коробка передач, что приводит босса в неописуемую ярость:

– Падла! Литовцы, сука, земели, что с них возмёшь!

– Спокуха, братуха, – решил подбодрить его Игорёк. – Всё равно прав не имеешь. Так что, может, и к лучшему?

Такая поддержка расстроила Стасика ещё больше.

– Базаришь невесть что! – злобно зашипел он. – Какие права? Перепил, что ли? Мы же в Англии, они тут не нужны. – И принялся подсчитывать, в какую цену обойдётся починка коробки.

Давалось ему это, прямо скажем, с трудом, но всё же по истечении часа он справился с расчётами уровня начальной математики – набежала довольно внушительная сумма в полторы тысячи фунтов.

«Да-а!» – с ужасом подумал босс и отложил это дело до лучших времён, так и бросив автомобиль где-то в центре Лондона на проезжей части.

Больше ничего существенного он не купил, но окрылатился, возвысился, узнал себе цену и понял, что он, Станислав, создан для чего-то большего, чем быть птицеловом на фабрике. Деньги на счету не давали покоя, в голове завертелось, закрутилось море планов и идей, правда, необычайно примитивных и в большинстве своём непонятных адекватным людям, бессонница овладела им, организм день и ночь всё чего-то требовал, спутывая и без того бестолковые мысли.

С такими вот настроениями и переоценкой жизненных приоритетов, оставшись один как перст в Англии, он и появился на фабрике, как позже окажется, последний раз. Долго плевался, пыжился, надувался и сопел, всех обзывал баранами, дебилами и очкорезами. Но всё же, пересилив себя, побрёл переодеваться, чтобы приступить к своим непосредственным обязанностям, то есть ловле кур.

Но и в цеху работа не задалась: куры в тот день оказались почему-то необычайно быстрыми и тяжёлыми. Морщась от недовольства, босс ловил шаловливую курицу и совал её в контейнер, та кричала, кудахтала, выпучив испуганные курьи глаза, но, посопротивлявшись, всё же перекочёвывала в контейнер для принятия дальнейшей участи.

«Я должен рулить и управлять, а занимаюсь хрен поймёшь чем!» – всё думал Стасик, пока ход его гениальных мыслей не нарушил какой-то высохший, прыщавый, высокий парень, который на ломаном русском громко окликнул босса.

– Эй друг, помоги контейнер поднять, – с присущим только латышам акцентом попросил он.

Стасик нехотя отреагировал на призыв, медленно и демонстративно окинув парня с головы до ног оценивающим взглядом, пытаясь припомнить, что за фрукт перед ним.

Если это свой человек, то босс мог помочь, но если объект не подходил под критерии Стаськи, в помощи ему, естественно, было бы отказано. Система распознавания «свой – чужой» была примитивней, чем можно себе представить: угощал человек сигареткой – свой, не угощал – чужой, вот так легко и просто можно было стать своим в кругу Вампиров.

Но вернёмся к латышу, просящему о помощи, – проверку он прошёл.

«Так это же тот лопушок латыш, то ли Анус, то ли Янус. Надо помочь доходяге», – думает Стаська и через мгновение оказывается подле Яниса (так на самом деле звали латыша), чтобы помочь ему поднять контейнер с треклятыми курами. Раз рывок, два рывок, босс необычайно раздулся, покраснел и даже слегка пукнул.

И тут раздаётся необычайный крик и последовавший за ним чёрный мат и проклятия.

– Спина, падла! – орёт незадачливый помощник и грузно, как мешок, оседает на землю. – Стрельнуло, укололо! – разорался он, приняв страдальческий вид и прикрыв ясные очи ладошкой.

Янис ужасно перепугался после таких воплей и забился куда-то в дальний угол цеха.

Первой на помощь пострадавшему пришла его возлюбленная Нафталина.

– Стасик! Котя! Ах боже мой, любимый! – быстро залепетала испуганная женщина.

Любимый же оказался менее сентиментальным и романтичным. Он постонал, поозирался по сторонам и злобно прошипел:

– Хорош кудахтать как курица. Лучше помоги встать и до машины дойти.

И через мгновение, решив, что он пострадавший и ему всё можно, всё в том же хамском и приказном тоне говорит Нафталине:

– И выпить дай! А то сушит, как псину.

Та лесной газелью сбегала к рюкзаку и принесла бутылку свежей воды. Стасик немедленно делает один большой глоток, но тут же выплёвывает, злобно возвращает любимой бутылку и снова орёт:

– Ты чё, одурела совсем? Это же вода, дура!

– Так мы же на работе, зая, – удивилась и обиделась Нафталина.

И тут где-то в глубине души босс понимает, что перегнул палку и оскорбил искренне желающую ему помочь даму.

– Ну ты это, короче, не злись, малая, – робко и нехотя начал извиняться Стасик, гладя Нафталину по голове. – Видишь, ситуация тут какая. Я думал, ты с градусами чего-нибудь принесёшь. Ну это, боль чтобы снять. Короче, жопа! – заговорил много и невпопад разгорячённый босс.