На следующем уроке Сидоров несколько раз ко мне оборачивался и вопросительно поднимал брови. Видимо, его интересовало, приду я или нет. Однако я полностью его игнорировала. Пусть помучается. И он, похоже, действительно мучился. Во всяком случае, ерзал и вертелся. А так как у нас в это время была физика, Ника с садистским удовольствием принялся делать ему замечания. Однако Тимур так и не смог успокоиться. Тогда Ника выставил его в коридор. Почти уверена: на следующей физике он обязательно его вызовет, задолбает дополнительными вопросами и вкатит «пару» карандашом в журнал. По словам Ники, это «неудовлетворительная оценка с возможностью исправления».

Тимка уже несколько раз таким образом исправлял. То есть оставался после уроков и до посинения сдавал Нике зачет по всем темам за последний месяц. Так что я теперь ему не завидую. Но я вообще ему не завидую.

Вернувшись после звонка в кабинет физики за вещами, Тимур, увидав, что Агата уже направляется к двери, приблизился к моей парте.

— Адаскина, я жду.

Мне не хотелось ничего ему отвечать. Тем более что на нас с любопытством взирал Серега Винокуров.

— Да ты, Адаскина, не бойся, — прошептал Сидоров. — Свою фотографию предлагать не буду.

И, коротко хохотнув, он унесся в коридор.

Чуть-чуть подождав, я отправилась на первый этаж.

Сидоров, стоя под настенными часами, изображал из себя разведчика на явке. Делая вид, будто читает учебник, он то и дело исподлобья обшаривал взглядом окрестности. Завидев меня, он сделал вид, будто окончательно увлекся учебником. Когда же я подошла вплотную, этот великий конспиратор, резко захлопнув учебник по экологии, краем рта произнес:

— Следуй за мной.

Ну прямо казаки-разбойники в детском саду. Не хватало ему еще только пароль у меня спросить. Вроде: «А какой у вас пароль?» — «На горшке сидит король». Однако Сидоров просто провел меня в угол под лестницей. Там мы наконец остановились.

— Ну, и чего тебе? — посмотрела я на него.

— Только ты, Адаскина, пожалуйста, чего не подумай, — процедил он сквозь зубы.

— А чего я должна подумать? — не дошло до меня.

— Мое дело предупредить. Проехали, — отмахнулся он.

Тоже Мне, Рихард Зорге в Японии на задании!

— Это все? — уставилась я на него. — Можно идти?

— Нельзя, — отрезал мне путь к отступлению Сидоров. — Я еще ничего не сказал.

— Тогда говори скорее, — потребовала я и с опаской огляделась. Не хватает еще, чтобы нас кто-нибудь засек вдвоем с ним в этом укромном местечке. То-то радости людям будет!

— В общем, Адаскина, я тебя предупредил: меня это лично не волнует. Можно сказать, мне такие приколы до фени.

— Сидоров, ближе к делу, — по-прежнему ничего не понимая, поторопила я. — Что тебе до фени?

— Все до фени, — решительно заявил этот дурак.

— Слушай, а я тут при чем? — спросила я.

— Да, наверное, ни при чем, — помявшись, промямлил Тимур. — Тут... это... такое дело! Только ты не подумай! Мне все равно.

— Сидоров, я ничего не думаю. У меня уже от тебя заворот мозгов, — простонала я.

— У этой... Дольниковой там серьезно? — запинаясь и краснея, осведомился он.

— Что серьезно? — я сделала каменную физиономию.

— Ну-у... Они общаются? — последовал новый вопрос, который, судя по виду Сидорова, дался ему с не меньшим трудом, чем прежние.

— Они? — прикинулась я дурочкой. Вопрос был крайне мне неприятен. Поэтому я решила: пусть и он помучается.

— Ну, Дольникова и новенький, — он пнул со всей силы стену носком ботинка и сморщился от боли.

— Сидоров, ногу сломаешь. Общаются, — выдохнула я.

— И? — усиленно глядя в сторону, спросил он. — Ну, серьезно или нет? — Сидоров по-прежнему прятал от меня глаза.

— Тебе-то что за печаль? — уже едва сдерживалась я.

— Да говорю ведь тебе: никакой, — несколько оживился он. — Это все Круглый. Ему... существенно.

— Вот пусть у Агаты и спросит, — посоветовала я.

— Адаскина, — по лицу Тимура заходили желваки, — тебе трудно ответить?

— Нетрудно, но я не знаю, — мне даже не пришлось врать. Я ведь и впрямь ничего толком не знала.

— Адаскина, я не верю тебе, — начал Сидоров и вдруг, резко повернув голову, уставился мне прямо в глаза. У него тут же вырвался недоуменный вопрос: — Зойка, вы что, поругались?

У меня против воли защипало в носу, а к горлу подкатил ком. И не в силах произнести ни звука, я лишь кивнула.

— Ой, ну дела-а, — в свою очередь растерялся Сидоров. — А мы так на тебя надеялись.

— В смысле? — шмыгнула носом я.

К счастью, слезы у меня, вместо глаз, вылились куда-то в нос. Не хватало еще перед Сидоровым разреветься. Но обошлось.