Однажды Паша уже отомкнул мою дверь ключом, который стянул у меня накануне. Ключ так и остался лежать на тумбочке в спальне после того, как он ушел утром. Больше он так не поступал. Не знаю, почему? Просто стал стучать или звонить перед тем, как прийти. Но он так тарабанил в дверь, что руки сами потянулись к замку. Наверное, стресс, который я перенесла сегодня, заставил сделать это раньше того, чем пришло осознание всей глупости этого поступка.

— Нина!! — Павел с силой припечатывает ладонью по двери, старое деревянное полотно содрогается. Меня снова окутывает дикий страх. Он словно осьминог обвивает меня своими щупальцами.

— Уйди!!

— Почему?

Паша зол, и от его разгневанного голоса сердце тарахтит как сумасшедшее, на висках проступают бисеринки пота, шею начинает нестерпимо саднить, ком становится в горле. Я будто онемела и сейчас неспособна произнести ни слова. Я не знаю, что ему сказать. То, что между нами больше ничего не может быть, я осознала почти сразу.

Пока ехала сорок километров в час, собирая вереницу недовольных водителей вслед за собой, думала о том, что должна с ним порвать. Только как это сделать? Как сказать ему об этом? Он ведь ничего мне не предлагал. Мы вообще не обсуждали этого. Мне было хорошо с ним. Я радовалась тому, что он не пытается чего-то выяснять и капаться в моей жизни. Он просто мужчина, а я просто женщина. Мы никто друг-другу. Случайные любовники. А ведь я к нему привязалась… Он заставил меня почувствовать себя женщиной. Мне было чуждо это ощущение. Душа заныла еще сильнее. Осознание того, что сейчас мы разойдемся в разные стороны, ножом резануло по сердцу. Слезы покатились по щекам разъедая их солью…

— Если ты сейчас не откроешь! Я вынесу эту дверь к чертовой матери! Объясни мне нормально, что случилось?

— Прекрати! — мои руки снова, опережают мыслительные процессы моего мозга, и я распахиваю дверь. — Что тебе от меня нужно? Я просила тебя не приходить!

Его взгляд бегает. На лице читается недоумение.

— Что? — пытаюсь вложить в эти три буквы максимум недовольства.

— Что с тобой!?

— Со мной все нормально!

Паша перехватывает мои запястья.

— Нормально? — задирает рукава халата. — Это по-твоему нормально? Кто это сделал?

Теперь я бьюсь в руках другого мужчины. Меня колотит озноб. Я вырываю руки и прячу запястья в длинных рукавах. Глаза Паши округляются, и он тянется к моим волосам. Отскакиваю от него как ошпаренная.

— Не трогай меня! Не прикасайся! Не смей, — шиплю каким-то чужим голосом вжимаясь в стену.

— Нина, кто это сделал? — не моргая он смотрит на меня ошарашенными глазами.

— Тебе то что? Какое тебе дело?

— Нина!

— Тебя не касается!!

— Уверена!?

— Да!

— Быстро собирайся! — хватает меня за руку и тащит в комнату. Распахивает шкаф капается в нем. Сдергивает футболку с плечиков, следом за ней на кровать летят джинсы.

— Что ты делаешь? — мой крик превращается в визг и эхом разносится по дому.

— Одевайся! Поедем в больницу!

— В какую еще больницу? Я никуда с тобой не поеду! Уходи! Оставь меня в покое! — Роняю лицо в ладони. Все тело содрогается от рыдания. Меня будто прорвало, и я не могу унять эту истерику.

Он обхватывает меня за плечи, а я снова вырываюсь. Я должна это сделать. Еще секунда-две, и я сама обниму его.

— Это все из-за тебя… — прилипаю к стене. Не могу посмотреть ему в глаза. Я лишь плотнее закутываюсь в халат обнимая себя рукам, смотрю в сторону, в пол, куда угодно только не на него. — Я замужем! Замужем! Понимаешь!

— Это сделал твой муж? Нина ты должна мне все рассказать! Насилие нельзя оставлять безнаказанным. Он должен ответить…

И снова этот смех, который сотрясал меня у запертых дверей одной из комнат моей бывшей квартиры. Я смеюсь и плачу, плачу и смеюсь. Я ничего не могу с собой поделать. В одно мгновенье мне чудится, что я сошла с ума. Потому что смеяться при таких обстоятельствах явно ненормально. Наверное, это первые звоночки какой-нибудь шизофрении.

Он снова тянется ко мне, а я снова уворачиваюсь. Истерика потихоньку отступает.

— Паш… — с моих губ слетает горькая усмешка. — Шел бы ты домой подобру-поздорову.

Его взгляд становится еще более удивленным.

— А если не уйду?

— Лучше уйди.

— Я думаю, что мне лучше остаться, — садится в кресло, — не думаю, что в таком состоянии тебе следует оставаться одной.

— Поверь… компания мне точно не нужна, — голосу возвращается твердость.

— Нет уж. Я уйду, а ты вскроешься… или таблеток наешься. Я такой грех на душу брать не собираюсь. Я же вижу твое состояние… Нин, не хочешь в больницу, тогда давай я тебя осмотрю.

— Спасибо. Осмотрел уже однажды… Вот, результат, — специально добавляю в интонацию сарказм. Я не знаю, как выпроводить его. А сил стоять на ногах у меня уже почти не осталось. — Ты напрасно думаешь, что я попытаюсь с собой что-нибудь сделать. У меня знаешь, какая броня, — произношу с ухмылкой.

— Это не первый раз?

— Паша, не трать время… Я в порядке. Заслужила, так сказать. Сама виновата, — говорю одно, а думаю о совершенно о другом. «Только не уходи… Пожалуйста, не уходи сейчас. Просто посиди вот так, а я посижу, напротив.». Присаживаюсь на кровать. Пытаюсь выдавать подобие улыбки. — Спасибо тебе… Мне было хорошо с тобой. Но на этом все. Ты же сам все понимаешь? Прости, за то, что не сказала сразу…