– Ты хоть объяснил свои мотивы?
– уточнил я.

– Конечно, нет. Мне не хотелось выслушивать от этой грязной старой свиньи никаких скользких намеков. Нет, я просто заявил, что с меня хватит.

– Какова была его реакция?

– Он дал мне шесть месяцев на размышление. Я написал, что мне этого не нужно. Я хотел выйти из игры.

– И что потом произошло?

– Он не ответил, но, поскольку все формальности с моей стороны были соблюдены, я чувствовал себя вправе просить руки Клер.

– Она приняла твое предложение?

– Так далеко я не заходил. Ясно было, что работу в банке также придется оставить, но не это меня волновало. Я не мог себе представить, как Клер променяет свою работу на бридж, женские посиделки и работу в благотворительных комитетах Калькутты. Поэтому хотел предложить ей переложить на меня всю бумажную работу в госпитале. Это и прежде отнимало много времени, а теперь ей одной было просто не справиться.

Такое предложение по почте не отправишь, поэтому я собирался взять в банке небольшой отпуск и приехать сюда. Но тут Гаффер тормознул меня из-за Поляновского. Я не возражал. Это стало бы моей лебединой песней - хорошо поработать и красиво откланяться. Остальное тебе известно. Отчет в Лахоре превратился в самое большое унижение в моей жизни. Я психанул и решил удалиться.

– И что Гаффер?

– Он даже бровью не повел, только предупредил, что может выйти, если я все брошу без официального разрешения. Гаффер заявил, что полевого агента из меня не получилось, но на связной работе в Калькутте хоть какой-то прок будет, и я должен оставаться там до получения уведомления об отставке. Затем предложил очистить помещение, словно выгонял мусорщика.

– Тебе ужасно жаль себя, верно?
– съязвил я.
– Да меня от тебя тошнит.

– Это у нас взаимно, ублюдок, - бросил он мне в лицо.
– Стоит ли продолжать или бросим эту затею?

– Стоит, - буркнул я.
– Только полегче на поворотах. Мне нужны только факты. Что же случилось потом?

– Я вернулся в Калькутту довольно поздно, и в квартире меня ожидало письмо от Клер. Ответ на просьбу разрешить мне во время отпуска навестить ферму её отца и съездить в госпиталь. Она писала, что с удовольствием мне все покажет. Ей совершенно неожиданно повезло, и теперь появилось много свободного времени. Последнее время в госпитале был только врач - индус, но недавно появился ещё один. Буквально с неба свалился. Здесь-то ей и пригодилось знание немецкого, поскольку у этого парня нелады с английским и в запасе всего несколько фраз на ломаном урду.

Врач прибыл в госпиталь вместе с пациентом, который серьезно пострадал во время какого-то инцидента в горах. Клер просила все сохранить в тайне, поскольку подозревала, что эти двое путешествовали без официального разрешения: немец просил её не сообщать о них пограничникам.

Ей было все равно, чем они занимаются. Самое главное, что теперь в госпитале будет ещё один врач, а дареному коню в зубы не смотрят.

Можешь себе представить, какое впечатление на меня произвело это письмо. Я ни на миг не усомнился, что этот немец и есть мой старый знакомец из засады, а от предложения Клер провести с ним несколько дней у меня свет померк в глазах. Времени хватило только на то, чтобы успеть на ночной рейс в Дели. На следующий день я уже был в Рамабае и попросил её отца переправить меня сюда, но тот и слушать не хотел об этом. Граница была перекрыта, а ему совсем не хотелось портить отношения с властями. Однако старик умудрился послать ей весточку, и через пару дней появилась Клер.

Так вот в чем дело! Теперь отрывочные факты стали складываться в картину. Я дал Уэйнрайту немного отдохнуть - такие долгие монологи едва ли были ему по силам, но он не стал злоупотреблять моим терпением и продолжил рассказ.

– С первой минуты мне стало ясно, что она расстроена, но долго я ничего не мог от неё добиться, да и потом удалось узнать только некоторые детали: по ночам у немца появлялись загадочные посетители, к тому же у него была рация, что, как тебе известно, в этих краях категорически запрещено. Не сообщив о них пограничникам, Клер себя серьезно скомпрометировала. Если власти раскопают эту историю, одного этого достаточно, чтобы закрыть госпиталь.

Короче говоря, у этого паразита что-то на неё было. Он прямо не говорил, но она реально чувствовала исходящую от него угрозу. По её мнению, в случае неповиновения немец мог шантажировать её отца, а посвящать старика в эти дела совсем не входило в её планы. Я умолял её остаться дома, но Клер категорически отказалась. Да и вообще, какое дело до всего этого могло быть банковскому клерку?

Уэйнрайт перевел дух, старательно избегая встретиться со мной взглядом.

– Так что... в конце концов... мне пришлось...

– Другими словами, ты себя выдал?

– Да, - согласился он.
– Можешь сколько угодно хмуриться, Риз, но помни, что однажды ты сделал то же самое.

– Не совсем так, - возразил я.
– Это сделали за меня. И мне не на что злиться, В этом случае я поступил бы так же.

– Очень мило с твоей стороны, - пробурчал Уэйнрайт и теперь уже нахмурился сам.
– Как бы там ни было, дело обстояло именно так. Поначалу она мне не верила. Ей казалось, что я пытаюсь произвести на неё впечатление. Мы долго препирались, и пару раз всплывало твое имя. Клер тебя не выдала, но я смог легко догадаться о её осведомленности по поводу твоих занятий. Так что мне пришлось упомянуть о нашей совместной работе и высказать свои соображения по поводу личности немца.