— Я почитал о Пскове перед тем, как сюда лететь. Считается, будто климат здесь мягкий; в справочнике говориться, что снег сходит к концу марта, а реки и озера освобождаются ото льда в апреле.

Послышались новые стоны экипажа.

— Если большевики называют это мягким климатом, то каков же тогда суровый?

— Мне дали понять, что в Сибири всего два времени года, — вмешался Эмбри, — последняя треть августа и зима.

— Хорошо еще, мы прихватили комбинезоны, — сказал Альф Уайт. — Не думаю, что в Англии найдется другая одежда для такой погоды. — Чудское озеро внизу сузилось, превратилось в реку, а потом снова широко разлилось.

— Южная часть называется Псковское озеро. Мы приближаемся к цели нашего полета, — заявил штурман.

— Если речь идет об одном озере, почему у него два названия? — спросил Бэгнолл.

— Если вы знаете ответ на этот вопрос, то выиграете банку тушенки стоимостью в десять шиллингов, — сообщил Эмбри голосом диктора английского радио. — Пришлите открытку с вашим адресом в Советское посольство в Лондоне. Победителей, если таковые окажутся, — что представляется мне маловероятным, — определит лотерея.

Минут через десять или пятнадцать озеро неожиданно кончилось. Впереди появился город с множеством башен. Некоторые из них украшали купола в форме луковицы, которые Бэгнолл связывал с традиционной русской архитектурой, а остальные члены экипажа считали похожими на шляпки ведьм. На более современные здания, попадавшиеся среди такой экзотики, никто не обратил внимания.

— А вот и Псков, — заявил Эмбри. — А где у них посадочная полоса, черт бы их побрал?

При виде «Ланкастера» люди на заснеженных улицах начинали разбегаться в разные стороны. Бэгнолл заметил внизу короткие вспышки.

— В нас стреляют! — закричал он.

— Безмозглые болваны, — прорычал Эмбри. — Неужели они не знают, что мы союзники! Так, где же проклятое летное поле?

На востоке появилась вспышка. Пилот развернул тяжелый самолет. Вскоре они заметили посадочную полосу, вырубленную прямо посреди леса.

— Не слишком длинная, — пробормотал Бэгнолл.

— Другой не будет, — невесело усмехнулся Эмбри.

«Ланкастер» начал снижаться. Эмбри был превосходным летчиком, ему удалось посадить самолет в самом начале полосы и полностью использовать ее для торможения. Толстые стволы деревьев угрожающе приближались, но «Ланкастер» остановился вовремя. Эмбри выглядел так, словно был уже не в силах выпустить из рук штурвал, но голос его прозвучал совершенно спокойно:

— Добро пожаловать в прекрасный спятивший Псков. Нужно окончательно лишиться рассудка, чтобы добровольно сюда прилететь.

Не успели пропеллеры «Ланкастера» остановиться, как из-за деревьев выскочили люди в серых шинелях и толстых стеганых куртках и принялись натягивать на самолет маскировочную сеть. В Англии поступали так же, но никто не действовал столь стремительно. Внешний мир мгновенно исчез; Бэгноллу оставалось лишь надеяться, что и бомбардировщик тоже стал невидимкой.

— Вы заметили? — негромко проговорил, Эмбри отстегивая ремень безопасности.

— Что заметили? — уточнил Бэгнолл.

— Часть из тех, кто накрывал наш самолет, немцы.

— Черт побери, — пробормотал Бэгнолл. — Неужели нам придется поделиться секретом радара и с ними? Мы таких приказов не получали.

Альф Уайт высунулся из своей маленькой каморки за черной шторой, где он работал с картой, линейкой, компасом и угломером.

— Пока не прилетели ящеры, в Пскове размещался штаб Северной группы войск. Ящеры вынудили фрицев отступить, но после наступления холодов им пришлось и самим покинуть город. Сейчас в Пскове русские, но я подозреваю, что здесь осталось некоторое количество немцев.

— Просто чудесно! — мрачно заявил Эмбри.

Как только англичане вышли из самолета, холод мгновенно обжег им лица. Их экипаж сократили: пилот, бортинженер (Бэгнолл также выполнял обязанности радиста), штурман и оператор радиолокационной установки. Они не взяли с собой бомбардира и стрелка. Если бы их атаковали ящеры, то пулеметы против пушек и ракет вряд ли бы им помогли.

— Здрайстье, — сказал Кен Эмбри, исчерпав тем самым весь свой запас русских слов. — Кто-нибудь здесь говорит по-английски?

— Я говорю, — сказали двое — один с русским акцентом, другой с немецким.

Они с подозрением посмотрели друг на друга. Несколько месяцев совместных боев против общего врага еще не успели стереть воспоминаний о прошлых сражениях.

Бэгнолл немного занимался немецким в колледже перед тем как вступил в Королевские Военно-воздушные силы. Но это было почти три года назад, и он успел почти все забыть. Как и полагается выпускнику колледжа, он прочитал «Ужасный немецкий язык» Марка Твена. Этоон не забыл, в особенности ту часть, где говорилось о том, что легче отказаться от двух кружек пива, чем от одного немецкого прилагательного. А русский еще хуже — даже алфавит выглядит как-то странно.