Женщина в красном смотрела на Антонину с ледяным презрением, как на ничтожное существо, недостойное даже слова. Антонина сидела на холодном полу, сжавшись от холода и боли. Гимнастерка, когда-то новая и крепкая, теперь была грязной, промокшей и изодранной. Она дрожала, будто ее сковал озноб, ноги ныли от жестких сапог, которые давно натирали кожу до крови, а плечо пульсировало от глубоких ссадин и ушибов. Ее лицо было испачкано грязью и засохшей кровью, а щеки ввалились от голода. Глаза, когда-то, возможно, полные молодого огня и жизни, теперь были полны только страха и усталости. Казалось, каждый вдох давался ей с трудом, как будто воздух вокруг стал тяжелым, вязким.

Лилит своим внешним видом не вписывалась в этот мир, наполненный грязью и хаосом. Ее алое одеяние – длинное платье из тяжелого, бархатистого материала, будто сотканного из самого заката, не было испачкано ни пылью, ни кровью. Она стояла посреди конюшни, словно чуждый элемент, словно богиня, сошедшая с пьедестала, но все же держащаяся на дистанции от этого мира. Ее спокойствие казалось неестественным на фоне окружающего ужаса, драмы и смерти, захвативших все вокруг.

– Меня зовут Лилит, – сказала она, и ее голос прозвучал неожиданно мягко, как легкий звон стекла. – Я пришла от имени моего мужа, Самаэля. У нас есть для тебя предложение.

Антонина не задавала вопросов, ей было все равно, кем был этот Самаэль. Все, что она хотела, – это жить. Она уже пережила ужасы, о которых невозможно забыть. Поля, усеянные телами погибших, – труп на трупе, вонючие, распухшие, некоторые еще не успевшие остыть. Обугленные останки танков, разбитые самолеты, дым, клубящийся на горизонте. Голод, заставлявший грызть кору деревьев и собирать коренья, холод, который пронизывал до костей, бесконечные дороги, по которым она бродила, теряя последних спутников. Она была готова на что угодно, лишь бы выбраться из этого ада.

Конец ознакомительного фрагмента.