Прошел час, не меньше, прежде чем удалось остановить кровь, наложить простые и грубые швы и обколоть беднягу обезболивающим. Парень боялся, но аккуратно подшучивал и терпеливо сносил всю боль. Его простое лицо, мужиковатое и с грубой щетиной, почему-то импонировало мне.

Мой низкорослый товарищ встал на входе, держа оборону. Больше он ни на что не способен. Хотя бы оправдал себя в скоростной стрельбе. Изба стояла на отшибе, на небольшой возвышенности, поэтому обзор имелся выигрышный. Всё оружие у военстала Вепрь отобрал – хоть в этом не затупил.

– Так и что мы будем с тобой делать, братец? – я спросил у раненого, пока опаивал водой. – Как звать хоть?

– Гриша. Григорий.

– Меня тут кличут Добряком. В каком звании, Гриш?

– Это зачем?

– Ну так, интересно, офицера сшибли или рядового.

– А если и офицера? – насупился военстал.

– То всё ещё хуже. Кирдык мне и моему напарнику, – я ожидал ответа от Гриши. Повисла неудобная тишина. – Ты ж лучше меня понимаешь, чем заканчивается история отношений с военными. В Зоне вам отпор ещё дашь, но уже на границе… Так прав, значит? Офицер?

– Лейтёха я. Старлей.

Что ж, хотя бы не врёт.

– О, это многое меняет.

– В смысле?

– Ну будь ты майором или полковником…

Сквозь кашель военстал, просмеявшись, заметил, что шишки офицерского уровня в Зону никогда не полезут. Для полевых операций существуют такие, как он.

– Ясно. Гриши-лейтёхи месят дерьмо в Зоне-матушке, а штабным туфли только и мажут гуталином, ага?

– Ага.

– Гриш, ты один на операции?

Военстал замолчал. Несложно догадаться о его мыслях.

“Если он считает меня врагом, то будет помалкивать про состав разведгруппы, – подумав немного, я отпил воды и омыл левую руку. Покрутил головой, впервые осмотрел помещение. Глухой дом, старый и давно заброшенный, с провалившейся печкой и загнившим полом, битая посуда, надорванный календарь. Сколько сталкеров умирает в таком окружении захолустья? А ведь большинство новичков потом находятся в избах, квартирах и гаражах – зажатые в углу, держа винтовку на ногах или сбоку, чтобы сразу выхватить и сделать последний выстрел в жизни. – Сейчас самой разумной идеей будет бегство из зоны проведения операции”

– Второй ушел утром, не вернулся. Пошел искать, а тут твой дерганый братан…

– Да уж. Ты прости нас. Убивать тебя не собирались, не по твою душу тут.

– Ай, не распинайся. Я бы вас всё равно застрелил, – спокойно заявил военстал.

Сказанное им заставило меня проверить КПК. Ничего на карте нет. Только я и Вепрь, который почему-то отошел от избы. Отправил ему сообщение: “Живо вернись!!”

Естественно, что военсталы вырубают свои наладонники. Конспирация наше всё. Второй может сидеть в кустах и накручивать глушитель на ствол, в предвкушении скорой охоты. Или он уже снял Вепря, а я, лошпед зелёный, сижу с воякой в полном неведении. Но метка напарника на карте всё-таки сдвинулась – правда, в сторону от избы, куда-то в лес.

– Да чтоб тебя, придурка, раскуралесило! – устное проклятье шипело от гнева.

– Чего? – охнул раненый.

– Ты сиди, отдыхай, никуда не выходи, – сказал я, выходя наружу. Поняв, что сморозил глупость, добавил ещё: “Мы тебя не тронем, клянусь”

Кому нужны мои клятвы? Кто в них поверит? Военный? Это просто смешно. Мы покойники. Особенно я. Как теперь выбираться из Зоны? Весь план на смарку. Впрочем, и вояке выбирать не приходится, лежит с пробитой грудью. Какая разница-то – через пять минут сдохнуть или через пару часов?

Вепрь оказался недалеко от соседнего дома. Стоял за углом, словно боясь получить пулю, если высунется.

– Ну? – спросил я. – Кого увидел?

– Добряк, честное слово, видел движение в конце деревни.

– Какое ещё движение?

– Так силуэт человеческим показался, – похоже, приняв свое оправдание идиотским, пухлое лицо Вепря принялось сжиматься вовнутрь, в гримасу жалости и взывания к пощаде.

–– А почему пост оставил, дебила кусок?

– Так я же с дробовиком, – Вепрь обижено заговорил. – Как попасть во врага с такого расстояния?

–– Слушай внимательно, Рэмбо, – тут меня понесло, конечно, злость за двое суток накипела и принялась выплескиваться. – То, что Бармен за тебя заплатил, ничего не значит. Твоя жизнь ничего не значит. Ты – пустышка. Я из-за тебя сдохнуть не хочу, и не смей меня тащить в могилу, понял?

– Та понял, понял… Остынь.

– Приказано охранять избу – охраняешь. Приказано стоять – стоишь. Не надо заниматься отсебятиной. В Зоне всё по-другому.

На КПК снова ничего нет. Детектор жизненных форм показывал троих: меня, Вепря и раненого. На миг появилась одна метка, мгновенно потухшая, но для детекции в условиях аномальных полей вблизи центра Зоны погрешность считается значительной. Совсем рядом Радар, от Мозговыжигателя постоянное расстройство аппаратуры, в общем, отбой тревоги.