— А ты меня до этого за басурманина принимал? Зря, русский я и поступил так, как поступил бы любой нормальный русский человек, зная, что могут натворить подобные артефакты.

— А я, значит, не русский по-твоему?

— В первую очередь ты служивый человек, правильнее сказать, цепной пёс, который без команды не тявкает и не нападает, а если уж команда фас отдана, то бросается вперёд, не думая о последствиях ни для себя, ни для окружающих. Я же аристократ и в первую очередь, думаю о своих людях, которые в моём подчинение и о державе, которую поставлен защищать, о земле, о которой поставлен заботиться, защищая всё это от врагов внешних и внутренних. Так повелось ещё когда ни царей, ни тем более императоров и в проекте ещё не было. Тебе возможно и не понять, но я сделал это и для самого императора. Такие артефакты, долго без дела лежать не будут, «умные» головы, им быстро начнут применение, а к чему это приведёт, я тебе уже рассказал. Так что давай оставим это на время и вернёмся к тому, ради чего мы и собирались встретиться, — предложил я.

— Не ожидал от мелкого барончика, таких высокопарных слов. Знаешь, сколько я наслышался подобного, а потом, когда за предательство пытали таких, всё оказывалось совершенно наоборот. Людей за животных даже не считали, а продавались такие за тридцать целковых, — процедил полковник, внимательно посмотрев мне в глаза, да ещё и с вызовом.

— А много ты пытал тех, кто не предавал, не воровал, и за родную землю живота своего не щадил? — задал я встречный вопрос, ответив таким же взглядом.

На несколько секунд, взгляд полковника расфокусировался, говоря о размышлении, потом он ухмыльнулся и, отведя взгляд, откинулся на спинку стула.

— Тут ты прав, через мои руки проходили только те, кто действительно были предателями и казнокрадами, но это не отменяет того, что таких среди вашего брата немало.

— Ну так и среди вас, попадаются всякие. И предатели, и казнокрады, да и просто самодуры, или скажешь, что я не прав? — задал я встречный вопрос, откинувшись на спинку стула, как и мой собеседник.

— Хорошо, ничья, давай тогда о деле. Мне нужен рабочий артефакт, как ты там его назвал? Детектор лжи? Нормальное название, подойдёт. Так вот, до моего отъезда, мне нужен рабочий артефакт. Второе — мне нужно, чтобы ты заявил, что будешь работать только со мной и не с кем другим.

— Хочешь подстраховаться? — спросил я.

— Коль пошла такая пляска, то да. Хочу, и ты мне эту гарантию дашь. Только после таких гарантий, я готов продолжить диалог. Я далеко не дурак и как ты знаешь, своя рубашка ближе к телу. За мной стоят в очередь, ждущих, когда я ошибусь, чтобы занять моё место и желающих не просто меня отодвинуть, но и избавиться насовсем. А так есть шансы, что как минимум, мне сохранят жизнь, может, понизят в звании, но не отстранят от работы с тобой, а там и должность вернуть возможность точно появится, — произнёс полковник, внимательно посмотрев на меня.

— Хорошо, будут тебе гарантии и работающий артефакт — детектор лжи, — ответил я.

— Отлично, тогда давай о деле, — обрадованно произнёс мой собеседник, сразу повеселев, как человек, избежавший неминуемой смерти.

Глава 22.

черновик

— Прежде чем перейдём к разговору, ответь, почему кафе, а не в гостинице? — решил уточнить вопрос, который меня беспокоил.

— В гостиницу пронести данные артефакты не удастся, там проживает принцесса, поэтому пришлось организовывать встречу в кафе. Но раз мы отступили от запланированного разговора, ответь, чем твои артефакты, будут отличаться от тех, которые ты уничтожил, они ведь и так подавляют волю? — поинтересовался полковник.

— Ты путаешь, подавлять волю в короткий промежуток времени, при этом допрашиваемый будет осознавать всё, что с ним происходит и уничтоженный артефакт, который не просто подавляет волю, а делает из человека послушного раба. При использовании моего артефакта, не происходит подчинение личности, а с теми артефактами, человек превращается в безвольную машину, которая сделает всё, что ей прикажут. Надеюсь, ты смог понять разницу, между детектором, который понуждает давать правильные ответы и полным подчинением со сменой взглядов и привязанностей. Вот ты сейчас грудью стоишь за Российскую империю, а где гарантия, что до этого ты не был в оппозиции к нынешней власти? Кто гарантирует, что ты не был обработан этими артефактами, потеряв свою волю, став верной собакой на службе императора?

— Не вижу в этом ничего плохого, — нахмурившись, ответил полковник.

— А если твоих родственников казнили, твою невесту отдали другому, а тебя поставили служить? Как ты посмотришь на это? Ведь не факт, что твой род не оговорили? Может такое быть? — спросил я.

— Мой дед, мой отец служил императору, о каком принуждении ты говоришь? — возмутился полковник.

— А где гарантия, что твой дед и твой отец не прошли обработку этими артефактами? Нет такой гарантии. С одной стороны, борьба за власть плохо влияет на империю, но с другой, без здоровой конкуренции, власть становиться гегемоном и не считается с мнением народа, которую эта власть и должна защищать.

— Ты говоришь крамольные вещи, не будь мы в Японии и мне пришлось бы арестовать тебя.

— Ну, ты и тут можешь попробовать арестовать меня, только вот ты сам понимаешь, что я прав, поэтому давай оставим этот разговор и вернёмся к изначальной цели беседы.

— Хорошо, — недовольно произнёс мой собеседник, после чего собравшись, продолжил,

— Император готов подписать оба проекта, Факсимильной связи и Международной Космической Корпорации.

— Актуальность данных проектов в предложенном виде, несколько устарела. Ситуация уже существенно изменилась и в проект придётся вносить серьёзные изменения, — ответил, наблюдая, как посмурнел мой собеседник, сказанное мной, ему явно не понравилось.