Последнее, кстати, было более чем нормально. Если соотнести с Землёй, то корифей выходил князь. Который мне по всем укладам задолжал. Говорить об этом Серпенту я прямо не стал, но сам факт был очевиден и понятен. И если корифей от меня что-то желает, то прежде, чем согласиться на найм, я тонко намекаю: предыдущий должок закрой.

— Пристукнут тебя, видом, с таким характером, — вздохнул змеюк.

— Пристуковалка не выросла. И, Серпент, я по правде — не прав? — захлопал глазами я.

— Да прав, прав, — раздражённо прошипел Серпент. — Сам смотри, Михайло: я тебе не голова, но советую как другу: прислушайся к просьбе. А она такова: не распространяйся о том, что было перед твоим домом. Бой был, да и всё.

— И как Корифей собственноручно орды врагов поверг — не рассказывать?

— Водки нальёшь? — изобразил из себя потерпевшего Серпент.

— На, — щедро выставил я на стол сныканную в ящике коробку, на дюжину бутылок.

— Эх, хороша у тебя водка, Михайло, — оприходовал змей бутылочку.

А я прикидывал и размышлял. Корифею ОЧЕНЬ не хочется, чтобы детали боя всплыли для общественности. И не во мне дело: я — фактор не слишком важный, «в общем». А вот то, что состав дружины, их возможности и прочее были таковы, что методы атаки нападающих просто не годились против жертвы… В общем, это наш венценосный козёл ОЧЕНЬ не хочет пустить в массы. Не удивлюсь, если какой-нибудь деятель поговорит в Рейнарами, как и в случае с просранными полимерами на Пряном. Потому что разумному человеку, по обдумавании ситуации-диспозиции, становится понятно: корифей был готов к нападению, именно такому, как оно было. И нашему козлейшему интригану категорически не хочется, чтобы это всплыло. И… а вот чёрт знает. Наверное — промолчу, но оставлю что-то типа «подарочка мёртвой руки».

— Так, Серпент, передать просьбу тебе корифей лично приказал? — уже без кривляний и жёстко спросил я, на что змей кивнул.

— Тогда передай от меня его величеству вот что, дословно: Михайло Потапыч — поверенный и трепать языком о делах не приучен. Если его к тому не вынудят, угрожая имуществу, жизни и интересам. И если кто его умудрится убить — цели своей не добьётся, а только неприятностей и бед для себя. Так и передай, слово в слово, воевода.

— С-ш-ш… передам, видом. Только с делами видомскими для корифейства…

— А это — другой расклад, — уже с сиволапой мордой ответил я. — Должок закроется — так и о деле говорить можно. С тобой, с управами, да хотя с кем, кому надо. А пока не закрыт… — выдержал я театральную паузу. — Тоже говорить можно. Только я сам определю, сколько мне задолжали, и к плате за работу сам и добавлю. А аппетиты у меня… — аж прищурился я, улыбаясь.

— Медвежьи, я помню, — фыркнул змей. — Ну хоть так — и то хорошо, Михайло. И мог бы и в гости позвать! А то каждый раз…

— Чтобы водкой угоститься — приходится делами прикрываться, — с постной миной покивал я. — Да не до гулянок как-то было… Так, Лиса Рейнар вернётся, она сейчас по родовым делам отлучилась — зову. И тебя, и супругу. Просто посидим, потолкуем. Ты мне с водкой поможешь справиться, чтобы не испортилась и не протухла.

— Помогу. А рыжая твоя делами занята, — важно покивал змеюк. — Будем, — посулил он.

— А ты часом не знаешь, какими? — не то, чтобы сильно заинтересовался, но поинтересовался я.

Просто на прямой вопрос рыжая не отвечала. А давить я не стал: просто нет смысла, у самого секретов до чёрта, а праздный интерес — не та причина, чтобы ухудшать отношения. А раз у меня высокопоставленный чиновник корифейства, по совместительству мой приятель-друг, да ещё явно показывающий осведомлённость в рейнаровых делишках (ну что всякие шпионы-прознатчики есть — дело понятно) — глупо не спросить.

— А ты не знаешь? — ехидно извивался змеюк.

— Ну не хочешь — не говори, — пожал плечами я.

— Да скажу, что уж. И почему не говорит тебе — я понимаю, — после чего рассказал, а я неудержимо проржался. — Вот потому и не говорит, — важно покивал Серпент после окончания моего веселья.

Дело в том, что мысли были… ну не сказать чтобы навязчивые, но были. Вплоть до эскорт-услуг особо уважаемым и престарелым Рейнарам. Что я вполне допускал, как и мораль Зиманды, но вот знать… Скажем так, предпочитал я, если такой расклад, не знать. Что было немаловажным фактором, почему не нудел на рыжую: расскажи да расскажи. Ну расскажет, и что? Сделать я с этой ситуацией ни хрена не сделаю: у Лисы долг перед семьёй-родом. Причём ко мне она неравнодушна и привязана, что факт неоспоримый, и даже если оказывает — то не из «любви к искусству», потому что у неё ко мне вполне классический импринтинг владеющих, когда все кроме объекта привязки, просто не рассматриваются сексуальными объектами. А «по долгу», от которого не откажется, скорее всего, разбежавшись со мной, если я начну настаивать.

Так вот, всё оказалось… смешно, причём некоторой схожестью с моими «жуткими подозрениями». Итак, семья Лисы производила… алхимические афродизиаки и парфюмерию на их основе. «Ночь любви» и всякое такое, то есть секс-шоп, в определённом смысле слова. И «не говорила» — понятно почему. Тут пара причин: первое — все «виагрой» пользуются (или будут с возрастом), но среди владетелей есть общее отношение к афродизиакам как если не к «позорному», то «стыдному». Ну и производители этих «резиновых членов» и «надувных женщин» — это если соотносить с Земными представлениями, как-то так выходит — как бы несколько… стыдные. Бред бредом, но в общественном мнении так.